Искушение - Арментраут Дженнифер Л. - Страница 23

Я безумно хотела Рена: прямо какая-то страсть с первого взгляда. Разумеется, после смерти Шона я обращала внимание на парней, но они меня интересовали секунд десять от силы, после чего я тут же о них забывала. А сейчас… я словно жарилась на солнышке.

Хорошая новость: все у меня в порядке, женские органы работали как надо. И не просто работали, а вкалывали. Соски так напряглись, что аж щипало. Вожделение пронзило меня, словно лезвие, – впервые за три года я испытывала такое острое желание.

Надо будет порадовать Вэл, а то она все беспокоится о моем женском здоровье.

А какая же тогда плохая новость? Этого я пока что не знала, но наверняка что-нибудь придет в голову, как только между нами окажется хоть сколько-нибудь свободного пространства и у меня включится мозг.

– Все в порядке? – послышался глубокий голос Рена. – Как твой живот?

Не смотри на него. Не смотри на него. Я скользнула взглядом по шее Рена, по его невероятно чувственным губам, носу, который, судя по легкой горбинке, наверняка хоть раз был сломан, и уставилась Рену прямо в глаза, обрамленные густыми черными ресницами. Черт, я все-таки посмотрела на него.

Но до чего же у него красивые глаза!

Краешек губ Рена приподнялся в ухмылке.

– Айви?

Я моргнула.

– Живот? Нормально. Я даже утром бегала, и ничего, не болел.

– Это хорошо. – Рен расплылся в широкой улыбке и – о боже, боже! – на щеках снова показались ямочки, так что мускулы у меня в животе напружинились еще сильнее. – Айви? – снова окликнул меня Рен.

– Что?

Вот я молодчина, ответила сразу. Но вот голос мой звучал странно: так, будто я задыхалась, хотя, казалось бы, с чего…

Мне не хотелось думать дальше.

Рен наклонился ко мне, и у меня екнуло сердце.

– Отпусти мою рубашку, пожалуйста. То есть это, конечно, необязательно, но если ты и дальше будешь так за меня цепляться, я подумаю что-нибудь не то и тут же приведу свои мысли в исполнение.

Я сразу даже не поняла, о чем это он. Что за бред? Я представила себе, что именно «не то» может подумать и привести в исполнение Рен, и у меня стало сладко на душе. Тут я опустила глаза и увидела, что вцепилась в рубашку Рена… а он давным-давно убрал руки с моей талии.

Получается, я его лапала. Ну, то есть его рубашку. Можно ли вообще лапать рубашку? Мне показалось, что именно этим я и занималась.

Я уронила руки, шагнула назад и врезалась в кирпичную стену. Да уж, ничего не скажешь, ловко. Мне хотелось дать себе пинка.

Глаза Рена блестели в лучах заката, сочившихся между домами. Он молча смотрел на меня.

– Пора сматываться, – наконец проговорил он.

Отличная мысль. Просто гениальная. Свидетели, скорее всего, описали нас полиции, а тем наше вмешательство могло прийтись не по нраву. Я глубоко вдохнула, стараясь унять проснувшееся после нескольких лет спячки возбуждение. Рен вежливо шагнул в сторону, пропуская меня вперед. Для такого верзилы двигался он на удивление легко. Смотреть на него было одно удовольствие.

Или же мне срочно нужно с кем-то переспать.

Я вздохнула.

И тут вдруг у меня вырвался самый худший вопрос в истории человечества, да и не только человечества:

– А у тебя есть девушка?

Ох, ну ни фига ж себе. Уж спросила, так спросила. Рен оглянулся на меня через плечо и приподнял бровь. Неужели я это ляпнула? И как у меня только язык повернулся! Я была готова прибить себя на месте, но хотелось все же услышать ответ.

Рен расплылся в улыбке, соблазнительной, как горький шоколад:

– Пока нет.

Глава 8

Остаток дежурства прошел практически без происшествий – по сравнению с тем, что случилось в начале. Я старалась не думать о бедной сумасшедшей и ее невинной жертве, о жизни, что прервалась за считаные минуты, о той жизни, которая вот-вот прервется, и жизни многих других, кого затронут эти утраты. Как бы жестоко это ни звучало, но продолжать охоту мы могли, только если не вспоминать о случившемся. Еще я старалась не думать ни о возникшей между нами с Реном неловкости, ни о дурацком вопросе, который я ему задала, ни о его загадочном ответе. Только так я могла шагать с ним рядом, не изнывая от желания броситься под первую попавшуюся машину.

