Колодец с живой водой - Мартин Чарльз - Страница 63

– Нет.

– И никогда не попадался на воровстве?

Лицо шведки застыло.

– А почему вы спрашиваете?

– Не могли бы вы позвать его сюда?

– Извините, сэр, но, если у вас есть какие-то претензии, я бы предпочла, чтобы вы высказали их мне.

– Просто позовите его, хорошо?

– Если вы хотите пожаловаться…

– Пожалуйста.

Она со вздохом повернулась и окликнула мальчугана, который тотчас подошел к нам, на ходу вытирая руки о фартук.

– Sí, señor?..

Я показал на его запястье.

– Хорошие у тебя часы, – сказал я, желая застать парня врасплох и посмотреть на его реакцию.

Морисио расплылся в улыбке и вытянул руку вперед, давая мне полюбоваться часами. Если парень и был в чем-то виноват, то он был лучшим актером, чем большинство оскароносных «звезд» Голливуда. Я, во всяком случае, не заметил в его поведении ничего подозрительного. Лицо хозяйки кафе, напротив, сделалось напряженным; казалось, она решает, на кого наброситься: на племянника или на меня.

– Где ты их достал? – спросил я как можно дружелюбнее. – Купил в городе?

– Sí, señor. Я купить их, – Морисио показал себе под ноги: – Здесь. Человек, который кушать кафе, сказал, что часы ему не нужны и он продать их дешевле.

Теперь внимание всех было приковано к часам у мальчишки на запястье.

– Они тебе нравятся?

Морисио кивнул, но сразу нахмурился:

– Señor, я…

– На обратной стороне часов, под ремешком, кое-что написано. Ты знаешь, что?

Парень покосился на хозяйку, потом снова посмотрел на меня и покачал головой.

– Нет, но…

– Морисио сказал, что купил часы, – вмешалась хозяйка, и я понял, что она целиком на стороне племянника. – И если вы, сэр, думаете…

Я покачал головой, потом взял со стола салфетку, написал на ней несколько слов и, сложив вдвое, положил на стол.

– Пять дней назад, когда я валялся на улице больной, меня ограбили. Забрали все, что у меня было, в том числе и такие же часы. – Я посмотрел на Морисио. – Как мне кажется, ты вряд ли имеешь к этому отношение: скорее всего, меня ограбил тот, у кого ты их купил, но… Эти часы – подарок, поэтому, в отличие от всего остального, их нельзя ничем заменить. И мне бы хотелось получить их назад.

Парнишка нахмурился, но хозяйка сказала:

– Сними часы, Морисио. Давай посмотрим, есть ли на них какая-нибудь надпись или нет.

Спорить он не стал, быстро снял часы и, вытянув ремешок, прочел гравировку. Я развернул салфетку и повернул к нему.

– Ну?..

– «Больше никогда!» – прочел Морисио и кивнул.

– Посмотри сюда… – Я показал на гравировку и на внутреннюю поверхность ремешка: глубокие штрихи, из которых были составлены буквы, были забиты чем-то черным; ремешок тоже был в темных пятнах. – Это кровь, – сказал я. – Кровь человека, который мне очень дорог.

Морисио бережно держал часы двумя пальцами, словно боялся сломать, но лицо у него было расстроенное.

– Можно задать тебе вопрос, Морисио? – быстро сказал я, заметив, что хозяйка, которая буквально минуту назад готова была обрушить свой гнев на меня, вот-вот накинется на племянника.

Парень слегка выпрямился и кивнул, как мне показалось, с большим достоинством.

– Sí, señor.

– Это ты снял с меня часы?

По-видимому, я произнес эти слова слишком быстро, а может, познания Морисио в английском были не столь глубоки, как мне показалось вначале. Он поглядел на меня с легкой растерянностью во взгляде, но Лина пришла ему на помощь, негромко переведя вопрос.

Морисио затряс головой.

– No, señor! Я купить их прямо здесь! – Он даже слегка притопнул ногой, словно сделка состоялась на том самом месте, где он сейчас стоял.

Я почти сразу поверил Морисио, и хозяйка, зорко следившая за разговором, чуть заметно вздохнула с облегчением. Озабоченность, однако, еще не до конца покинула ее, ведь еще нужно было как-то решить вопрос о возвращении собственности законному владельцу.

