Шестеро против Скотленд-Ярда (сборник) - Кристи Агата - Страница 19

Эксперимент продлился долго, поскольку Вейнберг к любому делу подходил скрупулезно и тщательно. Приведенная таблица дает нам представление лишь о части процедуры. Каждый из допрашиваемых должен был в ответ на прозвучавшее слово назвать свое, которое ассоциировалось с контрольным. Ответ фиксировался, как и время, затраченное на него испытуемым. Аппарат гудел, а за правую руку субъекта испытания держал генерал Алмеда.

Понятно, что совершенно невозможно было предсказать, какой смысл извлечет из всего этого аппарат. Но все пятеро испытуемых отвечали без тени колебания или растерянности. Да, порой запинались, как спотыкаются люди, когда говорят слишком поспешно, но никто из них не замолкал, подбирая другое слово вместо первого пришедшего на ум. По окончании теста генерал выглядел немного разочарованным. Он привык к длительным церемониалам, но это держание руки под конец стало заметно раздражать его.

– Что ж, – сказал он, когда последний подозреваемый покинул комнату, – нам, кажется, придется признать проверку полностью провалившейся.

– Это зависит от того, по какую сторону теста ты находился, – возразил ему Варкос.

– Вы были очень любезны, оказав нам помощь, генерал, – улыбнулся Вейнберг. – Как и вы, капитан. Премного благодарен.

Он мог позволить себе предельную вежливость и обходительность. Свою задачу Вейнберг успешно решил.

Отставной старший инспектор Скотленд-Ярда Корниш расследует преступление, описанное Рональдом Ноксом

Убийство в мундире

Святой отец Рональд Нокс сыграл не по правилам. Его «идеальное убийство» является таковым не потому, что дело не может быть раскрыто. Просто по политическим причинам преступление должно остаться безнаказанным, по крайней мере какое-то время. Хотя, вполне вероятно, расплата уже близка и для преступника примет форму еще одного убийства.

По крайней мере, таково мое мнение. Правда, оно может казаться предвзятым. Я служил инспектором полиции в стране, где закон не зависит от чьих-то мнений и взглядов, а на правосудие не могут влиять политические соображения. Но автор волен сам выбирать место действия детективного рассказа. Рональд Нокс избрал для него страну, где при определенных обстоятельствах работа полиции даже облегчается, поскольку там допустимы, скажем, «допросы третьей степени», которых никогда не применили бы в Великобритании. Вместе с тем положение дел в Магнолии таково, что определенные лица могут совершить убийство, оставаясь безнаказанными при отсутствии прямых улик, даже когда жертвой стал Вождь и Вдохновитель.

В данном деле нет прямых доказательств ни против одного из описанных персонажей. Критические настроения Гомеса неизбежно ставят его под подозрение. Но они с добровольцем-пожарным подтверждают действия и местонахождение друг друга. Политические пристрастия пожарного нам неизвестны. Но в такой стране, как Магнолия, если бы он принадлежал к одной из оппозиционных партий или в какой-то момент выступил с критикой существующего режима, об этом непременно имелась бы соответствующая запись в полицейском досье. Кроме того, не составило бы труда проверить, были ли они с Гомесом знакомы прежде. А потому напрашивается вывод, к которому и пришел начальник полиции, что эти двое едва ли могли оказаться сообщниками.

Главная сложность при попытке вывести из-под подозрений Гомеса носит психологический характер. Стал бы анархист совершать любой поступок исходя из предпосылки, что это его «гражданский долг»? В основе учения об анархизме лежит отрицание необходимости государства и правительства, а анархисты с гораздо большим презрением, чем обычные люди, по крайней мере, подавляющее большинство, относятся к понятию «долг гражданина». Нам недоступна информация, принадлежал ли Гомес к воинственному крылу партии анархистов, но в такой стране, как Магнолия, скорее всего, принадлежал. А потому я подозреваю, что у Гомеса имелся мотив для убийства, что подтверждает и психометрический тест. Лампа у него ассоциируется с фонарным столбом, пожарная машина – с баррикадой, слово «охранник» равнозначно крови, а Мститель – носитель справедливости. Подобные реакции выдают агрессивный характер человека, мечтающего о красной революции.