За время дежурства мы нашли трех эльфов – обычных эльфов. И как бы меня ни раздражало, что приходится стоять в сторонке, пока Рен с ними расправляется, но раз уж мне велели не вмешиваться, я решила не возражать – по крайней мере сегодня. В воскресенье у нас обоих выходной, и я рассчитывала, что к понедельнику уже смогу драться, не рискуя, что разойдутся швы.

В час ночи наша смена закончилась, и я почти не удивилась, когда Рен предложил проводить меня до дома.

– Я возьму такси, – ответила я. – Пешком тут слишком далеко, даже днем.

Мы стояли на углу Канал– и Ройал-стрит.

– И правда. – Рен наклонил голову набок.

Я понятия не имела, как лучше с ним попрощаться, и чувствовала себя так неловко, что мне впору было давать уроки по умению запутать ситуацию. Завидев вдалеке такси, я взглянула на Рена:

– Ну что… тогда увидимся в понедельник?

– Конечно, – улыбнулся он.

Прищурившись, я следила за тем, как такси останавливается у тротуара. Открыла заднюю дверь и замерла:

– Где ты живешь?

– Снял квартиру в районе складов.

У меня отлегло от сердца: значит, он не ночует на улице. Я не знала, что еще сказать, так что просто помахала Рену на прощание и уселась в такси. Назвала водителю адрес и в ту же секунду получила эсэмэску.

Я выудила мобильный из заднего кармана. Номер был незнакомый. «Спасибо», – только и говорилось в сообщении.

Заинтригованная, я написала: «Кто это?»

Тут же пришел ответ: «Рен».

А, ну да. Я и забыла, что он видел номер моего телефона в моем личном деле но, если честно, мне и в голову не пришло, что он его сохранил. Хотя парень вроде говорил, что звонил мне. Я даже не позаботилась проверить, так ли это, и сейчас решила уточнить. Действительно, в пятницу ночью был пропущенный вызов с этого же номера. «За что спасибо-то?» – поинтересовалась я.

К моменту когда я добралась до дома, Рен так ничего и не ответил, но его номер я сохранила. Так странно было набирать его имя: фамилии-то я не знаю.

Похоже, после моего ухода снова приезжала курьерская служба. На крыльце лежали две коробки. Я внесла их в дом и поставила на табуретку у двери.

Динь сидел на кухонном столе и жевал пралине размером с пиццу – в сравнении с его росточком.

– О, привет! Ты вернулась. Жива-здорова. – Динь опустил конфету и, нахмурясь, поглядел на меня. Я бросила ключи на стол рядом с ним. – В тебя же больше не стреляли, да?

– Да.

Динь приветственно махнул мне конфетой и снова засунул ее в рот. Понятия не имею, как он умудрился до сих пор не растолстеть. Тут брауни вскочил на ноги и подбоченился:

– Знаешь, о чем я думал?

– И о чем же? – зевнула я и принялась вытаскивать шпильки из волос.

– Тот чувак, который был здесь ночью. – Динь подобрал шпильку, которую я положила на стол, и принялся вертеть ее, точно жезл, маршируя по столу туда-сюда. – По-моему, ты на него глаз положила.

– Да что ты? – Запустив пальцы в волосы, я растрепала узел. – И с чего ты это взял?

– Он к тебе в дом вломился, а ты после этого с ним ушла. Я ж говорю: вы, женщины, странные. Чувак врывается к ней в спальню, а она млеет, как будто он так красиво за ней ухаживает, – фыркнул Динь, размахивая розовой шпилькой. – А вот у нас бы меня за такое сожрали на обед. Причем в самом прямом смысле. Наши женщины первым делом оторвали бы мне пипиську. И слопали. – Динь схватился за свое хозяйство – видимо, для наглядности. – А потом они…

– Всё, всё. Поняла. Во-первых, мне вовсе не понравилось, что он вломился ко мне в дом. И, думаю, большинству девушек это бы тоже пришлось не по вкусу. Во-вторых, Рен вовсе не вламывался, потому что кое-кто, – я ткнула в Диня пальцем, – забыл запереть дверь на балкон.