– Сколько ты за них заплатил? – спросил я.

Морисио посмотрел на меня, на хозяйку, но ничего не сказал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Сколько? – повторил я.

Парень снова покосился на тетку, на сей раз – с некоторой опаской, и ответил, машинально понизив голос.

– Catorce dollares.

– Четырнадцать долларов, – негромко перевела Лина.

Хозяйка изумленно воззрилась на племянника.

– Морисио! – воскликнула она, и в ее голосе прозвучали почти материнская забота и обеспокоенность. – Ты хоть знаешь, сколько дней тебе нужно работать, чтобы заработать такие деньги?!

– Простите, мэм, – быстро сказал я, останавливая ее жестом, и снова обратился к Морисио: – Не мог бы ты продать мне их?

Он протянул мне часы, одновременно качая головой:

– No продать, señor. Ведь это быть ваши часы!..

Я достал из кармана двадцать долларов.

– Не мог бы ты продать мне их вот за столько?

Морисио быстро закивал:

– Sí. Sí. Muy bueno!

– Вы не возражаете? – спросил я хозяйку.

В ответ она улыбнулась и шумно выдохнула, опершись на спинку моего стула.

– Позвольте предложить вам еще кофе, сеньоры? Морисио сейчас приготовит свежий. Он отлично умеет готовить латте по-мексикански…

Я отдал Морисио деньги, и он спрятал их в карман фартука. Потом мы пожали друг другу руки, и парень вернулся к кофемашине в углу, а хозяйка сказала:

– Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится.

Пауло, держа в руке кружку с кофе, таращился на меня во все глаза. Изабелла вонзила зубы в очередное пирожное, Лина поглядывала на меня со сдержанным любопытством. Я надел часы на запястье и как раз доедал очередной круассан, когда между ее бровями появилась неглубокая складка. Слегка улыбаясь и покачивая головой, Лина сказала:

– Какой ты все-таки странный человек…

– Почему это?

– Ты же мог просто забрать часы у Морисио. Ведь это твои часы…

– Мог.

– Тогда почему ты этого не сделал?

– На Бимини, где я живу, у меня есть, точнее, был друг по имени Гек. Он недавно умер. Гек часто повторял мне, что люди тратят деньги на три вещи: на то, что они любят, на то, чему они поклоняются, и на то, что может успокоить их боль.

– И твои часы…

Я осторожно провел пальцем по безелю часов.

– Они облегчают боль. Во всяком случае, мне хочется так думать.

– На что еще ты тратишь свои деньги?

Я пожал плечами:

– На хороший кофе, газированную минералку и очки «Коста дель мар».

Лина показала на очки, сидевшие у меня на лбу:

– На такие?

Я кивнул:

– На такие, и можете считать меня фетишистом. Дома на Бимини у меня шестьдесят пар очков.

– Шестьдесят?! – недоверчиво переспросила она. – Я не ослышалась?

– Мой друг Колин женат на женщине, которая коллекционирует туфли. Ну нравятся они ей!.. Сейчас у нее собралось больше двухсот пар, ей даже пришлось заказать для них специальный шкаф из канадского кедра. – Я усмехнулся: – Мы с Маргерит часто обсуждаем наши последние приобретения. В этом отношении мы с ней – родственные души.

Лина посмотрела в дальний угол кафе, где Морисио готовил нам свой фирменный латте по-мексикански.

– Мне кажется, – задумчиво проговорила она, – ты только что приобрел еще одного преданного друга.

– Это хорошо, – сказал я, – потому что друзей у меня, к сожалению, немного.

У Лины и Пауло был один на двоих мобильный телефон с предоплаченными минутами, которым они пользовались только в случае крайней необходимости. То есть, как я понял, почти никогда. Но сегодня утром Пауло названивал по нему довольно долго: один абонент переадресовывал его другому, тот – третьему, и так далее. Когда мы вышли из кафе, он все еще разговаривал и не особенно обращал внимание на окружающее, поэтому нашу маленькую группу возглавила Изабелла, которая довольно уверенно выбирала дорогу, сворачивая то на одну, то на другую улицу. Когда мы проходили мимо уже знакомого мне собора, она обернулась к Лине и сказала: