Жизнь Иисуса - Штраус Давид Фридрих - Страница 75

Что Иисус сам относил к себе пророчество о слуге Божием из Книги Исаии, нельзя доказать на основании заявления Луки (22:37) о том, что Иисус после последней тайной вечери перед отбытием на гору Елеонскую говорил своим ученикам: "Должно исполниться на Мне и сему написанному; "и к злодеям причтен". Тут, очевидно, сам евангелист Лука вложил в уста Иисусу то, что другой евангелист, Марк (15:28), замечает лично от себя: "И сбылось слово Писания: "и к злодеям причтен". В таком же неведении и по той же причине оставляет нас рассказ Луки (4:16-19) о том, что Иисус отнес к себе изречение того же пророка Исаии (61:1), хотя в этом изречении пророк говорит не о слуге Божием, а о себе самом и о том, что он идет благовествовать неимущим и плененным. О воскресшем Иисусе евангелисты тоже сообщают, что он доказывает ученикам на основании Священного Писания и, в частности, пророков, что Мессия должен был страдать и умереть, чтобы войти во славу свою (Лк. 24:25-34). В данном случае тоже разумеется главным образом более поздний раздел Исаии, но мнимые речи воскресшего не могут служить аргументом и опорой в историческом трактате.

Впрочем, впоследствии среди иудеев тоже распространилось толкование, по которому в Исаиевом "рабе" (слуге) Яхве надлежало видеть Мессию. В Ветхом завете "рабом" Яхве назывались не только народ Божий, но и Моисей, и другие, Богу угодные люди, и особенно Давид (Пс. 17:1; 35:1; 88:4, 21), а от них уже легко было перенести это почетное прозвище и на Мессию. Например, вышеозначенное изречение Исаии (52:13) истолковывает в смысле Мессии так называемый Таргум Иоанатана, халдейское переложение некоторой части ветхозаветных книг, автор которого, по общему предположению, жил во времена Христа, однако он еще избегает описания страданий и старается обойти их. Таргум (мн. ч. таргумим) - переводы ветхозаветных текстов на арамейский язык, бывший с V века до нашей эры главным обиходным языком Палестины. Сначала переводы, создававшиеся для синагогальных служб, передавались в устной традиции. С III века нашей эры сохраняются записи в вавилонских школах. "Таргум Иоанатана" - перевод книг пророков. Ужас перед скорбным видом слуги Яхве Таргум толкует в смысле ожидания его пришествия, страдания за других - в смысле молитвенного заступничества, искажение лика - в смысле бедствования народа в изгнании. Действительно, в изречениях Второисаии о слуге Яхве тоже можно отличить два момента, к которым с точки зрения иудейского представления о Мессии можно относиться различно. Приписанное ему призвание учительское согласовалось с этим представлением и даже находило в нем точку опоры, но страдания и роль мученика казались несовместимыми с ролью царя-героя, каким обычно представлялся Мессия, и потому вполне понятны ухищрения Таргума, не желавшего считаться с этим моментом.

Вполне вероятно, что в представление, которое Иисус составил себе о призвании Мессии, совсем не вошли черты первого рода и что черты непритязательного и терпеливого учительства слуги Яхве, указанные у Исаии (4:8), не только были им приобщены к его идее Мессии, но и немало способствовали тому, что Иисус решил отнести представление о Мессии к самому себе. Далее необходимо отметить и то, что представление о слуге Яхве как о "свете для язычников" (Ис. 42:6; 49:6) могло помочь Иисусу расширить с самого начала круг своих интересов за пределы иудейского народа. Но терпимость неразрывно связана с учительской деятельностью; неутомимый учитель должен уметь сносить неблагодарность и побороть строптивость долготерпением, а история еврейских пророков изобилует примерами того, что многие из них засвидетельствовали мученической смертью свою верность возвещенной ими религии Иеговы. Поэтому к образу Мессии приходилось приобщать и такие черты "раба" Яхве, как готовность пострадать, претерпеть бедствия и истязания и даже самое смерть. Возможно, Иисус в начале придерживался лишь черт первого рода, желая быть Мессией в смысле скромного и терпеливого учителя; но чем более он наталкивался на невосприимчивость и противодействие со стороны своего народа, чем более он убеждался, что своей деятельностью он возбуждает против себя непримиримую ненависть высших слоев населения, тем более он имел причин включить в свое представление о Мессии черты страдальчества из Исаии (гл. 50, 52, 53) и по примеру прежних пророков (Мф. 23:37; Лк. 18:33) быть готовым претерпеть все - насилие, осуждение и казнь и предупреждать об этом своих близких. Возможно, что и мысль о том, что он, Сын Человеческий, должен послужить и отдать душу свою для искупления многих (Мф. 20:28) и что смерть его есть искупительная жертва, он также заимствовал из Исаии (гл. 53), хотя, впрочем, взгляд этот, вообще, был свойствен еврейскому миропониманию.

