Колодец с живой водой - Мартин Чарльз - Страница 76

Когда я остановил «Тойоту» во дворе за домом (мой мотоцикл был привязан к грузовой платформе сзади), из густой тени под манговым деревом появилась какая-то фигура. Это была Лина, которая дремала под деревом на пластиковом стуле, прислонившись спиной к стволу. Часто моргая, она убрала с глаз волосы и, собрав их на затылке, скрепила заколкой-крабом.

– Значит, ты выиграл… – проговорила она, проводя кончиками пальцев по блестящему крылу и дверце.

Я выбрался из кабины и спрыгнул на землю.

– Да.

– Десятник был там?

Я кивнул:

– Конечно.

– Ну, и как он отнесся к проигрышу? Наверное, для него это был настоящий… позор?

– Можно сказать и так.

Качая головой, она шагнула ко мне.

– Боюсь, теперь десятник попытается отыграться на тех, кто у него работает. Он такой тип!..

Мне многое нравилось в Лине, в том числе и ее умение в любой ситуации думать не о себе, а о тех, кого она любила, но я, по правде говоря, не представлял, что еще я мог предпринять в сложившихся обстоятельствах. Разве что подстеречь десятника по дороге на плантацию, застрелить и забрать машину… Впрочем, еще неизвестно, что было бы лучше для тех, о ком так пеклась Лина, поэтому я промолчал.

– Кто еще там был?

– Владелец ресторана, в котором мы играли, шеф полиции и мэр. Остальных я не знаю.

Она покачала головой:

– Чарли, многие в курсе, где ты живешь… – На ее лицо легла тень недовольства. – Ты… тебя не спрячешь, ты слишком бросаешься в глаза. Такие люди, как десятник, – и остальные тоже – вряд ли забудут оскорбление, которое ты им нанес. Они непременно постараются выместить свою злобу на нас, а я бы не хотела, чтобы тем, кто живет и работает в поселке и на плантации, стало еще хуже. Большинству и так живется достаточно тяжело. Ты… ты не должен был так поступать.

– Возможно, но и тем, кого я обыграл, не стоило ставить себя в такое положение, когда каждый заезжий гринго может утереть им нос.

– Грабь награбленное, так, что ли? – спросила Лина, но я ничего не ответил. После довольно продолжительной паузы она сказала: – Ты играл нечестно?

– Нет. Мне просто повезло – пришли хорошие карты, но, если говорить откровенно, я… я был готов на все. И если бы пришлось, я бы не стал колебаться.

– Тебе удалось узнать что-нибудь о Сэле?

– Нет.

Лина обхватила себя за плечи, словно ей вдруг стало зябко, и медленно пошла к дому.

– Солнце вот-вот взойдет, – сказала она и беззвучно исчезла в дверях.

Глава 22

В отличие от большинства моих знакомых женщин, у Паулины было совсем немного платьев, и каждое она носила порой по несколько дней подряд. Не лучше дело обстояло и с обувью. Насколько я мог судить, у нее были только старые кроссовки, перемотанные изолентой шлепанцы и сандалии, которые в случае необходимости могли сойти за парадные туфли.

В ту ночь я спал всего несколько часов. Утром – довольно поздно – Лина снова разбудила меня с помощью чашки кофе и улыбки. Платье на ней было то же, что и вчера, только вместо кроссовок она надела шлепанцы. Поставив кофе на столик, Лина придвинула к моему топчану стул и села.

– Расскажи-ка мне поподробнее о вчерашней игре, – попросила она.

Я сел на топчане и потер глаза. Не зная, как расценивать то, что́ я услышал от нее сразу после своего возвращения, я решил обойтись минимумом подробностей. Рассказ не занял много времени, но, когда я закончил, Лина решительно покачала головой.

– Ты кое о чем умолчал, – сказала она.

– О чем, например?

Лина вытянула перед собой скрещенные ноги.

– О том, как ты выиграл большие деньги, но потом вернул их тем, кто сидел с тобой за столом. Всем, кроме одного…

Я потянулся к кофе и сделал глоток, стараясь не встречаться с ней взглядом.

– Теперь в городе говорят, что ты – сумасшедший.

– А ты как считаешь?

– Мне кажется, у тебя были свои причины так поступить, но я этих причин не понимаю.

