Легко ли быть одной? - Туччилло Лиз - Страница 68

И в этот миг время для нее остановилось.

Гарета там не было. Джорджия бегом бросилась в свою комнату и с громадным облегчением увидела сына сидящим на кровати: он был напуган, но с ним было все в порядке. Однако то, что он сказал затем, привело Джорджию в ужас.

– Я позвонил папе.

Джорджия охнула.

– Что? Зачем ты это сделал?

– Я испугался. Тебя здесь не было. И я не знал, куда ты подевалась.

– Ты что, не видел мою записку? Я оставила ее на подушке прямо рядом с тобой! Там написано, что я сейчас вернусь.

Гарет покачал головой. Страхи маленького мальчика превратились в крупные слезы, которые буквально градом покатились по его щекам.

– Я не видел ее! – заревел он. – Не видел!

Джорджия схватила сына и крепко прижала его к себе. Она начала укачивать его, целовать в макушку и делать все, что только могла придумать, чтобы как-то компенсировать пережитые им четыре минуты ужаса. Джорджия просидела так минут десять или чуть меньше, когда услышала, как в квартиру ворвался Дейл. Она оставила Гарета и поспешила перехватить мужа, вбежав в гостиную, чтобы он увидел, что она на месте и все в порядке.

– Я здесь! Я здесь! – с нажимом прошептала Джорджия. – Все хорошо.

Но унять Дейла было не так просто.

– Где тебя носило? Ты что, совсем с ума сошла?

Джорджия сделала несколько шагов назад. Дело плохо. Очень плохо.

– Серьезно, Джорджия, где ты была, черт побери?

А Джорджия практически лишилась дара речи: из-за его гнева и собственного чувства вины у нее словно отнялся язык, и она ничего не могла сказать в свое оправдание.

– Я… я… у меня было срочное дело.

– Какое еще дело? И какая такая срочность могла заставить тебя оставить детей одних? Чушь собачья это, а не срочность!

И тут Джорджия расплакалась. Не хотела, но удержаться не смогла.

– Прости… я… просто…

– В этом виноват какой-то мужик? – Дейл угрожающе двинулся на нее. – Ты бросила дом из-за какого-то чертового мужика?

Это было сказано таким тоном, что в обвинениях Дейла она увидела собственное безумие.

– Прости меня. Пожалуйста. Это больше не повторится.

– Да уж, конечно, тут ты права, не повторится. Потому что я забираю детей, Джорджия.

Ее слезы мгновенно высохли – она почувствовала, что для отражения этой атаки потребуются все ее внутренние резервы.

– Что?

– Я найму адвоката и попытаюсь получить полную опеку над детьми. Потому что это бардак.

У Джорджии самопроизвольно вырвался крик, отдалено напоминающий «ЧТО?!».

– Ты меня слышала. Все, довольно. Ты бросаешь их, убегая на очередное свидание. Постоянно на них орешь. Учителя жалуются, что наши дети плохо себя ведут и выглядят неопрятно. Очевидно, тебе лучше жить одной, чтобы шататься по свиданиям и тр. хаться в свое удовольствие. Теперь у тебя появится такая возможность.

– Ты не можешь так поступить, – запинаясь, произнесла Джорджия. – Не можешь…

Дейл собрался уходить; уже в дверях он обернулся.

– Да ты радоваться должна. Теперь, если захочешь, ты сможешь встречаться со своими мужиками хоть каждый божий день. И не пытайся со мной бороться, Джорджия. Лучше пришли мне открытку, что-то вроде «Спасибо, дорогой».

С этими словами Дейл вышел из квартиры. Если бы перед уходом он посмотрел налево, то увидел бы стоявших в дверном проеме Бет и Гарета, которые все это слышали.

Джорджия ушла на кухню, села за стол и дала волю слезам. Она поняла, что только что подвергла опасности детей – а теперь еще, оказывается, и свои права на них, – и все из-за отчаяния, глубину которого она не осознавала до тех пор, пока не стало слишком поздно.

