Колодец с живой водой - Мартин Чарльз - Страница 33

Потом я задумался, какую очередную подлость замышляет сейчас Маршалл и как скверно приходится Брендану, вынужденному ждать, пока старик двинет кони, чтобы наложить лапу на его денежки. И, как и много раз до этого, я в конце концов обнаружил, что вместо сна пристально всматриваюсь в пустоту, в которую превратилась моя жизнь. Мое… – назовем это «существованием» – было заполнено множеством не связанных друг с другом событий, и каждое могло бы направить меня в ту или иную сторону, указать направление, задать цель, но этого почему-то не происходило. Не раз я пытался соединить эти разрозненные точки между собой, провести между ними хоть какую-то линию, найти связь, объяснить одно через другое – и не мог. У меня просто ничего не выходило, и все! Точки не соединялись, и я, не умея найти осевой вектор собственной жизни, все глубже погружался в хаос и бессмыслицу.

Все-таки я задремал, а когда проснулся, было уже совсем светло. Мне зверски хотелось кофе, и я отправился в кухню. В холодильнике нашлась упаковка замороженных кофейных зерен, и я сварил себе большую кружку кофе.

Глотая раскаленный напиток, я размышлял, как мне действовать дальше. В конце концов я решил, что оставлю «Бертрам» здесь и двинусь дальше по суше. Все дело было в маршруте: после Леона у меня был запланирован Коринто. Попасть в этот город можно было и морским путем, но на месте яхта вряд ли могла быть полезна: прочесывать окрестности Коринто было удобнее на колесах, к тому же, если Сэл был там, он не мог не узнать отцовскую яхту, а спугнуть его раньше времени я не хотел. Кроме того, стоянка в бухте рядом с особняком Колина была надежной и безопасной, и, оставляя там яхту, я ничем не рисковал.

Оставалось только найти подходящее средство передвижения.

Гараж на заднем дворе пустовал, но рядом с ним была небольшая пристройка, предназначенная, судя по ее виду, для садового инвентаря. Дверь была заперта, но меня это, скорее, обрадовало: значит, гости Сэла внутри не побывали. Отыскав ключи, я открыл пристройку и невольно улыбнулся. Мне повезло.

Поселок, в котором стоял особняк Колина, граничил с государственным природным заказником – обширной территорией, где не было ничего, кроме грунтовых дорог и песчаных дюн, тянувшихся на многие мили вдоль побережья. Такой ландшафт был природным полигоном для квадроциклистов. Колин, разумеется, об этом знал и приобрел четыре квадроцикла – не иначе как для семейных экскурсий в заказник. Их он и держал в пристройке, похожей на сарай для граблей, лопат и мешков с удобрениями.

Кроме квадроциклов, в пристройке оказалось еще два мотоцикла, и, немного пораскинув мозгами, я остановил свой выбор именно на них, точнее – на одном. Это был слегка адаптированный к местным условиям австрийский КТМ-600 – вездеход-эндуро[35], предназначенный для длительных поездок по бездорожью и сильнопересеченной местности. Адаптация же заключалась в том, что кто-то нацепил на него сигналы поворота и коста-риканский знак государственной регистрации, благодаря чему этот, в общем-то, чисто спортивный мотоцикл можно было легально использовать на дорогах общего доступа.

В общем, то, что нужно, и даже еще лучше.

Забрав с яхты минимум необходимых вещей, я уложил их в небольшой рюкзак, спрятал в условленном месте ключи, чтобы их могли найти рабочие и уборщики, которые придут ремонтировать и приводить дом в порядок, вскочил на мотоцикл, надел свои любимые «Костасы» и помчался на север.

Шесть часов спустя я был уже в Леоне – кружил по площади вокруг городского собора в поисках гостиницы и кафе, где можно было бы выпить чашку-другую нормального кофе.

