Шуточки жизни - Быстрова Ирина - Страница 21

Однако на двадцать второй минуте нашей учебы (я слежу за потоком времени по большим настенным часам) московская бухгалтерша – невзрачного вида девица по имени Лена – нервически вскрикнула:

– Ой, Ольга Николаевна, будьте так добры – повторите, пожалуйста, последние две фразы! Я не успела их записать.

Мужчины в лице директора филиала и старшего менеджера по продажам дружно кивнули и робкими голосами выразили пожелание повторить не только последние две фразы, но и вообще весь последний озвученный мною пункт от начала до конца. Я посмотрела на них, и мне внезапно стало смешно. Именно в этот момент я поняла, что надо еще выяснить, кто кого сильнее боится.

– О'кей, – сжалилась я над ними, – записывайте.

Дальше все пошло как по маслу. Нога тоже почему-то перестала болеть. Я отлипла наконец-то от своей домашней заготовки и рискнула вкрапливать в речь кое-что, напоминающее не нравоучения, а собственный жизненный опыт. Слушатели оживились и принялись комментировать. И даже вносить предложения. Алексей сказал на самом деле толковые вещи.

– Стоп, стоп, – вскинула руки, – берем паузу. Мне тоже нужно кое-что записать.

М.А. с интересом поглядывал на нас, не отрываясь, правда, от телефонного разговора, но, может, он, как Юлий Цезарь, способен делать два дела сразу? Не знаю, что он там про меня в этот момент думал, но, похоже, меня это уже не сильно беспокоило. Свою работу я привыкла делать на совесть. Сегодня моя работа – рассказать этим трем страждущим все, что я знаю, но если кое в чем они осведомленнее меня, то почему бы мне тоже чему-нибудь у них не поучиться? Я переворачиваю свой блокнот задом наперед и быстро записываю то, что услышала. Конечно, потом, в спокойной обстановке, в этих «перлах» вполне может не оказаться ничего особенного, но лучше записать, чем пропустить что-нибудь важное.

– Перерыв? – с надеждой спрашивает Алексей, бросая умоляющие взгляды на пачку сигарет на своем столе.

– Давайте, – смеюсь я.

Вот туг-то и обрушиваются на мою бедную голову килограммы, нет, тонны сладкого.

– Максим Александрович, – кокетливо зовет Лена, – может, и вы с нами?

– Спасибо, нет, – откликается он.

– Не любите сладкого? – продолжает кокетничать Лена.

– Берегу фигуру, – в тон ей отвечает М.А.

– Да что вы такое говорите? – Лена закатывает глаза.

М.А. усмехается, разводит руками и утыкается в свой компьютер. Лене приходится убраться восвояси. Я злорадно посмеиваюсь про себя. Вот так же он срубает с хвоста и всех наших дамочек. Галантно, но без всякой надежды на перемены к лучшему. Я так не умею. Вечно сижу с прилепленной к физиономии вежливой улыбочкой до тех пор, пока собеседник не исчезает из поля зрения. Даже когда очень занята. Даже когда так занята, что, пардон, до туалета нет времени дойти. Скриплю зубами, исхожу злобой, но прервать непрошеного посетителя не хватает смелости. М.А. проделывает это с такой легкостью, что просто диву даешься. Или это привилегия «у руля стоящих»?

Я осматриваюсь. Офис как офис, ничего особенного, три комнаты «вагончиком» на втором этаже бизнесцентра.

– А куда думаете перемещаться? – тихо спрашиваю я у Лены.

– Да в этом же бизнес-центре, – отвечает она, наливая мне в чашку кипяток, – только в другой корпус. Там вроде бы пол-этажа освобождается скоро, вот мы и ведем переговоры.

– Пол-этажа? – недоверчиво переспрашиваю я.

Вот это размах! Для филиала, в котором еще вчера сидели две калеки. Что это, интересно, наши тут затевают? Лена вряд ли в курсе – работает здесь третью неделю. Но смотри какая ушлая девица – с М.А. глаз не сводит. И что он ей дался? У них и своих кадров хватает. Старший менеджер по продажам, конечно, так себе, но вот Алексей, маркетолог, технический консультант – очень даже. Я отпиваю кофе и еще раз внимательно изучаю весь московский персонал, благо он практически в полном составе, сгрудился сейчас вокруг Алексея и обсуждает какой-то животрепещущий вопрос. Да, и технический консультант… И даже Алик, младший менеджер по продажам. Молод, конечно, но это его не портит. Мне он, разумеется, без надобности, но для Лены как раз бы подошел. Они, наверное, ровесники – лет по 27-28. Вот и клеилась бы к нему. Тем более что конкуренции у нее никакой. Разве только секретарша, но той, по-моему, здешние мужики глубоко безразличны. Если не все мужики в этом мире…

Наш перерыв окончен, мы вновь погружаемся в бюджетные премудрости, в три прерываемся на обед, а после него пытаемся загрузить программу, которую я привезла. Программа не грузится. Я чертыхаюсь, начинаю звонить в родной офис и разыскивать Костика, программиста, которого никогда, ну абсолютно никогда нет на своем месте. Я обнаруживаю его дома, хрипло сопящего в трубку и страшно недовольного таким вмешательством в его личную жизнь.

