"Механическое стаккато" (СИ) - Кашен-Баженова Анастасия Валериевна - Страница 9

  - Ругаю, конечно, - Бекка засмеялась. - Разговоры, беседы, такая шелуха! Ведь если подумать, то каждого, внимательно послушав, можно отправлять в твое заведение. Но это все вода, важны лишь поступки, а ты, и люди подобные тебе, их не совершают, - девушка покачалась с пятки на носок, потом подтянула одеяло ближе к печи и села на него, кинула взгляд на Бернардта.

  - А я была бы не прочь.

  - Ты ошибаешься. Слова очень важны, они показывают отношение одних людей к другим, - сказал доктор. - Есть много одиноких людей, непонятых. Пациенты чаще всего такие люди. Люди с комплексами, со страхами. Если им словами не объяснить, что бояться нечего, они никогда не станут нормальными, - возразил Бернардт, будто в этот миг став не собой, а своим отражением, тем, что еще не успел огрубеть. Он развернулся и коснулся лица Бекки, отвел мокрые волосы и серьезно посмотрел ей в глаза:

  - Я люблю тебя. Положись на меня. Я тебе доверяю. Ни за что не покину... Разве бы ты не хотела все это услышать? Это не шелуха, Бекка.

  - Больше, чем ты можешь себе представить, - девушка горько ухмыльнулась, ответив на несколько вопросов сразу. - Только не все так просто. И в моем случае эти слова остались бы только словами. Давай не будем сегодня во мне копаться, достаточно много того, что доставляет мне боль, и я никогда не скажу тебе всего. Просто можно было бы забыть об этом на время.

  - Ты себя недооцениваешь, - Бернардт отпустил девушку, кое-как прикрыл дверку печи и улегся на пол, свернувшись калачиком. В хрупком полумраке стала видна только его спина с выступающими позвонками, которые в игре теней казались почти острыми. - Это существование, а не жизнь. Меня поражало, с какой страстью ты отвоевывала время на прогулки, но может, я просто изначально ошибался в тебе, как ты и сказала.

  Он замолк, прикрыв глаза. Бекка казалась ему теперь несчастным, грустным ребенком. Она подалась вслед за мужчиной, ее волосы мазнули холодом по его плечу, но воздух из приоткрытых губ вышел теплый:

  - Про войны и страсть ты тоже ничего не знаешь, - девушка легла рядом, тоже отвернувшись, хотя ее спина и касалась спины доктора, холодная, с грубым шрамом.

  - Не вижу в этом ничего плохого, - ответил он, ее шепот обжег его ухо. Вот ведь девчонка, говорит так, будто знает все обо всем. Бернардт все же развернулся и обнял ее, прижавшись теснее.

  - Вернемся, перестану лезть тебе в душу. Отдам кому-нибудь другому, у кого ты будешь числиться номинально. Попытка лечить нормального человека попахивает безумием. Ребекка молчала, глубокий уставший вздох приподнял ее грудь. Лежа так близко, можно было слышать работу искусственного легкого, наверное, Бекка всегда слышала этот инородный шум.

  ***

  После возвращения все стало прежним, будто ничего и не произошло. Будто не было неожиданного купания в зимней воде и откровенных разговоров. Бернардт в медкарте оформил отсутствие Ребекки, как ночевку в полицейском участке, а раз задержали власти, это было не самовольство Бекки, и та спокойно могла и далее выбираться на свои прогулки, не рискуя попасть в отделение для буйных.

  Новый врач как-то пришел, взглянул и ушел, не собираясь тратить на ее случай время. Здесь было довольно много пациентов, которых и не думали лечить. Кэб, горячая ванна, глинтвейн, утро в доме доктора на Чаринг Кросс, бутерброды и чай - все это просто-напросто стерлось из памяти. Бернардт вернулся к своему обычному ритму жизни, хотя порой не хватало странноватых прогулок и вечного путанья имен.

  Со временем они перестали встречаться. Даже для того, чтобы отпроситься на прогулку, Ребекка посылала к главному доктору Сэма или кого-то другого из персонала клиники. Но в один поздний вечер домой к Бернардту постучался почтальон со срочным письмом. 'Доктор Бернардт, спасибо вам за кров и внимание, пусть порой и то, и другое угнетало меня, но я запомню лучшее.

  Складывается так, что я должна покинуть ваш госпиталь. Искренне прошу меня простить за порядком подпорченную репутацию. Ребекка'.