И тем не менее я считаю, что полковник Вейнберг прав, исключив его кандидатуру. Если он застрелил Вдохновителя, непременно было бы найдено оружие. Кроме того, считая убийство тирана достойным и героическим поступком, он громогласно признался бы в нем, желая снискать себе славу. А принимая во внимание показания пожарного, мы должны признать очевидный факт – Гомес оказался на месте преступления слишком поздно. К тому времени убийство уже было совершено.

Из числа прочих посторонних, проникших в апартаменты Гамбы, мотив для убийства имел даже священник. Он мог гореть желанием отомстить за роспуск своего монашеского ордена, как и за осквернение священной для него часовни. Однако он и Марриат последовали за Варкосом в поисках Вдохновителя. Это значит, что никто из первой троицы, вторгнувшейся в дом правителя, не мог совершить убийства, если оно произошло после обнаружения пожара.

Это возвращает нас к фактору времени. Генерал Алмеда покинул Вдохновителя примерно в 22.20, а труп обнаружили приблизительно в 23.15. Пожарную тревогу подняли в 22.44. Наручные часы Гамбы остановились ровно в 22.54. Как заявил начальник полиции, «выстрел произвели почти сразу после того, как внизу выломали дверь, или чуть раньше, но не до 21.50».

Полковник Вейнберг говорит это в беседе с Алмедой, который ушел от Гамбы примерно в 22.20. Основывается ли он на результатах медицинской экспертизы либо имеет в виду время, когда Вдохновитель удалился с балкона? И не намекает ли он грозному генералу Алмеде, что тот тоже находится под подозрением? Тогда, устраивая психометрический тест, не стремился ли он проверить реакцию самого Алмеды?

Алмеда стал последним, если не считать убийцы, кто видел Гамбу живым. Вот у него действительно имелся крайне весомый мотив. Человек огромных амбиций, он был вынужден играть роль второй скрипки при Вдохновителе, пока тот оставался в живых. Но в его распоряжении находилась вся мощь Вооруженных сил. Генерал являлся правой рукой диктатора. В случае гибели Гамбы он почти неизбежно становился его преемником. Вероятно, именно этим соображением Алмеда руководствовался в недавнем прошлом, когда поддержал Вождя. Вполне возможно, что он с самого начала планировал использовать Вдохновителя как инструмент, от которого можно избавиться при первой же благоприятной ситуации.

Имелась ли у него возможность самому совершить преступление? Он находился у себя дома, когда обнаружили возгорание, и его вызывали по телефону. По возвращении в резиденцию Гамбы он встретился с Варкосом, после чего поднялся наверх и произвел личный осмотр апартаментов Вдохновителя. Вот тогда-то он и мог пойти на убийство, обнаружив Гамбу там, где его не нашли другие. Но время, когда остановились часы, свидетельствует, что убийство к тому моменту уже было совершено, а Варкос, по его собственным словам, нашел тело почти сразу после того, как расстался с Алмедой.

Мог ли Алмеда убить Гамбу прежде? Во время их предыдущей встречи. Все слышали слова Вдохновителя: «Спокойной ночи, друзья мои!», когда Алмеда уже спустился по лестнице из личных апартаментов Гамбы.

Это исключает высказанное нами предположение, если только Алмеде не удалось сымитировать голос Вождя, причем так искусно, что ввел в заблуждение Варкоса и Лунаро, постоянно общавшихся с Вдохновителем и хорошо знавших его голос. Кроме того, для убедительности слова должны были доноситься сверху из-за спины Алмеды. Следует вывод: либо голос принадлежал Гамбе, либо Алмеда сумел непостижимым образом включить в нужный момент граммофонную запись с пожеланием спокойной ночи, спустившись по лестнице.

В таком случае в установленном накануне алтаре – произведении жены Алмеды – мог быть некий часовой механизм, способный вызвать пожар уже после отъезда Алмеды. Нам известно, что возгорание возникло в часовне, а алтарь выгорел до неузнаваемости. Кроме того, Алмеда мог использовать глушитель, и тогда звука выстрела не услышал бы никто внизу.