Приёмыш на заклание - Куин (Квин) Эллери - Страница 22

Напасть на след им удалось только через неделю поисков.

Произошло это в одной из больших больниц в центре города. Квин просматривал папку с отпечатками ножек новорожденных. Джесси увидела, что он насторожился, и несколько раз сравнил с помощью увеличительного стекла документ больницы с принесенным им с собою фотоклише.

— Мы нашли то, что нужно, Джесси, — пробормотал он.

— Не может быть! Вы уверены?

— Абсолютно.

Под отпечатком было написано: «Младенец Экзетер».

— Пойду узнаю в канцелярии, что известно о матери.

Вскоре Квин вернулся с бумажкой, на которой были сделаны какие-то заметки, и сел рядом с Джесси на кушетку в комнате ожидания.

— Фамилия матери по мужу — Уиллис П. Экзетер, а девичья — Луис Энни Эдвардс, причем обе, конечно, вымышлены. Адрес... этот адрес на 55-й Восточной улице тоже может ввести в заблуждение. Я знаю, что это адрес небольшого пансиона. По всей вероятности, Финнер снял там комнату на имя Уиллиса П. Экзетера (он, наверное, снимал в городе несколько таких комнат, и каждую на другое имя), поместил туда девушку, которой он в тот момент занимался, а потом отвез ее в родильный дом и выдал там за свою жену.

По данным, полученным Квином в канцелярии, «миссис Уиллис П. Экзетер» было двадцать четыре года, она принадлежала к белой расе, обладала светлыми волосами и карими глазами. Прибыла она в больницу 26 мая в 9 часов 18 мин. утра, родила 27 мая в 3 часа 56 мин. дня и выписалась, вместе с ребенком, 3 июня в 10 часов 15 мин. утра. Находилась она в родильном отделении больницы, где лежала в двухместной палате.

— В этом деле, похоже, был замешан и доктор, — со злостью сказала Джесси. — Как его фамилия?

Квин отрицательно покачал головой.

— Финнер действовал через порядочных врачей, которые даже и не знали о его существовании. Он послал эту девушку к врачу под фамилией миссис Уиллис П. Экзетер с выученной наизусть фиктивной биографией, и врач, ничего не подозревая, делал свое дело. Для того чтобы не вызвать подозрений, Финнер посылал каждую девушку к новому врачу, и все было в порядке. Нет, врач нам не поможет. — Квин хитро прищурился. — Вы когда-нибудь здесь работали?

— Да.

— Тогда вы должны знать кого-нибудь из дежурных нянь родильного отделения.

— Да, некоторых я знаю.

— Почему бы вам не зайти туда и не попытаться навести справки? Может быть, вы натолкнетесь там на няню, которая еще помнит роженицу. Ведь она была здесь всего три месяца назад.

— Чем я могу объяснить свой интерес к ней?

— Скажите, что помогаете одному адвокату разыскать миссис Экзетер. Она, видите ли, получила наследство, но адвокат не может найти ее. — Квин ухмыльнулся. — Такое объяснение еще никогда не подводило.

Спустя некоторое время Джесси возвратилась. Глаза у нее блестели.

— Дженевив Фулер, — сообщила она. — Минут через десять она придет в кафе.

— Я прекрасно помню миссис Экзетер, мистер Квин, — продолжала няня Фулер — маленькая энергичная женщина с седыми волосами и пытливыми глазами. — Все время она была такой печальной и почти не разговаривала. Ее соседка по палате решила, что миссис Экзетер ужасно скучная особа, но я-то понимала, что у нее в жизни произошло что-то тяжелое. Милая женщина, испытавшая какое-то большое потрясение. Она родила такого славного мальчишку.

Джесси отпила глоток кофе.

— Она рассказывала вам что-нибудь о себе, мисс Фулер? — спросил Квин.

— Нет, да я и не расспрашивала. Я же чувствовала, что в ее жизни произошло что-то трагическое... И знаете, ведь ее муж так ни разу у нее и не был.

— Да что вы!

— Уж эти мужчины! Помню, я как-то заглянула к ней, когда она мучилась, а она схватила меня за руку и разрыдалась от радости, что увидела сочувственное лицо. Ее никто не навещал. Ни родители, ни брат, ни сестра, ни друзья... Я даже не могу себе представить, из какой она семьи!

— Мисс Фулер, а она рассказывала вам что-нибудь такое, что помогло бы нам найти ее сейчас?

— Нет.

Няня обвела взглядом кафе, а потом шепотом сообщила:

— Однако я абсолютно уверена, что Экзетер не настоящая ее фамилия!

