От Земли к Андромеде (СИ) - Мишарин Борис Петрович - Страница 25

   Степаныч с Катей ушли домой, пригласив соседей в воскресенье на шашлыки. Оставшись одни, Вероника спросила Николая:

   - Что станешь с потрошителем и насильником делать? Ты же не позволишь ему больше совершать преступлений?

   - По-разному уже думал, - ответил он, - хотел в начале его на месте взять, перед насильственными действиями, но зачем девушку пугать, ни к чему это, он и так много наворотил. Приехать, чтобы он все написал, а потом самого выпотрошить? Руки пачкать о гниду... Сдам его в полицию... зэки его сами накажут.

   - Его в одиночку поместят и пожизненный срок дадут - зэки до него добраться не смогут, - возразила Вероника.

   - Доберутся, не беспокойся, найдутся добрые люди, отведут в другую камеру.

   Ковалев позвонил Кирносову.

   - Павел Аркадьевич, я понимаю, что уже поздно, но разговор серьезный и безотлагательный, подъезжай ко мне домой, жду.

   - Хотя бы тему намекнули, Николай Петрович.

   - Тема злободневная - маньяк-потрошитель.

   - Еду, - ответил Кирносов.

   По приезду он спросил с порога:

   - Карнаухов с командой что-то нарыли? Он сам бы мог ко мне обратиться.

   - Полковник, договоримся сразу - без лишних вопросов. Сам хотел эту гниду выпотрошить, но... Условие одно - на меня не ссылаться. Как вы там задержание оформите - мне все равно. Случайно или по плану реализации оперативных мероприятий, но взять преступника должны до утра, иначе еще одной жертвой станет больше. За содержание в одиночной камере он сам вам информацию выложит, успевайте только записывать и свои нервы в узел завязывать, чтобы раньше времени гниду не раздавить собственноручно. Сравните ДНК и другого не потребуется.

   Ковалев назвал адрес и фамилию.

   - Только один вопрос, Николай Петрович, почему в полицию его отдаете?

   - Потому что полиция должна ловить преступников, а не народ. Добрые люди и в СИЗО найдутся, в одиночке держать не станут. Он все прочувствует, все прелести им совершенные.

   Кирносов уехал, по дороге обдумывая ситуацию. Он следователь, а не оперативник... Полковник поехал сразу же в ОМОН, зашел к командиру дежурного отделения.

   - Мне нужны три-четыре бойца с крепкими нервами, чтобы при задержании преступника не убили сразу и не забили до смерти.

   - Заявка есть?

   - Оформлю после задержания у себя в кабинете, информацию только что получил, времени на формальности нет.

   - Если кто-то с заявкой придет, а у меня бойцов нет, что я начальству скажу? - возразил командир.

   - Я же говорю, что заявка будет, - ответил Кирносов.

   - Ладно, не первый день тебя знаю. Кого берем?

   - Маньяка, который девчонок насилует и убивает. Огнестрельное оружие у него вряд ли есть, но холодное имеется.

   - Так с этого и надо было начинать, говори адрес.

   Командир отделения собрал своих бойцов.

   - Едем брать особо опасную гниду, скорее всего у него только холодное оружие, но быть начеку. Брать жестко, без любезностей, единственное условие - взять живым, только живым и не сильно покалеченным, чтобы мог говорить и чистосердечное признание написать. Отпинать по полной программе, но морду целой оставить и правую руку. Вопросы?

   Такой приказ омоновцы еще не получали ни разу, догадались, спросив:

   - Маньяк что ли? Зачем его живым брать?

   - Умный нашелся... Свое он и так получит... живым и не сильно покалеченным, это приказ.

   Автомобиль спецназа ехал по небольшой улочке с деревянными частными домами. Кирносов волновался больше омоновцев - маньяк ли, сознается ли сразу, не покалечили бы его сильно? Фактами он не располагал - всего лишь верил Ковалеву.

   Маньяк выбрал неплохое убежище - частный дом с закрытым двором, где можно укрыть автомобиль от посторонних глаз. Хозяин с удовольствием сдал его в аренду, ни о чем не расспрашивая и не появляясь в нем.

