Партнер - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 55

Медленно тянулся второй день. Ева оказалась слишком умной для того, чтобы попасть в поставленный капкан, а это, безусловно, самое важное. Ничего, терпения у Паоло не меньше, чем у них.

На следующий вечер его честь принес пиццу с собой.

Предыдущий визит доставил судье такое удовольствие, что во второй половине дня он позвонил Патрику узнать, не смогут ли они увидеться вновь. Изнывавший от скуки, тот с радостью пригласил Карла к себе.

Достав из портфеля толстую пачку конвертов, Хаски положил ее на стол.

— Тебя приветствуют множество людей, в основном судейские чиновники. Я сказал, тебе можно написать.

— Не знал, что у меня столько друзей.

— Это не дружба. Они целые дни сидят в кабинетах и мучаются бездельем. Черкнуть несколько строк — какое ни есть, а развлечение.

— Огромное спасибо.

Хаски подвинул кресло поближе к кровати и уперся ногой в выдвинутый ящик тумбочки. Съев два куска пиццы, Патрик насытился.

— Мне скоро придется отойти в сторону, — сообщил судья почти извиняющимся голосом.

— Знаю.

— Утром у меня был долгий разговор с Трасселом. Ты от него не в восторге, но он — хороший судья. Он будет рад взять твое дело.

— Я предпочел бы Лэнкса.

— Да, но, к сожалению, выбор не за тобой. У Лэнкса проблемы с давлением, и на крупные дела мы стараемся его не ставить. К тому же Трассел более опытен, чем я и Лэнкс, вместе взятые, особенно там, где речь может зайти о смертном приговоре.

Услышав эту фразу, Патрик едва заметно вздрогнул.

Смертный приговор. Лэниган был неприятно поражен, как бывало, когда приходилось внимательно рассматривать себя в зеркало. Хаски не сводил с него взгляда.

Говорят, совершить убийство способен каждый, и судье не раз за двенадцать лет работы выпадала возможность общаться с настоящими монстрами. А Патрик был первым из его друзей, кому грозила смертная казнь.

— Почему ты уходишь? — спросил Лэниган.

— Причина самая обычная. Надоело. Если я не уйду сейчас, то потом просто не смогу этого сделать. Детям пора в колледж, а для этого нужны деньги. — На мгновение Хаски смолк. — Интересно, а как ты узнал, что я ухожу? Мне и в голову не приходило кричать об этом на каждом углу.

— Поговаривали.

— В Бразилии?

— У меня был осведомитель, Карл.

— Кто-нибудь из местных?

— Нет, конечно же. Я не мог рисковать, общаясь с местными.

— Значит, кто-то там?

— Да, юрист, с которым я познакомился.

— И ты рассказал ему все?

— Ей. Да, я рассказал ей все.

— Думаю, — Хаски сцепил пальцы, — в этом есть некий смысл. А где она сейчас, этот твой юрист?

— Полагаю, не очень далеко.

— Ага, понимаю. И у нее все деньги?

Патрик улыбнулся. Лед был наконец сломан.

— Что бы ты хотел узнать о деньгах, Карл?

— Все. Как ты их украл? Где они? Сколько осталось?

— А что насчет этого говорят в суде?

— Море слухов. Мне больше всего нравится, когда уверяют, будто ты удвоил состояние и спрятал его в швейцарских банках, а в Бразилию приехал лишь отдохнуть, желая набраться сил.

— Неплохо.

— Помнишь Бобби Доука, маленького хорька, оформлявшего разводы за девяносто девять долларов и презиравшего каждого, кто брал больше?

— Еще бы. Он рекламировал себя в церковных газетенках.

— Да, это он. Вчера Бобби сидел и пил кофе с клерками и хвастался, что получил из надежнейшего источника сведения, будто ты потратил все деньги на наркотики и несовершеннолетних проституток, поэтому-то и жил в Бразилии как нищий крестьянин.

— Очень похоже на Доука.

Воспользовавшись тем, что улыбка с лица Патрика исчезла, судья попробовал еще раз:

— Так где же деньги?

— Я не могу сказать, Карл.

— Сколько их?

— Тонна.

— Больше, чем ты украл?

— Больше, чем я взял. Да.

— Как тебе это удалось?

