Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность - Тарик Али - Страница 95

В начале военной интервенции в 1992 году Колин Пауэлл, в то время председатель Объединенного главного штаба Пентагона, назвал это вторжение «оплаченной политической рекламой» Пентагона.

Прошло меньше года после окончания «холодной войны» и с тех пор, как Пауэлл пытался увеличить и без того немалый военный бюджет в 300 млрд долларов. Операция была провалена. Сомалийцы начали сопротивляться «гуманитарной миссии», недаром в прошлом они поставили непревзойденный рекорд в борьбе против итальянского и британского колониального гнета. Американские солдаты начали погибать, в частности, американский пилот был схвачен и задержан на улице города Могадишо, и транслировавшиеся по телевидению кадры были просто чудовищны. Специальный посол США Роберт Окли успокоил сначала одного, а затем и другого генерала[150]. Силы США и ООН позволили генералу Мухаммеду Херси (Моргану), прозванному «мясником Харгейсы», оккупировать Кисмайо, однако завладеть Могадишо помешало ярое сопротивление горожан. Как и прежде, самые страшные зверства устраивали бельгийские войска. Они убили более семисот сомалийцев, совершили множество изнасилований и грабежей. После того как вертолеты США открыли огонь и было убито около 60 гражданских лиц, майор Дэвид Стокуэлл, представитель ООН, даже не пытался оправдаться: «Это все равно — все люди внизу являлись для нас врагами»[151]. Никто из погибших не был даже вооружен. Если бывший президент Югославии не отвечает за все преступления, в которых он обвиняется, тогда почему верховное командование ООН и США, а также авиадесант должны? Давая критическую оценку данной ситуации, Алекс де Ваал пришел к следующему заключению:

«Провал интервенции ООН — США можно понять, только осознав, насколько серьезно силы ООН противостояли сомалийцам в их собственном доме. Когда морская пехота высадилась на побережье в Могадишо 9 декабря 1992 года, на нее возлагались огромные надежды… однако поведение большинства солдат было просто прискорбным. Многие страны посылали авиадесант для выполнения заданий, в которых требовался грамотный политический подход и навыки работы с техникой. Во многих случаях “гуманитарная операция” быстро превращалась в обычные зверства по отношению к мирному населению Сомали…

Еще одна деталь, которую не учитывали ООН и США: они сотворили слишком много зверств и убийств, чем вызвали сильное противодействие сомалийцев. Ко времени сражения 3 октября уже чуть ли не каждый житель Могадишо считал солдат ООН и США своими врагами и был готов сражаться против них до последней капли крови»[152].

После 11 сентября было много разговоров о новом вводе войск в Сомали с целью отомстить за провал операции 1992 года. 17 октября 2001 года состоялась встреча голливудских магнатов, выдвигавших «новые проекты в поддержку борьбы с терроризмом». Первым таким проектом стал отвратительный, расистский фильм с бюджетом 90 млн долларов «Падение Черного Ястреба», сюжет которого весьма тривиален и направлен на то, чтобы пробудить патриотические чувства и оправдать войну в Сомали. Прошедшая в Вашингтоне премьера была удостоена внимания самого министра обороны США Дональда Рамсфелда и ветерана войны, по сути дела военного преступника, Оливера Норта.

Ни одна культура, ни одна цивилизация, порожденная одной из трех монотеистических религий, не является достаточно крепкой или долговечной. Несмотря на разницу между ними, все они подвержены влиянию окружающего их мира. Времена меняются, и они меняются вместе с ними, но только каждая по-своему. Удивительная особенность современности заключается в том, что доминирующая политическая партия в любом уголке мира претендует на то, чтобы изменить существующий строй. Если правда, что история и демократия были рождены одновременно еще в Древней Греции, то значит ли это, что их гибель также совпадет? Если история доминирующей культуры поставлена вне закона, то процесс демократизации превращается в фарс. Результатом этого становится «адская смесь» цинизма, отчаяния и стремления убежать от действительности. Именно такая атмосфера становится благодатной почвой для расцвета иррационализма любого вида. Практически все пути разрешения этой проблемы стали невозможны благодаря предшественнику всех фундаментализмов — американскому империализму.