Правило 8

На самом деле на свете очень мало людей, у которых есть все; поэтому не стоит завидовать

Во время нашего с Томасом полета из Сингапура в Пекин меня не покидало ощущение, будто мы спасаемся бегством. Теперь каждый миг, проведенный вместе, казался мне чуть ли не преступлением; это было нарушением соглашения между Томасом и его женой относительно их брака. Им разрешалось абстрагироваться друг от друга и их семейной жизни не более чем на две недели подряд. А Томас хотел большего. И выглядело это так, будто он добровольно выбрал побег из какого-нибудь «Средиземноморского клуба»[64].

Когда Томас звонил своей жене из нашего номера на Бали, чтобы сказать ей, что задержится, я нарочно вышла из комнаты. Ситуация была не очень-то приятная. Как бы я ни пыталась все это оправдать, в любом случае я принимала участие в действиях, которые, вероятно, причиняют страдание другому человеку. Правда, наверняка я этого не знала, потому что, повторюсь, вышла из комнаты. Вернувшись, я не удержалась и спросила у Томаса, как все прошло.

Он с очень серьезным видом сказал:

– Ее это не обрадовало.

Больше я ни о чем не спрашивала.

И теперь, когда мы летели в Пекин, все это казалось мне немного противозаконным, слегка нечистоплотным и где-то опасным. Поэтому я, разумеется, ожидала от себя очередного приступа паники. Прямо перед посадкой в самолет я по полной программе приняла лексомил. Тем не менее, когда мы взлетели, я почувствовала, как мне начинает сдавливать грудь. Уж не знаю, то ли Томас пытался отвлечь меня накануне возможной панической атаки, то ли сам старался отвлечься от семейных проблем и тревог, только в этой поездке он решил взять на себя роль помощника в моих исследованиях. Он знал насчет моего телефонного разговора с Кэндес, поэтому, думаю, был также несколько озабочен тем, что я выполняю свои задачи не в достаточной степени. И Томас начал делиться со мной собранной информацией.

– Полагаю, будет очень интересно разобраться с причиной женского дефицита. Я считаю, что мы должны докопаться до сути проблемы. – Потом он немного встревоженно взглянул на меня и добавил: – Лексомил скоро начнет действовать.

Через несколько кресел перед нами сидела компания из пятнадцати человек, которые о чем-то оживленно болтали. Похоже, среди них было четыре пары и еще семь женщин, путешествовавших в одиночку. Все были американцами. Они передавали друг другу фотографии и рассказывали разные истории. С ними было еще двое, которые были похожи на гидов. Пытаясь успокоить дыхание и отвлечься от надвигающейся волны ужаса, я краем уха прислушивалась к обрывкам их разговоров.

Обернувшись к Томасу, я шепотом сказала ему:

– Они едут в Китай, чтобы усыновить детей. – И кивнула головой в сторону шумной компании.

Томас тоже посмотрел на них, а я стала рассматривать женщин, которые летели без спутников. Они были так возбуждены, будто выиграли в лотерею и теперь собирались получить свой выигрыш.

– Поразительно, правда? Они решили стать матерями-одиночками. Думаю, это очень смелый поступок, – сказала я, чувствуя, как мое тело постепенно начинает расслабляться.

Томас посмотрел на них, потом снова на меня.

– А ты хочешь иметь детей, Джулия?

Я опять напряглась.

– Ну… Не знаю. Думаю, если бы я встретила подходящего человека, то захотела бы. Но не уверена, что смогла бы когда-нибудь воспитать ребенка одна.

Честно сказать, о детях я думала с тех пор, как только познакомилась с Томасом. Звучит банально, но это правда. Я познакомилась с мужчиной, влюбилась в него и вдруг начала представлять себе, как рожу от него детей. Просто поразительно, как быстро я стала такой предсказуемой. Конечно, мои фантазии на эту тему не заходили слишком далеко, поскольку я тут же напоминала себе о том, что мой любимый все-таки женат. Однако перед моими глазами возникали всякие новые волнующие картины: Томас со мной во время родов, мы с ним лежим на кровати рядом с нашим малышом или дружно хлопаем в ладоши при виде его первых шагов. И сама идея о мужчине и женщине, которые любят друг друга и вместе воспитывают ребенка, теперь уже казалась мне просто гениальной.

Томас кивнул.

– Из тебя получится очень хорошая мать.