Колодец с живой водой - Мартин Чарльз - Страница 54

Да, я рисковал не только своей жизнью, но и жизнью Шелли, но на этот риск я шел осознанно, чуть ли не с радостью. Думаю, этого достаточно, чтобы составить представление обо мне и о моем характере.

Как-то в пятницу я опоздал на встречу с Шелли на причале. Подобное случалось уже несколько раз – после переезда на Бимини время потеряло для меня решающее значение, так что даже часы я не носил уже лет восемь. Опаздывал я не только к Шелли, но и в другие места, за исключением, естественно, наших дел с Колином, поэтому каждый раз, когда мы с ней договаривались о встрече или строили планы на очередную поездку, она уточняла, во сколько я приеду. Когда я отвечал, Шелли спрашивала: «Это будет по нормальному времени или по твоему личному?» В ту пятницу я опоздал почти на два часа. Когда я наконец подошел на катере к причалу, Шелли перебралась через борт и протянула мне небольшую коробочку, завернутую в серебристую бумагу.

Я уже собирался извиниться, но Шелли покачала головой и прижала палец к моим губам:

– Тс-с! Ничего не говори. Посмотри лучше свой подарок.

Когда я открыл коробочку, внутри оказались отличные часы для аквалангистов «Марафон». Выглядели они очень прочными, хоть под трамвай клади. В инструкции сообщалось, что часы выдерживают погружение на глубину до тысячи футов.

Взяв часы у меня из рук, Шелли положила их на свою раскрытую ладонь.

– Я нашла их на специализированном сайте для любителей стиля «милитари». Там было много разных моделей, но я позвонила продавцам, и мне помогли выбрать самые прочные и точные часы. Меня заверили, что эту модель практически невозможно сломать или уничтожить, что же касается точности хода, то они отстают на секунду за каждые сто лет… ну, словом, что-то вроде того. – Она не без самодовольства хихикнула. – Я поставила их на пять минут вперед, так что… – Шелли улыбнулась, и я обнял ее за талию. – Так что теперь ты больше никогда не должен опаздывать. Никогда, покуда мы живы. Договорились?.. Она склонила голову и снова улыбнулась.

Я послушно кивнул:

– Договорились.

– Нет, не так… – Она опустила руку мне на голову и несколько раз повернула из стороны в сторону. – Повторяй: «Никогда, никогда, никогда не буду опаздывать!»

– Не буду.

– Ну, вот и отлично. – Повернувшись, Шелли села в капитанское кресло рядом со мной. – Потому что, если ты еще раз опоздаешь, тебе понадобится не просто хороший пластический хирург. – Она бросила на меня многозначительный взгляд. – Тебе понадобится донор.

Я рассмеялся.

– А чтобы ты не забыл, – продолжила Шелли, слегка оттягивая ремешок часов, чтобы была видна задняя крышка, – я отдала часы граверу, и он сделал на них соответствующую надпись.

Глава 15

Пауло разбудил меня еще затемно. Мне казалось, не успел я сомкнуть глаза, а он был уже тут как тут. Наклонившись ко мне, Пауло негромко прошептал:

– Vamos, el doctor[50]. Мы идти.

В ответ я, кажется, пробормотал что-то насчет того, что никакой я не доктор, но он уже исчез. С трудом поднявшись с топчана (после вчерашнего похода все тело немилосердно ныло), я кое-как натянул шорты и теннисные туфли, из которых торчали пальцы. Наконец я вышел во двор, но Пауло уперся мне в грудь могучей рукой и указал на мой курятник:

– Agua[51].

Пришлось вернуться, чтобы взять стоявший на полу кувшин. Пауло наполнил его свежей водой из колодца и вручил мне длинный нож-мачете. На этом приготовления закончились, мы вышли со двора и молча зашагали по пыльной дороге.

Небо на востоке только-только начинало светлеть.