По свидетельству наших первых трех евангелий, Иисус начал возвещать о предстоящих ему страданиях сравнительно поздно, незадолго до рокового отбытия своего в Иерусалим (Мф. 16:21; 17:12; 22; 20:18, 28). Это сообщение в такой же мере исторически правдоподобно, в какой неправдоподобно сообщение евангелиста Иоанна о том, будто Иисус предвещал о своих страданиях и смерти еще в начале своей деятельности (2:19-21; 3:14) и будто Иоанн Креститель о том же говорил еще задолго до публичного выступления Иисуса (1:29, 36). То обстоятельство, что Иисус в четвертом евангелии предрекает свою смерть в гораздо менее определенной форме, чем у синоптиков, отнюдь не подтверждает мысль о превосходстве изложения Иоанна, ибо если Иисус действительно говорил о том, что ему. Сыну Человеческому, предстоит вознестись с земли, наподобие Моисеева медного змия (Ин. 3:14; 12:32), то он должен же был знать о предстоящей ему крестной смерти, о которой, по свидетельству синоптиков, он говорил вполне определенно, но только значительно позднее. Впрочем, точные указания, как, например, то, что Иисусу предстояло умереть именно на кресте, были, видимо, включены в речи Иисуса уже после соответствующих событий, а такие, как оплевание Иисуса (Лк. 18:32), видимо, позаимствованы из пророчества Исаии (50:6) либо самим Иисусом, либо, вернее, евангелистами.

Однако весьма вероятно, что прорицаниями такого рода Иисус сначала возбуждал в своих учениках сильное неудовольствие и возражения. Так, по словам Матфея (16:22), Петр "прекословил" Иисусу, говоря:

"Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!" Ибо ученики разделяли обычное представление о Мессии, которое Иисус дотоле пытался изменить лишь косвенным и фактическим путем и прямо еще не оспаривал, а такое представление, конечно, не допускало мысли о страданиях и казни, приличествующей лишь преступникам. Правда, Иисус порицал земные помыслы Петра и с возмущением отверг его возражение против готовности Иисуса пострадать как "сатанинскую" попытку соблазнить и совратить с истинного пути. Правда и то, что Иисус с тех пор при всяком удобном случае указывал ученикам на неизбежность подобного исхода, но последний все же мог их поразить, прежде чем они успели освоиться с такой мыслью, а потому они вначале и были так угнетены горем, как будто оно постигло их совершенно неожиданно.

Евангелисты неизменно утверждают, что возвещая о предстоящей смерти, Иисус постоянно предрекал, что через три дня он воскреснет. По этому поводу следует заметить, что на воскресенье можно взглянуть трояким образом: можно рассматривать его как чудо, как естественное явление или, наконец, как простое верование, которому не соответствовали внешние факты. В последнем (третьем) случае воскресение не могло быть и предсказано Иисусом, так как оно не совершалось в действительности; во втором случае оно тоже не могло быть предсказано Иисусом, являясь событием непредвиденным, случайным; наконец, в первом случае предсказание является таким же чудом, как и воскресение, но как то, так и другое столь резко нарушают связь естественных причин и следствий, что допустить их - значит отказаться от исторического изображения жизни Иисуса, поэтому для нас такое допущение неприемлемо. Правда, в том изречении пророка, где говорится о пострадавшем, умершем и посреди злодеев погребенном слуге Яхве, то же сказано, что потеряв жизнь свою во искупление вины, он узрит потомство свое и будет долго жить (Ис. 53:10). Поэтому можно предположить, что Иисус, отождествляющий себя с этим слугой Яхве, отнес к себе также и это предсказание о чудесном воскресении из мертвых и на этом основании ожидал и предвещал свое собственное воскресение и что позднее, когда это событие совершилось, было внесено в евангелия указание на трехдневный срок. Однако упоминание пророка о потомстве и затем (ст. 12) о том, что "слуга Яхве" разделит добычу с сильными, должно было побудить Иисуса понимать все это место иносказательно, чтобы оно действительно могло быть отнесено к нему; он должен был понять его в смысле воздаяния и прославления в будущей жизни или (как сказано в стихе 10) в смысле благоуспешного сотворения его руками воли Яхве, то есть в смысле будущего торжества задуманного дела. Историк, биограф Иисуса, может допустить, что только в таком небуквальном смысле, а не в смысле настоящего физического оживления, Иисус говорил о своем будущем воскресении.