Вселенная философа (с илл.) - Сагатовский Валерий Николаевич - Страница 6

С. Боже мой, какая схоластика! Что тут изучать и кому это нужно?

Ф. Не спешите с эмоциональными оценками. Я хочу, чтобы вы сначала четко представили, что изучает философия в любых явлениях действительности, а потом уж займемся вопросом «кому это нужно?». Думаю, вы согласитесь с тем, что в любой области знаний, так же как в рассмотренных нами примерах, можно выделить две группы понятий: общие для всех областей действительности и специфические, относящиеся только к той области, которую изучает данная наука (физика, биология и т. д.).

С. Допустим, что можно. Но нужно ли?

Ф. Еще Джон Локк, английский философ XVIII века, выдвинул идею минимальных словарей для различных наук. В настоящее время эта идея становится реальностью. Лингвисты берут какую-то отрасль знаний, выделяют в ней несводимые друг к другу понятия, так называемые семантические множители, и через них определяются все другие понятия данной области. Это упорядочивает знания и создает возможность машинного перевода. Созданы, например, информационный язык Л. Кларка для гуманитарных наук, в котором 710 семантических множителей, язык Кента для металлургии, насчитывающий 214 исходных смысловых единиц и т. д.

С. Лингвисты делают дело. А при чем тут философы?

Ф. При том, что в любом из этих языков есть понятия типа «свойства», «состояния», «части» (то есть всеобщие категории), которые до сих пор не систематизированы, не выведены друг из друга и в каждом информационном языке берутся как самостоятельные семантические множители. А ведь и для всеобщих категорий можно составить «минимальный словарь» не хуже, чем для специфических.

С. Вы предлагаете построить информационный язык из всеобщих понятий?

Ф. Вот именно. Правда, в философии эту задачу привыкли называть построением системы категорий. Представьте себе, что мы перечислили все всеобщие характеристики любого предмета: качество, количество, содержание, форму, развитие и т. д. Затем нам удалось увязать их в какую-то единую систему, например, определить друг через друга. Не правда ли, что полученный результат можно уподобить общему каркасу, скелету любого предмета, а специфические черты данного предмета — живой плоти?

С. Туманно.

Ф. А ведь если я поясню примером, вы скажете другое: тривиально.

С. Не скажу.

Ф. Хорошо. Так вот, биология изучает развитие жизни на Земле, общая социология — развитие общества, астрофизика стремится познать развитие галактик, психология — развитие человеческой личности. Все эти процессы развития, конечно, имеют свою биологическую, социальную, физическую, психологическую специфику. Но за ней — за этой специфической плотью — находится общий скелет: общие законы любого развития в природе, обществе, мышлении.

С. Такие каркасы современная наука изучает и без философии. Например, общая теория систем.

Ф. Любая всеобщая характеристика достойна специальной теории: теория систем, теория вероятностей, теория структур и т. д. Но вспомним хейердаловского «специалиста наверху»: кто перекинет мостики между результатами, добытыми из отдельных «ям»? Ведь любое явление обладает полным набором всеобщих характеристик: и системностью, и развитием, и другими чертами. Философия стремится дать исходное описание этих всеобщих свойств в их взаимной связи и тем самым создает стартовую площадку для их более углубленного изучения на уровне специальных теорий.

Прервем этот несколько затянувшийся диалог. Спор не окончен, Скептик далеко не переубежден, но и реванш ему взять не удалось: Философ очертил свой предмет среди явлений, изучаемых частными науками.

Несколько слов о том, как строится система категорий, отражающая общий «скелет» любого явления действительности. Согласно В. И. Ленину, категории — это не только «результат отражения в практике обычных отношений вещей», но и одновременно «шаги, ступени, моменты познания». В объективной действительности все всеобщие характеристики одновременно присущи любой ее части: от мельчайшей элементарной частицы до вселенной в целом. В процессе же познания эти всеобщие характеристики отражаются последовательно. Нельзя, например, изучать направление развития предмета, не установив сначала самого факта развития; нельзя познать причину изменения поведения предмета, не определив сначала качество изменения. Следовательно, развитие и направление развития, качество и причина — это именно ступеньки познания любого явления.

Установив место каждой категории как ступеньки познания, можно тем самым определить ее, вывести из предшествующих всеобщих понятий. В. И. Ленин предлагал построить таким путем систему всеобщих категорий, проследив их последовательность как ступенек познания в истории развития человеческой мысли. Советские философы успешно выполняют этот ленинский завет.

Допустим, что философам удалось самым детальным образом вскрыть анатомию общего скелета любого явления. Так кому же это нужно?

В следующих главах постараемся ответить на этот вопрос более конкретно. А сейчас отметим пока одно, но основное обстоятельство. По мере развития науки человек шел от представления о мире как случайном сборище изолированных друг от друга сфер к представлению о нем как целостной системе, где все связано взаимными переходами. Частные науки открывают все более и более широкие связи, поставляют факты, подтверждающие единство развивающейся материи. Философия как учение об общих законах связи и развития любых явлений выступает организующим ядром этого общенаучного движения.

Систему философских понятий можно сравнить с множеством переменных, в которые подставляются те или иные частные значения (специфические понятия частных наук), подобно тому как в алгебре вместо букв подставляют те или иные числа: развитие — переменная, биологическое или социальное развитие — ее значения.

Система переменных, конечно, не является застывшей. Она меняется вместе с развитием знания в целом, но на каждом этапе этого развития выполняет упорядочивающую функцию.

Поясним это примером. Некоторые парадоксальные результаты, полученные в физике элементарных частиц, привели к гипотезе, что при рассмотрении исчезающе малых пространственно-временных интервалов понятия пространства и времени утрачивают всеобщее значение. Допустим, что эта гипотеза подтверждается. Тогда философам придется самым существенным образом перестраивать свою систему представлений о всеобщем каркасе действительности: ведь в этом случае одни из фундаментальнейших категорий современного каркаса попадают в разряд частных характеристик, приложимых только в некоторой (пусть очень большой) области материи. По всей вероятности этого не случится, но в принципе тут нет ничего страшного, ничего «противоречащего диалектическому материализму». История науки знает много таких прецедентов: признание невсеобщего характера однозначной причинной зависимости, движения по траектории и т. д.

Но как бы ни менялись наши представления о мире, наведение относительного порядка на каждом данном этапе остается насущной необходимостью. Ибо не стоит придерживаться «философии» сизифова труда, выраженной в печально известном девизе ревизиониста Бернштейна: «Движение все, а цель — ничто».

НЕСКОЛЬКО ПРОСТЫХ ИСТИН

Философские положения являются чрезвычайно общими, но «общие положения» и «общие фразы» не синонимы. Чтобы успешно регулировать познание мира представителями частных наук, общие положения философии должны быть одновременно очень определенными и четкими. Их кажущаяся простота и тривиальность позволяет порой скептикам отмахиваться от них, считать, что «и без философии обойдемся». Ф. Энгельс писал по этому поводу: «Естествоиспытатели воображают, что они освобождаются от философии, когда игнорируют или бранят ее. Но так как они без мышления не могут двинуться ни на шаг, для мышления же необходимы логические категории… — то в итоге они все-таки оказываются в подчинении у философии, но, к сожалению, по большей части самой скверной…» А происходит это потому, что «эти категории они заимствуют… из обыденного общего сознания так называемых образованных людей, над которым господствуют остатки давно умерших философских систем…».