Примерно с полчаса мы двигались в направлении вулканов, повторяя вчерашний маршрут, но, как только рядом с дорогой появилась первая плантация, повернули направо почти под прямым углом и дальше шли уже вдоль высаженных длинными рядами стеблей сахарного тростника. Вскоре к нам присоединились другие мужчины, которые неслышно, словно призраки, появлялись из сумрака. Никто не проронил ни слова – слышалось только человеческое дыхание да шорох раздвигаемых стеблей. В гуще посадок было еще темнее, чем на дороге, но я все же разглядел, что каждый мужчина несет в руках мачете, держа его с той непринужденной грацией, которая отличает горожанина, гуляющего с зонтиком по Пятой авеню. До восхода солнца было еще далеко, но никто из этих людей не казался ни сонным, ни вялым; напротив, все они были бодры и готовы к работе. Вскоре на полянах запылали костры и зазвучали грубые мужские голоса. Еще какое-то время спустя – но задолго до того, как солнце засверкало над вершинами Лас-Каситас, – уборка сахарного тростника началась, а я сделал маленькое открытие – одно из многих, что ожидали меня в этой стране.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Оказывается, на нашей планете еще есть места, где люди продолжают жить в соответствии с естественными законами природы и где вместо расписания деловых встреч и переговоров действует только одно расписание – «расписание земли».

Пауло привел меня на поляну, где стоял огромный – размером с товарный вагон – прицеп. Прицеп был пуст, а у его откинутого заднего борта сидел какой-то человек в клетчатой ковбойке и с сигаретой в зубах. Работники-мачетеро по очереди подходили к нему, мужчина что-то говорил им низким, прокуренным голосом, а потом разбивал на группы и короткими, энергичными взмахами рук отправлял на тот или иной участок плантации.

Тронув меня за плечо, Пауло кончиком мачете показал ряды тростника, которые нам предстояло убрать. Дождавшись моего кивка, он шагнул вперед, чтобы показать, как правильно хватать тростник левой рукой, как подсекать его правой (наискосок, как можно ближе к земле) и как отбрасывать стебли в сторону, строго вдоль междурядья. Убедившись, что я все понял и не отрублю себе руку или ногу, Пауло встал у соседнего ряда и взмахнул мачете. Я давно обратил внимание, что его правая рука была чуть не в полтора раза толще левой, но только теперь догадался почему. Дышал он мерно и ровно, остро заточенный клинок сверкал, с хрустом врубаясь в мясистые зеленые стебли, во все стороны брызгал прозрачный сладкий сок. Всего за несколько секунд Пауло, который, несмотря на небольшой рост, действительно был очень силен, обогнал меня ярдов на десять, и я тоже принялся рубить тростник, чтобы не отстать от него слишком намного.

Мы работали без перерыва почти два часа. Было уже позднее утро, когда мы наконец остановились минуты на полторы, чтобы сделать по глотку воды из нашего кувшина. К этому моменту я убедился, что Пауло не только чрезвычайно силен, но и вынослив, как мул. Он работал быстро и ловко, и я изо всех сил старался не отставать, хотя очень быстро набил на ладонях кровавые мозоли, большинство из которых лопнули, и по моим рукам текли кровь и сукровица. Каждый раз, хватая шершавый стебель тростника, я оставлял на нем клочок собственной кожи, так что очень скоро обе мои ладони стали похожи на сырой бифштекс. Я, впрочем, не жаловался. Пауло же, если и заметил, что мне приходится нелегко, никак этого не показывал.

Было почти одиннадцать часов, когда Пауло закончил свой ряд и вернулся, чтобы помочь мне. К полудню мы добрались наконец до конца моего ряда, и я невольно вздохнул с облегчением – за несколько часов непрерывной работы я здорово выдохся и едва мог поднять мачете. Вернувшись вдоль срубленных нами рядов обратно на поляну, где стоял прицеп, я увидел, что в него уже впряжен небольшой колесный трактор. Надсмотрщик-распорядитель по-прежнему курил на краю кузова. Когда Пауло подошел к нему, он с довольно равнодушным видом окинул взглядом результаты нашей работы (что, по правде сказать, меня немного задело, поскольку от усталости я едва мог поднять руку) и, не говоря ни слова, положил в ладонь моего напарника две бумажки.

На этом сегодняшняя работа была закончена, и мы отправились домой. По пути Пауло попытался всучить мне одну из банкнот, но я отмахнулся, сказав: