Восемнадцатое мгновение весны. Подлинная история Штирлица - Ставинский Эрвин - Страница 22

– Ну а ваши источники, или как вы их там называете, не дезинформируют вас?

При этом он пронзительным взглядом небольших, цепких, с желтоватыми белками глаз впился прямо в зрачки начальника разведки.

– Товарищ Сталин, – Артузов поднялся со своего места, и видно было, что он взволнован, – заверяю вас, партию и правительство, что разведка приложит все силы, чтобы распознать дезинформацию и впредь сообщать руководству страны только проверенные и точные сведенья!

Сталин ничего не ответил, лишь усмехнулся в усы.

Совещание так и не пришло к конкретному решению. Очевидно, вождь стремился «обозначить проблему» и побудить представителей всех внешнеполитических ведомств обратить повышенное внимание на польский вопрос.

Когда совещание закончилось, участников пригласили в соседний зал, где для них был накрыт стол. Сталин попросил Артузова задержаться. В кабинете остались также Молотов, Ворошилов и заместитель начальника ОГПУ Ягода[23].

– Мы вот здесь познакомились с вашей запиской, – сказал Сталин, подойдя к стоявшему посреди кабинета Артузову вплотную, – и ваше мнение считаем заслуживающим внимания, а вас по совместительству хотим назначить заместителем начальника разведуправления РККА. Как вы думаете, товарищ Молотов? – повернулся он к молчаливому соратнику, остававшемуся на своем месте за большим столом.

– Согласен, – лаконично ответил Молотов.

– Я тоже, – поспешил присоединиться Ворошилов.

Сталин достал трубку, подошел к своему столу, набил ее табаком и раскурил. Мнение Ягоды, положительное, конечно, он уже знал. Поэтому вождь вернулся к Артузову.

– Нам необходимо взять под неусыпный контроль чекистов работу военной разведки и улучшить показатели этого важнейшего подразделения Генштаба. Ваше мнение?

Артузов молчал, слишком неожиданным оказалось предложение.

– Ну хорошо, подумайте над нашим предложением и через неделю обсудим, – Сталин махнул рукой, давая понять, что беседа окончена…

Утром у себя в отделе на Лубянке Артузов сидел за столом своего кабинета и внимательно читал документ. «В чем дело? – уже в который раз в голову помимо его воли приходила мысль. – Почему польская информация пришлась вождю не по вкусу? Неужели агентура нас обманывает? Сталин ведь не мог ошибаться».

На приветствие вызванного Отто Штейнбрюка[24], начальника третьего, немецкого, направления, он, подняв голову, рассеяно ответил: «Здравствуй, садись…» – и продолжал изучать лежащий перед ним документ.

– Вызывали? – напомнил о себе Штейнбрюк.

– Чаю хочешь? Возьми там, – указал он рукой на столик в углу кабинета.

– Кто же откажется от вашего чая, – пошутил начальник направления.

Он налил стакан крепкого душистого чая, завариваемого Артузовым по своей рецептуре, опустился на стул у приставного столика и, положив в рот кусочек сахара, с удовольствием сделал несколько глотков.

Перед Артузовым лежал лист бумаги, исчерканный синим карандашом. Штейнбрюк, взглянув мельком, подумал, что это, очевидно, текст шифротелеграммы для одной из резидентур, дела, как известно, совершенно секретного. Он знал, что каждое слово в таких документах тщательно выверяется, что продумывают и составляют текст исполнители или направленцы, но вся ответственность за содержание шифротелеграммы лежит на руководителе разведки или его заместителе.

Его восхищало в Артузове умение при любых обстоятельствах сосредоточиться, отключиться от всего второстепенного в данную минуту, а главным для начальника ИНО были, как ему казалось, эти исчерканные строки.

Помедлив, Штейнбрюк взял одну из нескольких булочек, лежавших на блюдце, – секретарша приносила их из общей столовой.

– Вчера собирали представителей всех внешнеполитических ведомств, – вдруг спокойно сообщил Артузов.

– Где?! – от неожиданности Штейнбрюк поперхнулся.