  - Она что, издевается? - Бернардт грозно посмотрел на почтальона, потом протянул ему конверт. - Штамп какого отделения? Откуда отправлено? Почтальон продиктовал отлично знакомый доктору адрес его же клиники, извинился, что время позднее и до отбоя осталось еще немного - если господин желает написать ответ, ему стоит поспешить.

  - Этого не понадобится. Спасибо, - Бернардт закрыл за почтальоном дверь и прошел к телефону. Роскошь, конечно, но он смог позволить себе установить его в доме. Когда на другом конце провода ответил секретарь, Бернардт сказал, чтобы Бекку не выпускали, если она все еще в больнице, а если нет, то объявили в розыск. Положив трубку на рычаг, он опустился в кресло. Разыскивать ее самому было просто бесполезно, вообще все его изрядно раздражало. Доктор чувствовал ярость.

  - Если ты найдешься, я за себя не ручаюсь, - сказал он в пустоту. Телефон затрезвонил через час.

  - Доктор Штейн? - запыхавшийся голос сестры, сразу насторожил доктора. - У нас экстренное происшествие, мы вызвали карету скорой помощи, она в пути. Вы приедете?!

  - Что случилось? - Бернардт нахмурился, но в уме уже предположил, как побыстрее добраться до больницы.

  - Может, вы разберетесь на месте? - женщина тоже злилась. - Извините меня, приехала скорая. Ждите, я перезвоню вам и сообщу адрес больницы.

  - Хорошо, - повесив трубку, он стал собираться.

  Уже за полночь Бернардт добрался до больницы Св. Иоаннеса на Флит-стрит, куда отвезли Бекку. Даже здесь девушка умудрилась навести суету. Сестра, сообщившая доктору о происшествии, заливалась слезами, на ее недолгой практике пациенты такого не вытворяли. Из операционной вышел пожилой доктор, с волосами и усами столь белого цвета, что белее и представить нельзя, решительно направился к Бернардту.

  - Могу я с вами поговорить? - начал он без приветствия.

  - Конечно. Мне так и не сказали толком, что произошло, я только приехал, - Бернардт кивнул усачу и поправил очки, было не до этикета.

  - Я так понимаю, это ваша пациентка, доктор Штейн? Мы уже пробовали связаться с ее родней, все бесполезно. А медлить нельзя! - доктор говорил быстро, но спокойно. - Думаю, вы знаете о механическом легком. Но оно сейчас не подлежит восстановлению. Честно признаться, не представляю не только, как она с ним жила, но и в каком подвале это безобразие соорудили! В общем, у меня есть нужный аппарат, новая модель, но стоит она...

  - Делайте, - Бернардт кивнул.

  В конце концов, за ней приедет дядюшка, если что - расплатится, а если нет, так ничего страшного. Он порылся в памяти, вспоминая цифру, переведенную на счет больницы и, отыскав блокнотик, быстро нарисовал половину выплаченной суммы. Протянул листок доктору.

  - Этого будет достаточно?

  - Посмотрим, пока согласуйте сумму с бухгалтерией. Я вернусь в операционную. Поговорим, если не будет поздно.

  - Удачи.

  Бернардт не паниковал, он сам был хирургом и доктором психиатрии, но на душе все же было неспокойно. Сначала это письмо, потом звонок, теперь сломанное легкое, которое вживлял какой-то мясник. Он неторопливо дошел до бухгалтерии, зная, что больница может дать и больше, фонд на случай подобных форс-мажорных обстоятельств был внушительный, ведь его пациенты довольно состоятельные люди, или раньше бывшие крайне состоятельными. Потом осталось только ждать. Хирург разыскал Бернардта только под утро.

  - Извините, не было возможности отослать сестру, чтобы она предложила вам пойти домой. Очень сложно оказалось поставить на место ржавого ящика с шестеренками нормальный механизм. Признаться, доктор Штейн, я не думал, что к вам в клинику могут попасть люди из низших слоев, - так и не представившийся доктор сел в кресло рядом с Бернардом, его морщинистое лицо и тон голоса выдавали большую усталость.

  - Богатый опекун, - пояснил Бернардт. К нему попадали люди и в худшем состоянии, чем Бекка. Люди, с которыми наигрались их любовники и не хотели, чтобы кто-либо когда-то узнал об этой связи. Да много было случаев. - Когда она придет в себя?