— Серьезно? Возможно, поэтому мы и не можем ее найти. Почему вы так думаете?

— Да потому, что, увидев ее в больнице, я сразу же решила, что видела ее где-то раньше, но никак не могла вспомнить где. А потом, однажды утром, она выдала себя.

— Каким образом?! — воскликнула Джесси.

— Я, конечно, даже не намекнула, что о чем-то догадываюсь, а лишь заметила, какой у нее хороший голос. Ну, в общем, ты понимаешь!

— Нет, Джен, честное слово! При чем тут вообще ее голос?

— Как-то утром, — Дженевив Фулер снова оглянулась, — за день до того, как она выписалась, я проходила по коридору мимо ее комнаты и услыхала, как кто-то очень низким и приятным голосом тихо напевает. Я заглянула в комнату, и будь я проклята, если пела не эта женщина! У ее кровати стояла ширма, и ей только что принесли младенца для кормления — мне в ней еще нравилось, что она сама кормила ребенка, не так, как те бездельницы, которые целыми днями торчат в ресторанах в своих норковых манто и позволяют посторонним пичкать своих младенцев чем угодно. Они, видимо, полагают, что природа дала им грудь для украшения...

— Вы упомянули ее голос, мисс Фулер, — прервал ее Квин.

— Да, так вот я хотела вам сказать. Она нянчила своего ребенка и напевала при этом. Ну, уж насчет голосов меня не проведешь. Ты же знаешь, Джесси, как я люблю эстрадных певцов и певиц. Голос этой женщины я узнала бы когда угодно. Вам могут нравиться ваши Розмари Клуни, Дина Шор, Джо Стэфорд, Пэтти Пэйджс и Дорис Дэй, и они, возможно, во много раз лучше этой женщины, которая пока напела всего лишь несколько пластинок; но запомните мои слова: наступит время, когда она превзойдет их всех! Пластинки с ее записями будут известны не немногим, как сейчас, но будут продаваться нарасхват.

— И ее настоящая фамилия?

— Я не уверена, что это ее настоящая фамилия. Но на эстраде она известна как Конни Кой. — Няня Фулер откинулась на спинку стула и прищурилась, ожидая реакции на сообщенную ею сенсацию, но, видимо, разочаровалась в своих ожиданиях и продолжала: — Да и, кроме того, я решила, что она, очевидно, здесь инкогнито, и я ни за что на свете не должна разглашать это, тем более, как я уже сказала, мне показалось, что у нее какие-то неприятности. Но я могу поклясться хоть на сотне библий, что это была певица Конни Кой, выступавшая в ночных клубах... Так вы говорите, что она получила наследство?! Это же чудесно! Как только вы ее найдете, мистер Квин, скажите ей, что я — ее самый верный «болельщик», хорошо? А какой у нее чудесный ребенок!..

После ухода Дженевив Фулер Квин спросил:

— Джесси, вы когда-нибудь слыхали имя Конни Кой?

— Я не переступала порога ночного клуба с восемнадцатого декабря сорок третьего года.

— Если бы сегодня не было воскресенье, я мог бы узнать ее адрес десятком способов, — продолжал Квин. — Теперь же нам придется ждать до завтра.

— А я знаю способ, пригодный и для воскресенья, — сказала Джесси.

— Какой?

— Заглянуть в телефонный справочник.

Квин долго смотрел на Джесси, а затем совершенно серьезно заметил:

— Я даже не могу себе представить, Джесси, как мог раньше вообще обходиться без вас. Извините меня, я отлучусь на минуту.

Очень скоро он возвратился, размахивая бумажкой.

— Она проживает на 88-й улице, около Вест-Энд-авеню, — ликующе сообщил он. — Вперед, господин начальник!

— Мистер Вирхаузер все еще не дает знать о себе, — заметила Джесси, когда Квин тронул машину с места.

Черный «крайслер» они не видели в течение всего дня.

— Странно.

— Может быть, по воскресеньям он не работает вообще или же ему дали другое задание.

Квин промолчал, но в дороге время от времени поглядывал в боковое зеркальце.

Многоквартирный дом, к которому они подъехали, нелепо украшенный затейливым каменным орнаментом и псевдобалконами, был построен, видимо, в начале века: штукатурка потрескалась и поблекла, когда-то полосатые тенты над окнами нижнего этажа — выцвели, решетчатые, железные двери покрылись струпьями ржавчины, тротуар перед домом был разрисован линиями детских «классиков». Все здание словно ежилось от стыда.