Лорды гор. Да здравствует король! - Арьяр Ирмата - Страница 67

Роберт осекся на полуслове, а темный снова улыбнулся — грустно, сосредоточившись на разглядывании обломков трости:

— Значит, мне не показалось. Лэйрин все слышит и видит. Потому ты и дерзишь сверх дозволенной смертным меры, и всякую гнусь несешь. Скажи-ка, Роберт, ты на этих мессах сам свечку держал? Или через чужую видел то, в чем меня обвиняешь?

— Дочери мне во всем признались на допросе.

— А допрашивал ты с Рагаром?

— Он отказался присутствовать.

— Жаль. При нем они не посмели бы… Так вот, Лэйрин, — Азархарт поднял нечеловеческие глаза, безошибочно выбрав именно тот факел, через огонь которого я подслушивала. — Небольшая справка к твоему сведению. Еженощно в мире за пределами Темной страны проходит несколько тысяч якобы черных месс, не говоря уже о банальных оргиях. И на каждой — безумные или пьяные глупцы убеждают себя и друг друга, что им, как шавка на свист, является сам владыка Темной страны, а уж тринадцать моих князей — непременно. Какая гордыня. Стольких девственниц, которых я и мои князья якобы лишаем невинности каждую ночь, единовременно и повсеместно, не наберется во всем мире, даже если считать младенцев. Пикантность еще в том, что у меня уже лет полтораста как князей осталось десять, а после встречи с Рагаром — семеро. Что-то тут не сходится, не так ли, Лэйрин? И не стоит тебе подслушивать разговоры взрослых мужчин. Некрасиво это. Да и не умеешь ты еще отделять правду от видимости правды, некому было научить. Оставь нас минут на пять.

Да ни за что!

Не знаю, как я уловила его намерение, но успела сфокусировать взгляд на другом факеле, и уже смотрела через него, а за эту долю мига прежнее мое огненное «око» погасло. Роберт тут же его запалил. Так и порезвились несколько мгновений, мечась от огонька к огоньку, пока Азархарту не надоело и он одним всплеском тьмы не погасил все факелы разом.

Мне глаза как сажей запорошило. Испугалась, что ослепла.

Дорри смачно лизнула лицо, я прозрела и разозлилась. Ах, вот как, ваше темнейшество, без свидетелей решили обойтись на пять минут?

А там и полночь грянет.

Мне необходимо быть там, во дворце, и немедленно. Душой, если не телом. Она, душа моя, ныла, как рана. Сердце рвалось, стуча в глухую стену, — даже Роберт не пускал меня в зал. О чем они там договариваются? Или уже убивают друг друга?

Я оглянулась. Зольтар и Дигеро сидели на полу у стены. Младший лорд выглядел бледным и смущенным, а вейриэн, что-то сурово ему выговаривая, сторожко поглядывал на меня — не натворю ли чего.

А ведь и натворю.

Мы же связаны нитью Айшери, мой король. Мы — сообщающиеся сосуды. Не дают огонь извне — есть другой, изнутри. И в нем нет уже ненависти. Ты просил искру? Так возьми!

Он дрогнул, не смог не взять. Глухая стена озарилась жаркими отблесками благодарности — «Лэйрин, душа моя…» — раздвинулась, впустила.

— … и я уведу темное войско, не трону твое королевство, и забуду о Виоле с ее ребенком, — услышала я баритон Азархарта, глубокий, как ночное небо. Он сидел напротив, поигрывая сложенными обломками трости, и я видела его так, словно сама сидела на королевском троне, — глазами Роберта.

— И что же взамен?

— Ты станешь моим князем.

Роберт расхохотался.

— Я — король! А ты предлагаешь мне роль слуги? Нет.

— Еще четыре минуты король, — уточнил темный. — Все же роль слуги — лучше, чем роль трупа. Подумай. Кроме того, королевство пожизненно останется под твоим управлением, а инсеи и шауны с процентами вернут взятое.

— Нет. Я бы еще подумал, если б ты предложил мне стать владыкой Темной страны, но уж слишком грязная у тебя работа, потому даже не предлагай.

— Удивительно встретить такое понимание моих тягот. Жаль, что ты так категоричен, потому что времени на уговоры не осталось. Видишь ли, если раньше твоя жизнь представляла для меня какую-то ценность исключительно из-за твоего дара, то теперь — никакой. Ты совершил большую ошибку, когда наградил «огненной кровью» Лэйрина.

— С чего ты взял, что я это сделал?

— Я много знаю об «огненной крови». Наслышан за века, насмотрелся, — по губам Азархарта скользнула ироничная улыбка. — Даже натерпелся. И уж могу понять, что никакая наложенная тобой защита не даст Лэйрину способности смотреть «огненным оком». Только дар. Ты совершил вторую ошибку, когда не придержал любопытное дитя подальше от моих глаз. Я охотился несколько лет за тобой, Роберт, а не за твоим королевством. Для Темной страны я присмотрел другое местечко. Но ты оказался так глуп, что перестал быть для меня бесценным.

— Зачем же ты предлагал мне поклониться?

— Два огненных мага под моей рукой — лучше, чем один. Но главное — я обещал самому себе позвать тебя, а я всегда выполняю такие обещания. Я позвал, ты отказался. Прекрасно. Дар уже есть у моего сына, и успешно адаптирован к моей крови в нем. То, что и было нужно. Даже если ты предусмотрительно запер «огненную кровь», оставив ключ при себе, я знаю одну универсальную отмычку, которая открывает всё.

«Лэйрин, сердце мое, отправь в горы нашего пленника, пока я не забыл, — внезапно отвлек меня мысленный голос Роберта. — Ничего такого важного не пропустишь, обещаю».

Но, пока я сопротивлялась, растопырившись, как куст шиповника, еще успела услышать заинтересованный голос короля:

— Любопытно узнать, что за отмычка и настолько ли она универсальна.

И увидеть, как Азархарт засмеялся, довольно сощурив зеленые очи:

— Не могу отказать в такой просьбе.

Обломки трости в его руках щелкнули, раскрываясь веерами вороненой стали.

В тот же миг полыхнуло.

И той же яркой вспышкой озарило в памяти слова: «… сожгу в том случае, если сюда явится Темная страна. Они не получат ни эту землю, ни моих подданных в свою армию мертвецов…»

И мелькнуло запоздалое понимание, зачем Роберт приказал зажечь костры и раздать свечи для всенощной во всем королевстве. «Сожгу…»

Всех, боги мои. Всех…

И все это пронеслось одновременно — в миг, когда полыхнуло и огненный маг разорвал наше соприкосновение.

Поздно.

Пламя хлестнуло в сердце, в мой отчаянный крик:

— Нет! Не надо!

Я, разметнув руки, то ли падала, то ли летела, захлебнувшись шквалом огня. Он врывался, заполнял легкие, пронзал до пяток, скручиваясь в спираль, прорастал в кровь и рвал жилы изнутри, и я уже не знала, о ком кричала, не издавая уже ни звука, — своей и чужой мукой, пылавшей душой кричала:

— Не-е-ет!

О неистовом короле равнин, пришпиленном к спинке трона веерами Тьмы, вонзенными в его грудь и горло. О чудовищном моем отце, чьи крылья горели, не успев распахнуться в щит мрака. О безвинных людях, что держали в ночи огоньки своей смерти и верили, что этим спасутся.

— Не-е-ет!

О себе, чьи темные, еще не проклюнувшиеся крылья вырывали огненные пальцы, умирающей наполовину и теряющей вторую. О том, что смертью смерть не попрать — смерть станет только сильнее. О том, что и свет может быть мертвым, а тьма — живой…

«Пощади! — глянули из небытия два изумрудных глаза королевы Лаэнриэль. — Ты убиваешь ее. Нас. Больше она не может принять».

Мощь, наполнявшая сердце и душу, ужаснулась и схлынула, оставив меня на этом берегу бытия, как раздавленную медузу на камне.

Наверное, это длилось миг. Или вечность. Из-за какой грани смотреть…

Я смотрела уже с этой стороны мира — на Диго, державшего меня за плечи, не давая упасть. Ослепительно белое пламя гудело огненной стеной в зеве камина, вихрилось на шкуре отчаянно скулившей гончей, потерявшей хозяина. «Если фантом существует, значит, и его создатель — тоже, еще не все кончено», — коснулась сознания мысль.

— Лэйрин, как ты? — выдохнул Дигеро, увидев, что я пришла в себя.

— Жив. Уходите, сэр рыцарь. Вас ждут горы.

— Вейриэн мертв, — Диго глянул на Зольтара, сложившегося на полу сломанной куклой с прижатыми к животу руками.

— Вижу. Поторопитесь.