– Теперь ты сама видишь – я здесь не для того, чтобы «грабить награбленное», как ты вчера выразилась. Я приехал только для того, чтобы найти Сэла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Не обижайся. – Лина встала. – Что касается мальчика, то мы, возможно, подобрались к нему ближе, чем ты думаешь. – Посмеиваясь, она вышла из курятника. – Иди скорей, нам там кое-что принесли! – крикнула она уже с улицы.

Наскоро ополоснув лицо, я вошел в дом. Пауло уже сидел за столом с чашкой кофе в руке. Увидев меня, он просиял и показал на два мешка на полу и на большую клетку, стоявшую у самого входа. В одном мешке были плоды манго, в другом – отличные кофейные зерна. В клетке сидели толстые белые и рыжие куры, которые недовольно кудахтали.

– Это куры-несушки! – возбужденно воскликнула Лина и радостно улыбнулась. – Целых двенадцать, представляешь?! У нас не было кур уже… уже очень много лет! Это отличная новость, Чарли. Теперь у нас каждое утро будут на завтрак свежие яйца!

Я снова протер слипающиеся глаза.

– Откуда они взялись?

– Их прислали твои друзья с кофейной плантации.

– Что? Какие друзья?

Лина порывисто шагнула ко мне (она снова вторглась в мое личное пространство, но я не имел ничего против) и нежно поцеловала в щеку. Пауло улыбнулся еще шире.

– За что?..

– Сегодня утром десятник не вышел на работу. Вчера он жульничал, а ты его разоблачил, и… Если учесть, что за последнее время он выиграл немало денег у людей, которые занимают в городе высокое положение, то можно предположить, что он вообще никогда не вернется на прежнее место.

– Не понимаю, какая связь…

– Все очень просто. От десятника зависит многое: если он чихнет, вся плантация ходит с простудой. Если он улыбнется, вся плантация покатывается со смеху. Ну а если он вдруг исчезнет… Тогда вся плантация с облегчением вздохнет и устроит праздник.

После завтрака мы отвели Изабеллу в школу и, погрузившись в «Тойоту», поехали на побережье. За руль я посадил Пауло, а сам сел рядом на переднее сиденье. Примерно на половине пути Лина, наклонившись ко мне с заднего сиденья, шепнула:

– Давно я не видела его таким счастливым.

Я кивнул. Мне тоже показалось, что Пауло нравится «Тойота». Для защиты от яркого солнца я дал ему свои «костасы», и наш друг разулыбался еще сильнее.

Примерно через час мы свернули к небольшому заливу. Там базировалось несколько небольших фирмочек, за умеренную плату переправлявших серфингистов на рифы, где высокая волна соответствовала самому взыскательному вкусу. Картина, которую мы застали на берегу, живо напомнила мне то, что мы с Линой уже видели вчера: на песчаных дюнах там и сям росли пальмы, между двумя близкими деревьями был натянут потрепанный гамак, а в кабине старенького «Форда», на багажнике которого были любовно уложены восемь досок разной формы и длины, сидел худой американец лет двадцати пяти, читавший какой-то роман в бумажной обложке. У американца была бронзовая кожа и длинные выгоревшие волосы, а ноги он закинул на приборную доску. Из колонок автомагнитолы доносился «Лед Зеппелин». Всем своим видом парень словно хотел сказать: «Жизнь хороша, но в данный момент – скучновата».

Когда мы подъехали, американец проворно опустил ноги и выскочил из кабины.

– Чем могу служить? – спросил он. У него был сильный нью-йоркский акцент, и я удивился (хотя удивляться, наверное, не стоило), каким ветром его сюда занесло.

Я показал ему фотографию Сэла:

– Ты, случаем, не видел поблизости этого паренька?

Парень внимательно изучил снимок и кивнул:

– Видел. Вчера.

– Где?

– Да здесь же!.. – Он показал на раскачивающийся на ветру гамак.

– Ты с ним разговаривал?

Парень покачал головой:

– Нет. Я только отвез четырех его друзей вон туда… – Последовал кивок в направлении рифа. – Они серфили несколько часов. Волна была суперская. Полный отпад.

– Но мальчик с вами не поехал? – Я снова потряс перед ним фотографией.