   Маньяк приобрел Жигули седьмой модели в хорошем состоянии по доверенности, собственник о нем ничего не знал и вычислить преступника по машине было практически невозможно. В городе всегда можно встретить одиноко идущую девушку, и маньяк успешно пользовался этим. Открывал заднюю дверцу автомобиля, вроде бы что-то ища в нем, когда девушка подходила, ничего не подозревая, резко, без взмаха, бил ее в солнечное сплетение. Хватая воздух, она сгибалась без звука, со стороны, если кто-то и наблюдал, казалось, что встретились давние знакомые, обнимаются и мужчина нежно усаживает подругу в салон тонированной машины. Он надевал на нее наручники сзади и быстро уезжал. Дверцы блокированы, стекла тонированы, в салоне музыка - хоть закричись, хоть застучись.

   Маньяк свободно въезжал во двор и уже без опаски выводил девушку из машины. В комфортных условиях насиловал ее в разных позах, удерживая иногда день, а иногда сутки. Потом возвращал в автомобиль и увозил на какой-нибудь пустырь. Истошного крика он не переносил, заклеивал скотчем рот, вставлял во влагалище нож и единым движением вспарывал тело до грудины. Смотрел с ухмылкой на бежавшую кровь, на обезумевшие от боли и страха глаза, на вываливающиеся из брюшной полости кишки. Он наслаждался видением... Когда тело затихало от агонии, он садился в машину и уезжал.

   Омоновцы, подъехав к адресу, осмотрелись. Двое отправились к тыльной стороне дома, чтобы держать под контролем окна с противоположной стороны. Трое, выбив одним ударом дверь, ворвались внутрь. Маньяк мгновенно сообразил, упал на пол и закрыл голову руками, закричав:

   - Сдаюсь, я не сопротивляюсь.

   Берцы заработали, соприкасаясь с животом, спиной и мягким местом. Кирносов, вошедший следом, видел, как маньяк корчится на полу, извиваясь от ударов, крикнул:

   - Прекратить немедленно.

   Преступника обыскали, надели наручники и посадили на стул. Кирносов подошел, произнес злобно:

   - Рассказывай, тварь. Все рассказывай.

   - Бить не будете - расскажу, пусть они уйдут, - он кивнул на омоновцев, - говорить буду только со следователем и в присутствии адвоката.

   - Ты еще смеешь рот свой поганый раскрывать, паскуда, - возмутился Кирносов, для задержания адвокат не нужен. Ребята, я выйду ненадолго, - обратился полковник к омоновцам, - он начал сопротивление оказывать при задержании...

   - Не-е-ет, - истошно закричал преступник, - не надо, я не выношу боли. Двоих девушек убил, насиловал их здесь, потом увез на пустырь, зарезал там, нож на столе.

   - Сколько изнасиловал и убил в других городах?

   - Много, считать надо, в каждом городе по-разному, но я все расскажу, только не бейте, - заныл маньяк.

   Подъехала оперативная группа, пригласили понятых, обыскали дом. Кроме ножа и постельных принадлежностей ничего не изъяли, автомобиль забрали на арест-площадку.

   В следственном комитете маньяк давал показания в присутствии адвоката под видеозапись. Кирносов часто делал перерыв - невозможно слушать этого ублюдка, рассказывающего в подробностях о своих преступлениях. Он, видимо, еще и еще раз получал удовольствие, описывая ужасы агонии девушек, их глаза, полные боли и страха, вываливающийся наружу кишечник, стоны и мычащие крики из заклеенного скотчем рта. Маньяк сознался в сорока двух преступлениях

   Кирносов возмущался:

   - Эту сволочь необходимо направлять на психиатрическую экспертизу, гад получал удовольствие от агонии и предсмертных судорог девочек... Признают душевно больным...

   - Это еще не факт, - успокаивал его начальник следственного комитета, - там тоже находиться не сахар. Неизвестно еще, где хуже - на особом режиме в психушке или в одиночке.

   Вечером в переполненной камере зэки играли в очко при тусклом свете единственной зарешеченной лампочки. Внезапно дверь отворилась, карты убрать не успели, накрыв их газетой. Вошел мужчина в гражданке и маске на лице. Зэки оторопело смотрели на него - обычно появляется контролер в проеме, потом уже заводит кого-либо или вызывает на допрос, на беседу в оперчасть. Камера и так переполнена, но особое удивление вызывала маска на лице. Мужчина сразу же объявил: