Глиняное сердце (СИ) - "Iwilia London" - Страница 52

– Я тебя спрашиваю, хочешь? – немного грубо произнес Кенинг, обдавая полные губы своим дыханием. Вильгельм открыл глаза и вдруг обнаружил лицо своего мужчины очень близко. В свете уличного фонаря, глаза Тома горели желтой звериной искрой. Мальчишка немного встрепенулся, вдруг поняв, что сейчас происходит и чьи это пальцы так интимно двигаются в нем, вызывая волны дрожи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Попроси меня! – Том кусает его за подбородок. – Попроси, чтобы я тебе вставил! – он вовремя согнул пальцы в юном теле, натыкаясь на злополучную точку, от которой Вильгельм прогнулся, прижимаясь всем телом к телу Кенинга. – Давай, мальчик!

Билл смотрел в потолок, чувствуя, как приятный ток проходит по всему телу, обжигая мурашками кожу и увлажняя огромные глаза. Он уже не совсем понимал, что от него просили. А мужчина терзал его плоть сразу тремя пальцами, уверенно засаживая их в самую глубь. Даже если бы Билл вдруг понял смысл слов Тома, он бы не смог ответить ему внятно – во рту пересохло, язык не слушался.

– Ох, упертый! – Том и подумать не мог, что мальчишке настолько хорошо, что он и сказать ничего не может.

Твердый член погрузился в тягучую глубь. Билл сжал колени, зажимая тело Тома, сокращая расстояние между ними.

– Ааах.

Кенинг двинулся вперед, дрожа от горячего нутра, от приятных тисков, которые сдавили его член, причиняя легкую боль. Он протяжно рыкнул, сжимая бедра мальчишки и натягивая его тело на свой орган, сладкая попка медленно впустила его до самого основания. Том развел стройные ножки в стороны, оглаживая молодое тело по внутренним сторонам бедер, отвлекая от болезненных ощущений. Хотя Вильгельм не чувствовал боли, тело горело и жгло, поэтому боль просто не ощущалась.

Том склонился над ним, удерживая себя на весу, продолжил входить в него, проникая вглубь его тела. Его руки были напряжены, под кожей виднелись напряженные мышцы; ладонями он упирался в постель, сминая пальцами холодные простыни. Мужчина красиво двигал бедрами, прогибаясь в спине, кожа его блестела испариной. Билл изгибался, иногда соприкасаясь грудью с грудью мужчины и вновь опускаясь на постель. Он обнимал Тома за шею, начиная двигаться в такт его толчкам.

Билл излился внезапно, гортанно вскрикнув и полностью расслабившись под напором мужчины. Каждая его клеточка дрожала, и юноша не сразу понял, что кончил, а Том лишь горделиво ускорил темп, вколачивая Вильгельма в постель. Мальчишка громко взвизгнул, когда Кенинг со всей силы ворвался в него, стремительно утопая в податливом теле. Кончил.

Оба потерялись в собственных ощущениях, Том даже схватился рукой за плечо юноши, медленно опускаясь на его тело. Держаться на руках он больше не мог, поэтому прижался к Биллу, тут же чувствуя его сухие губы на своей щеке. Мальчишка судорожно тыкался губами, словно слепой котенок, который только что родился.

– Это было странно... – Том откинулся на простыни.

– Я – Вильгельм.

– Что? – он повернул лицо к парню.

– Я... – садится, – Я вспомнил... То есть... Увидел...

– Что? Ты в порядке? – Кенинг дотянулся до настенного светильника, включая его.

– Я... – его губы дрожали, – Я – Вильгельм. Это я... Я!!! – почти взвизгнул он.

– Что? – Том прикоснулся ладонью к его лбу и внимательно оглядел мальчишку. – Ты головой случайно ударился?

– Да нет же... Я... Том, это Я!!!

– Да, родной, ты... – притянул его к себе, обнимая и целуя в лоб.

– Нет, это же я... Я был куклой...

– Билл...

– Вильгельм! Я Вильгельм!

– Да... – Кенинг рассмеялся, заваливая его в кровать, – И я тебя люблю! Я тебя на руках носить буду!

– Я хотел родить тебе детей, о боже... Идиот!

– Я буду будить тебя каждое утро свежим кофе и вкусными булочками!

– Мы кончали одной спермой!

– Будем заниматься каким-нибудь делом вместе! Ну, готовить, ходить в кино, да хоть вышивать!

– ТОМ! – бьет его ладонью по плечу. – Я вернулся!

– Да плевать, я люблю тебя и все тут!

– Идиот! – посмеивается...

Том вцепился в него, утыкаясь носом в теплую щечку, и громко вздыхая.

– Все эти месяцы я засыпал с надеждой, что следующий день подарит мне тебя. И что следующей ночью я не буду один... Но наступало утро, проходил день, и я оказывался в своей квартире... Один, с лживой улыбкой на лице.

Билл приткнулся носом в его щеку и сдавленно вздохнул.

– А я все не объявлялся и не объявлялся... – посмеивается, поглаживая Тома по животу. – Я ведь не думал, что все мои сны являются правдой. И я люблю тебя... И... Том, – заглядывает в его глаза, – Спасибо, что освободил меня... От всего этого кошмара.

– Всего-то семьсот лет... Так, это я трахнул тебя и ты все вспомнил? Типа волшебный трах?

– Грубиян! Нет... То есть... Не знаю. Но все встало на свои места. И если раньше я помнил все, словно сны... То теперь я вспомнил.

– Все семьсот лет? Вильгельм, я короче уже не совсем понимаю, что происходит... Мне вообще уже плевать, главное, что ты рядом...

– Ты же жесткий эгоист!

– Всегда им был!

– Тооом!

– Вильгельм...

– У меня нет подарка для твоих родителей...

– Ты для них лучший подарок, ибо ты вернул им вечно улыбающегося и смеющегося МЕНЯ! – Том посмеивается, отворачиваясь от зеркала и притягивая к себе любимого парня. – Ты у меня такой красивый... – они стояли возле зеркала и смотрели на свое отражение. Кенинг обнимал мальчишку, прижимаясь грудью к его спине.

– Я какой-то смешной рядом с тобой... – он неуклюже оттянул рукава свитера, которые были ему коротки.

– Эм, просто эта одежда тебе не идет... – просунул пальцы под свитер. – Давай, я тебе рубашку подберу?

– Хорошо...

Влюбленные выехали из дома ближе к вечеру, к тому времени родители Тома уже оборвали телефон, выпрашивая о том, почему их сын задерживается. Ведь Рейн устраивала очередной вечер в честь Рождества, на который пригласила гостей.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Том держал любимого за руку, когда они шли по заснеженной дорожке к дому родителей. Во дворе стояло много машин, по которым парень понял, что мама вновь превратила семейный праздник в сбор пожертвований очередному детскому дому... Нет, Том понимал всю важность таких вечеров, но только не в канун Рождества.