Отель «Кардинал» стоял сравнительно недалеко от собора. Если верить рекламе, в номерах путешественников ожидали кондиционированный воздух, горячая вода и вай-фай. Все это было весьма кстати – в особенности кондиционер и душ, поскольку по пути я успел основательно поджариться на знойном никарагуанском солнышке, а моя одежда насквозь провоняла по́том. За номер я заплатил наличными, и высокий худой парень за стойкой регистратора провел меня через вестибюль и длинный коридор, огибавший что-то вроде общественной столовой, в заросший огромными деревьями внутренний двор. Оттуда мы наконец попали к номерам, находившимся в самой глубине здания. Мой номер оказался довольно большим, и там действительно был кондиционер. Я бросил вещи, перевел регулятор кондиционера на три «снежинки» и пешком отправился на поиски кафе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В Леоне, бывшей столице Никарагуа, насчитывается пятнадцать церквей и один собор, который слывет самым большим в Центральной Америке. По легенде, пять столетий назад, когда испанцы впервые высадились на этом побережье, они посчитали, что находятся в Северной Америке, и решили построить здесь самый большой в Новом Свете католический храм, чтобы, так сказать, «застолбить» новую территорию, а заодно утвердить на ней свою национальную религию. И надо сказать, что с этой задачей они справились, проблема была лишь в том, что собор был построен не там, где следовало.

Шагая по тротуару вдоль величественного, хотя и изрядно обветшавшего, здания собора, я не сразу заметил небольшое кафе, стоявшее на другой стороне улицы, немного наискосок от соборной паперти. Его окна были затенены выгоревшими маркизами, а внутри работали вентиляторы, которые, впрочем, лишь гоняли горячий и влажный воздух от стола к столу. Клиентов в кафе было немного, и я выбрал место у окна, откуда были видны пенящиеся фонтаны перед собором.

Не успел я усесться, как меня начал преследовать довольно неприятный запах. Поначалу я решил, что воняет от сидевшего неподалеку парня. Тот и впрямь обливался по́том, но, когда вентилятор развернулся в сторону, запах никуда не исчез. Опустив взгляд, я украдкой посмотрел на свои кроссовки. Ничего. Проверил под столом. Пусто. В конце концов я понял, что запах исходит от меня самого́. Шесть часов на мотоцикле под палящим солнцем сделали свое дело, и мне были срочно нужны хороший душ и бочка дезодоранта.

Подошел официант – молоденький парнишка лет шестнадцати. Вопросительно глядя на меня, он постучал кончиком карандаша по своему блокноту, и я приветливо улыбнулся. Испанского я не знал, но слово «кофе» звучит одинаково на всех языках, за исключением, быть может, китайского. Впрочем, не знаю точно – не могу сказать.

– Кофе, – попросил я.

В ответ официант тоже улыбнулся:

– Con leche?

Это выражение я когда-то слышал и даже знал, что оно означает, но сейчас на меня словно что-то нашло. Я никак не мог припомнить, что же означают эти слова, поэтому только пожал плечами и покачал головой – мол, не понимаю. Официант кивнул и сделал свободной рукой движение, будто доил корову.

– Vaca. Leche.

До меня, хоть и не сразу, дошло.

– Да. С молоком. Отличная идея.

Через пару минут паренек вернулся с большой кружкой очень горячего и очень хорошего кофе.

Потягивая напиток, я размышлял, с чего мне следует начать поиски Сэла. Пожалуй, рассудил я, стоит дождаться вечера, и тогда, быть может, я сумею найти Сэла и его друзей по звуку. Из своего опыта общения с латиноамериканцами я знал, что эти парни обожают музыку, причем норовят включить ее как можно громче. Что ж, никакого другого плана у меня все равно не было, поэтому я заказал еще кофе и стал смотреть в окно.

Фонтаны, с самого начала привлекшие мое внимание, были устроены в огражденном низким каменным бортиком желобе-резервуаре, который начинался на площади перед собором и, изгибаясь то в одну, то в другую сторону, тянулся через парк почти на полквартала. Форсунки, размещенные вдоль осевой линии желоба, выбрасывали струи воды, которые красиво пенились и падали обратно. Сам желоб не казался ни широким, ни особенно глубоким, однако он был наполнен водой почти до краев. По меркам тропического Никарагуа, подобная водная феерия была настоящим расточительством, но расточительством необходимым. В противном случае на площади было бы нечем дышать от жары и пыли.