Патрик опустил ноги с кровати, а затем подошел к двери. Она была закрыта. Потянувшись, он сделал глоток из бутылки с минеральной водой и, сев на постель, взглянул на Карла.

— Мне повезло, — почти шепотом сказал он. — Я решил уехать, Карл, с деньгами или без них. Я знал, что они вот-вот поступят, и у меня был план, как их перехватить. Но если бы ничего с этим не получилось, я все равно бы уехал. Прожить с Труди еще один день стало невмоготу. Я ненавидел свою работу, и на работе меня не ждало ничего хорошего. Боген со своими парнями затеял грандиозную аферу, а я оказался единственным, кто о ней знал.

— Какую аферу?

— Иск Арициа. Поговорим об этом позже. Словом, я тщательно спланировал свое исчезновение, и мне повезло, все прошло отлично. Удача сопутствовала мне все эти годы. Немыслимая удача.

— Прошлый раз мы остановились на похоронах.

— Да. Я вернулся в коттедж, который снял в Ориндж-Бич, и оставался там пару дней, слушая кассеты на португальском и зубря слова. Несколько часов потратил на то, чтобы привести в порядок те разговоры, что записал на пленку, работая в фирме. Еще нужно было разобрать уйму документов. По ночам я ходил по берегу, весь в поту, пытаясь как можно быстрее сбросить вес. На еду вообще перестал смотреть.

— О каких документах ты говоришь?

— Я собрал на Арициа целую папку. Выходил в море на катере. Основы управления были мне известны, а тут появилась возможность превратиться в настоящего морского волка. Катер достаточно велик, и очень скоро я стал прятаться на воде.

— Здесь?

— Да. Я бросал якорь у острова Шип и любовался набережной Билокси.

— С чего бы это?

— Я натыкал микрофонов по всей фирме, Карл, в каждый телефон, каждый стол, за исключением стола Богена. Поставил «жучок» даже в мужском туалете на первом этаже, между кабинетами Богена и Витрано. С микрофонов все передавалось на устройство, которое я спрятал на чердаке. Старая фирма в старом здании, так что на чердаке было полно хлама. Туда не поднимался никто, зато на крыше у дымовой трубы имелась телевизионная антенна, через которую я и пропустил свои провода. Сигнал улавливала двадцатисантиметровая тарелка, установленная на катере. Технику я использовал только новейшую, Карл, это было настоящее чудо. Купил ее на черном рынке в Риме за бешеные деньги. В бинокль я видел дымовую трубу, так что с приемом сигналов все обстояло нормально. Любой записанный с помощью микрофона разговор становился известен мне. Я знал, где компаньоны собираются поужинать и в каком настроении их жены. Мне было известно абсолютно все.

— Немыслимо.

— Послушал бы ты, что они говорили после моих похорон! Принимая по телефону соболезнования, изображали печаль, а потом отпускали шуточки по поводу моей смерти. Боген, оказывается, был уполномочен остальными партнерами сообщить мне, что фирма более не нуждается в моих услугах. На следующий день после похорон он пил вместе с Хавареком виски в комнате для переговоров, говоря, что мне удивительно повезло со столь своевременной смертью.

— И у тебя есть эти записи?

— Конечно! У меня есть пленка с разговором Труди и Дуга Витрано: они сидят в моем бывшем кабинете за несколько часов до похорон и внезапно находят в ящике стола страховой полис на два миллиона. Умереть можно со смеху! Труди потребовалось не менее двадцати секунд, чтобы спросить, скоро ли она получит деньги.

— Когда я смогу прослушать эту пленку?

— Не знаю. Скоро. Там их сотни. Приведение записей в порядок заняло несколько недель. Я работал по двенадцать часов в день. Представь себе: все их телефонные разговоры!

— У них появились какие-нибудь подозрения?

— В общем-то нет. Рэпли однажды бросил Витрано, что поражен, как точно я рассчитал время, приобретя страховой полис на два миллиона долларов всего за восемь месяцев до смерти. Были еще отдельные высказывания относительно моих странностей, но ничего серьезного. Партнеры ликовали, что я больше не стою у них на пути.

— А телефон Труди ты тоже прослушивал?

— Я подумывал об этом, но потом решил: для чего? Ее поведение было абсолютно предсказуемо. Помочь мне она не могла.