– Собирали ночью, в Кремле. – Артузов поднял голову, и Штейнбрюк понял, что он переключился и думает сейчас о текущих делах отдела. – На совещании Сталин поднял вопрос о возможности заключения Польшей договора с нами либо с Германией…

– И вы сказали, что с Германией? – быстро спросил Штейнбрюк.

– Да, основываясь на информации источника А/30 из польского посольства в Берлине, А/36 из аппарата министерства иностранных дел Польши и А/201 из полицай-президиума Берлина, я высказал предположение, что поляки нас обманывают, а мирный договор заключат с Германией.

– И что Сталин?

– Вот тут-то и вся загвоздка, – нахмурился Артузов. – Понимаешь, мне показалось, что ему не понравилась наша информация. Он даже поинтересовался, не дезинформируют ли нас источники.

– Думаете, он располагает какой-то другой информацией?

– Не знаю, но такой возможности не исключаю. На всякий случай сделай подборку из сообщений этих источников, и пусть она будет у меня под рукой.

– Сейчас же сделаю, Артур Христианович!

– Теперь давай закончим обсуждение берлинских дел. Прошлый раз нас прервали. Что-нибудь важное поступало?

– Резидентура сообщает, что встречу Карла с А/201 случайно видел в ресторане агент абвера Моллис.

Штейнбрюк протянул Артузову оперативный документ, который тот внимательно прочитал.

– У меня возникают вопросы, – сказал Артузов, положив письмо на стол. – Во-первых, почему Карл встречается с А/201 в ресторане «Захи» в центре города? Что, ресторанов в более отдаленном месте нет? Во-вторых, Моллиса Карл знает, как же он мог не заметить его в ресторане? Подготовь телеграмму и укажи, что мы ставим Карлу на вид за подобную небрежность в работе!

– Это еще не все, Артур Христианович! – Штейнбрюк был явно удручен. – А/201 провел проверку в визовом отделе полицай-президиума и не обнаружил там дела Карла по оформлению вида на жительство. Его кто-то изъял! Агент порекомендовал Карлу проявлять осторожность и избегать контактов с полицией и штурмовиками.

– Ты связываешь это обстоятельство с проколом в ресторане? – спросил Артузов.

– А/201 утверждает, что Моллис Карла не знает, поэтому ничего страшного в том, что он видел их в ресторане, нет. Возможно, что изъятие дела Карда в полицай-президиуме связано с общим ужесточением властями режима пребывания иностранцев в Берлине, – высказал предположение Штейнбрюк.

– Попроси резидентуру в Берлине осторожно провести проверочные мероприятия вокруг А/201, – приказал Артузов. – Напиши, пусть соблюдают максимальную осторожность. Карл в любой момент должен быть готов перейти на запасные документы. В любом случае ему нужно срочно готовить замену! Кстати, Зарубин[25] здесь?

– Зарубин прибыл и ожидает вашего вызова, Артур Христианович!

– Хорошо, сейчас закончим с немецкими делами и пригласим его, – решил Артузов. У тебя все?

– Нет, Артур Христианович, еще не все!

Начальник немецкого направления был по характеру несколько флегматичным человеком, но с бульдожьей хваткой. В отделе все знали, что если он за что-то взялся, то быстро отделаться от него было невозможно.

– Ну, что еще?

– Карл сообщает, что А/201 хотели повысить в должности и перевести во второй отдел. Но он отказался, сославшись на то, что ему предстоит операция на почках. А/201 хочет остаться на прежней должности, которая соответствует состоянию его здоровья. Его непосредственного начальника криминальсекретаря Шлафа переводят в Министерство иностранных дел. Возможно, что А/201 назначат на его место.

Штейнбрюк сделал паузу, ожидая реакции Артузова, но тот молчал. Тогда начальник направления продолжил:

– И вот еще. А/201 удалось получить копию доклада криминальсекретаря Геллера из второго отдела. В нем особенно важны два места: первое, где говорится, что у немцев есть источник информации в аппарате военной разведки РККА. Пока не ясно, где он, то ли в резидентуре военной разведки в Берлине, то ли здесь, в Москве. Берман пока ничего не предпринимает, ожидая наших указаний.