Ни Сэмюэль Хантингтон, ни Фрэнсис Фукуяма не смогли этого понять; только современные исламские мыслители имеют более или менее четкое представление о данной проблеме, но они никогда не согласятся с тем, что их собственная религия отчаянно нуждается в реформации. В газетных статьях и интервью, посвященных событиям 11 сентября, оба вышеупомянутых интеллектуала много выступали и вносили коррективы в свои собственные работы прежних лет. Из них двоих Хантингтона расспрашивали намного больше, поскольку многие трактовали «войну с терроризмом» как конфликт цивилизаций. Сам же Хантингтон как раз не придерживается этой точки зрения. Он отошел от позиции «Запад против остального мира», которая подразумевала, что западная цивилизация должна быть заключена в своего рода резервацию и защищена от любого вторжения извне, причем любыми способами. Он также отвергает и позицию «Ислам против остального мира». В своей статье, опубликованной в «Специальном издании Давоса» журнала «Ньюсвик» за декабрь 2001 — февраль 2002 года, он определяет сложившуюся после «холодной войны» мировую конъюнктуру как «период мусульманских войн», утверждая, что «мусульмане сражаются друг с другом и против всех немусульман значительно чаще, нежели представители других цивилизаций». Это простое замечание характеризует его концепцию «цивилизационных войн» как безнадежно погрязшую в фундаментальных противоречиях. Перед нами либо «эпоха мусульманских войн», либо «крушение цивилизаций». Возможно, и то и другое сразу. На самом же деле ни то, ни другое. Статья Хантингтона освещает два конфликта, которые он определяет как начало «мусульманских войн»: Ирано-иракская война и антисоветский джихад в Афганистане в 1980-е годы. Но, как ранее упоминалось в этой книге, Ираноиракской войны никогда бы не было, если бы Вашингтон и Лондон сами не подтолкнули Саддама Хусейна и не вселили в него надежду, что диктатор du jour (на день) сможет справиться с духовенством и легко установить прозападный режим. А в отношении антисоветского джихада в Афганистане Хантингтон отметил, что «эта победа стала возможной благодаря американским технологиям, деньгам США и Саудовской Аравии, поддержке Пакистана и действиям тысяч людей из других, преимущественно арабских мусульманских, стран». И это действительно так, хотя к этой тысяче он мог бы еще добавить Усаму бен Ладена и уточнить, что многие из его соратников некогда обучались в США, а позднее образовали ядро «Аль-Каиды» и решили порвать со своими бывшими покровителями. На самом деле афганская война была спровоцирована Соединенными Штатами, которые воспользовались своими тоталитарными полномочиями в Пакистане, где господствовала военная диктатура генерала Зии-уль-Хака, и в Саудовской Аравии[153]. Почему же тогда они характеризуют эту войну как «мусульманскую»?

Оба вышеупомянутых конфликта получили широкую поддержку со стороны Запада. Сразу после их окончания, равно как и в настоящее время, некоторые мусульмане и мусульманские государства были только рады подчиниться и сотрудничать с «военной машиной» Империи. И когда Хантингтон открыто сообщает, что «мусульманские войны происходят от более простых причин [которые]… лежат в сфере политики, а не от религиозных доктрин VII века», и корректно объясняет, что эти причины включают в себя «действия Америки против Ирака с 1991 года и продолжительное развитие взаимоотношений между Соединенными Штатами и Израилем», его взгляды оказываются близки к мнению тех, кто критикует Империю и кто выступает против новой войны в Афганистане. Новообращенные адепты Империи — либералы, которые придерживаются примитивного патриотизма, — слишком заняты попытками доказать свою лояльность, чтобы всерьез задумываться о мировой политике.