Судьба изменчива, как ветер (СИ) - "Лана Танг" - Страница 56

- Родители вернулись в поместье в середине осени, - продолжал рассказ князь Марлин, - к этому времени я уже носил под сердцем рёбенка Эдгара. Нетрудно вообразить, в каком я находился смятении, зная, что мне предстоит сознаться в содеянном, но совершенно не представляя, как это сделать. Не знаю, как повернулась бы наша жизнь, если бы они узнали о моей беременности уже в столице. Возможно, всё бы и обошлось, и никто не пострадал так сильно…

Однако судьба распорядилась иначе – за два дня до предполагаемого отъезда я упал в обморок. Вызванный из города доктор осмотрел меня и уведомил родителей о моем положении.

Всю жизнь я с содроганием вспоминаю тот ужасный день. Папа омега плакал и смотрел на меня с ужасом, как на прокажённого. А отец Иво... Мой отец, всегда ласковый, любящий, заботливый отец был белым от бешенства. Его жесткий взгляд не выражал ничего, кроме презрения. Мне казалось, еще минута, и он плюнет мне в лицо. Лучше бы он побил меня!

- Кто? Кто из окрестных альф осмелился обесчестить вас? – тихим, но оттого ещё более страшным голосом спрашивал князь Иво съёжившегося испуганного Марлина. – Вас, князя Берти, моего единственного сына? В чей дом мне следует идти, чтобы призвать к ответу юнца, воспользовавшегося вашей молодостью и незнанием жизни? Вы обязаны назвать мне его имя. Если он честный человек, то он женится на вас, в противном случае, я убью его своими собственными руками! Отвечайте, я жду!

- Отец, сжальтесь, - жалобно пискнул Марли, только теперь осознав, какие жуткие наказания ждут Эдгара. Он всерьез испугался – не за себя, за любимого. Движимый порывом спасти его во что бы то ни стало, он кинулся Иво в ноги. – Не губите его, он ни в чем не виноват, это всё я сам! Накажите меня. Я на всё согласен!

- Что? – потрясение было так сильно, что старший князь Берти схватился за сердце. – Ты что, хочешь сказать, что твой любовник не дворянин?! Ты ЭТО хочешь сказать? – Он рывком поднял сына с пола и затряс, как тряпичную куклу. - Отвечай, мерзавец, с кем ты спутался?

- Дорогой, - сквозь рыдания еле выговорил Тони, - прошу тебя, успокойся…

- Отец, не губите, - чаша горя переполнилась и Марли обвис на руках отца, потеряв сознание…

С тонким искусством истинного дипломата князь Иво Берти сам провел следствие. Непричастные к делу так и остались в неведении; те, кто что-то слышал о связи молодого господина с конюхом, с испугом клялись, что это глупые сплетни, знавшие же всё рассказали.

Первым назвал имя Эдгара тот самый омега, что кричал тогда на берегу об опасности плавания к омуту. Он сделал это в порыве ревности, злясь на то, что красавец конюх предпочел его юному князю. Оскорбленный парень давно следил за влюблёнными и многое видел, а теперь выкладывал всё это хозяину, мстительно думая о том, как будет наказан его обидчик, и как он порадуется, глядя на его мучения.

Двое рыбаков подтвердили рассказ омеги, сообщив, что часто видели молодого князя вместе с конюхом возле реки. Старый конюх свидетельствовал, что помощник его всё лето ездил с Его Светлостью на конные прогулки, иной раз дважды в день…

Последним князь Иво вызвал к себе Эдгара.

- Дальше всё было просто ужасно, - голос Марлина стал глухим от подступающих рыданий. – Меня заперли в моей комнате, со мной никто не разговаривал, даже отец омега. Эдгара запороли в конюшне почти до смерти. Я знал об этом, но что я мог сделать? Мой горничный рассказал, что после экзекуции, во время которой мой любимый не проронил ни звука, его увезли на хутор к знахарю, чтобы он пользовал его травами, пока не встанет на ноги. Я думал, что отец захочет продать его, но всё вышло намного хуже… - князь тяжело вздохнул и замолчал. В комнате сделалось так тихо, что слышно было, как ветер шелестит кисейными занавесями на окнах.

- И что же было потом, дядя? – Тефан не сразу решился нарушить тягостное молчание.

- Потом, милый? – князь выпрямился, разжал побелевшие пальцы, вынул тонкий кружевной платочек и промокнул им сухие глаза, - потом было так. Отец не мог больше жить в деревне, его ждали в столице важные дела. Он уехал, но папа омега остался, видимо он поручил ему присматривать за мной. После его отъезда Тони несколько смягчился, поднимался ко мне в спальню, порой даже обнимал и пытался вызвать на разговор, но я чувствовал в его обращении со мной сдержанную холодность и немой укор. Он смотрел на мой живот с каким-то ужасом, даже отвращением, словно я носил в себе жабу, а не ребёнка. Собственно, и живота-то у меня было незаметно почти до самых родов, потому что пополнел я совсем немного. Никто из слуг не знал о моём положении, я мало покидал свою комнату, хотя в то время никто ужё не запирал меня и не препятствовал прогулкам по поместью и окружающему его саду.

Эдгара я ни разу не видел и ничего не знал о его судьбе. Мой горничный больше не прислуживал мне, и никто из слуг не приходил ко мне иначе, чем в сопровождении отца или деда.

Так прошла зима.

Мой ребёнок появился на свет холодной весенней ночью. Невероятно, но никто из прислуги так и не узнал об этом, такой непроницаемой тайной было окутано рождение этого несчастного малыша. Я провел с ним всего лишь несколько часов, до рассвета, а потом пришел отец Тони и унес его, сказав, что мне нужно отдохнуть.

Больше я никогда не видел своего сына.

Через день отец сообщил мне, что мальчик скончался. Я не поверил ему, слишком уж старательно он прятал глаза и отводил их в сторону. Впрочем, уличать его во лжи у меня не было ни сил, ни возможностей, я находился в полной его власти и вынужден был со всем смириться.

Даже неожиданный приезд из столицы князя Иво не вывел меня из состояния жестокого безразличия, в котором я пребывал после потери сына. Впрочем, как я узнал впоследствии, ничего неожиданного в появлении в деревне моего отца не было, - он прибыл как раз к рекрутскому набору, с тем, чтобы лично проследить за отправкой в армию моего «презренного любовника». Имя Эдгара стояло в списках новобранцев одним из первых…

…- слава богу, дорогой, что всё миновало, теперь можно вздохнуть свободно, - князь Иво Берти подошёл к неподвижно стоявшему у окна супругу и бережно обнял за хрупкие плечи.