– Я болею, – раздраженно заявляет он.

– Вот бедолага, – с сочувственным придыханием говорю я (Костик болеет половину дней из отпущенных нам на бурную трудовую деятельность). – Но, представляешь, я торчу в Москве, а программка-то работать здесь не хочет.

– Интересно, – без всякого намека на интерес в голосе пыхтит Костик. – А ты… – И из него начинают сыпаться предположения и обвинения.

– Да бог с тобой! – возмущенно отвечаю я. – Что я, вчера на свет родилась?

Костик задумывается.

– Подожди, – наконец скрипит он. – Загружу сейчас твою программу.

Я перевожу дух. Этого я и добивалась. Все офисные программы присутствуют на Костиковом домашнем компьютере. Только он по какой-то причине никогда не готов в этом признаться. Несколько секунд, пока программа загружается, мы оба молчим, потом Костик опять проявляется в эфире. Еще через десять минут проблема решена.

– Выздоравливай, солнышко, – мурлычу я на радостях, прощаюсь, вешаю трубку и тут же встречаю недоумевающий взгляд М.А., неожиданно возникшего рядом: он уехал после обеда, чему заметно огорчилась Лена и чему искренне была рада я, – все же он меня нервировал.

– Вы вернулись? – растерянно бормочу я.

– Вернулся, – подтверждает он. – Как ваши успехи?

– Все нормально. – Я еще раз закрываю и открываю программу, чтобы убедиться в ее исправной работе. – Были проблемы, но удалось достать Костика и исправить их.

– Тогда можно вас на секундочку отвлечь? – спрашивает он, бросая взгляд на свои наручные часы.

Я киваю и выхожу вслед за ним в коридор. В офисе уединиться практически невозможно, вот и приходится тащиться в курилку, хотя мы оба не курим. Что ему от меня надо? Может, я сболтнула чего лишнего, когда общалась с москвичами? Ну, так это было до обеда. Почему же он отложил выволочку до вечера? Останавливаемся у окна. М.А. еще раз смотрит на часы и неожиданно спрашивает:

– Какие у вас планы на вечер?

– А? – Я широко распахиваю глаза и боюсь, что так же широко – рот.

– Вы уже придумали, чем заняться в славной столице, или будете коротать скучный вечерок в своем номере?

В Москве мне всегда есть чем занять себя. Для этого даже не нужно ни с кем заранее договариваться. Стоит только набрать один из девяти телефонных номеров, насмерть впечатавшихся в мою память со времен юности, и я буду обеспечена развлечениями на многие вечера и ночи вперед. О сегодняшнем вечере я еще не думала. Честно говоря, не успела. Но не сомневалась, что впустую он не пропадет. Однако что-то подсказывало мне, что сейчас никак нельзя признаваться в своей дикой популярности в этом городе.

– Не знаю, не знаю, – задумчиво протянула я и посмотрела на М.А. вопросительно.

Он – не поверите – выглядел смущенным, как будто его уличили в мелком воровстве.

– Я подумал… – замялся он. – Может, вы составите мне компанию… – И вытащил из внутреннего кармана пиджака какие-то билеты.

Я невольно скользнула взглядом по циферблату его часов, вынырнувших на секунду из-под манжеты, – десять минут шестого. Понятно. Кто-то, с кем он собирался пойти в театр, – а выясняется, что это все-таки театр, – отказался в последний момент, и М.А. не придумал ничего лучшего, чем пригласить меня. Две одиноких командированных души в чужом городе… Обычная история. Постойте, постойте, только город-то мне не чужой, и нисколько я в нем не одинока. Думай. Ольга, быстро думай. Еще три секунды. М.А. держит напряженное лицо, я собираю в кучу расползающиеся во все стороны мысли. Вдох, еще раз вдох. Все же он какой-никакой начальник – вдруг обидится? Эта последняя, восхитительная в своем идиотизме мысль оказывается почему-то решающей.