Оловянная корона (СИ) - Билик Дмитрий - Страница 42

Туров помотал головой.

- Потому что знали, что психокинетизм есть. Если уж где-то изобрели Шлем, который помогает его постичь, то и мы справимся. Понимаешь? Если бы нам сказали, что это все абстрактно, и нам надо выработать технологию, которой не существует, на это бы ушло пятьдесят, а то и сто лет. Так и ты. Ты должен понимать, что психокинетизм в высшей своей точке существует. Все это на самом деле. Если прикладывать достаточно усилий, то добиться можно чего угодно... Ладно, - хлопнул Руслан его по плечу. - Я вижу, ты и так устал. Давай поешь и спать.

Мёнемейстер скрылся в ночной мгле, а Турову сунули в руки деревянную миску с пахучим варевом. Иван поглядел на бульон - "расщепи воду". Он пристально поглядел на миску, будь он и в самом деле Посейдоном, то сейчас та бы забурлила и разошлась в стороны. Но нет. От бульона шел пар, жир расплылся на поверхности маленькими пузырьками - ничего сверхъестественного не происходило. "Фигня какая-то", - подумал Иван, отправляя похлебку себе в рот.

Три Бога и мертвый Отец

... - Ну это, мы не прям на горе жили, около нее, - Кейн успевал править лошадью, рассказывать и быстро, чтобы не заметил Роман Валерьевич, прикладываться к бутылке. - Прям под ней, можно сказать. Разбойничали, всяко бывало. А потом они появились.

Кейн Нотаниэль с благоговением посмотрел на учителя, точно послушник, первый раз оказавшийся в столичном храме перед алтарем Трех Богов. Веглас приподнял веки, оглядел спутников красными от недосыпа глазами и вновь засопел.

- Их трое было главных, представляешь, как в священной книге: "трое, равные друг пред другом и недосягаемые для смертных". Ну это, а Роман Валерьевич самый добрый еще. Сколько он со мной разговаривал, на путь наставлял. Мол, разбойничать плохо, надо зарабатывать на жизнь честным куском. Жену, опять же, бить нельзя... часто. Ну это, святой он, Роман Валерьевич, хоть и имя странное. А потом, значит...

Кейн хлебнул больше обычного и замолчал. Потер грязным рукавом нос, шмыгнул, поднял голову, словно небо рассматривал, хотя Кристиан заметил, как у Нотаниэля блестят глаза. Но тот ничего, быстро оправился и заговорил. Только голос его был теперь тише.

- Потом побоище было, сильное. Остальные два бога и раньше друг друга не любили. А в один день сошлись насмерть. Помню, прибежал к нам Роман Валерьевич. Первый раз его таким видел, как бы это сказать, ну испуганным, что ли. Говорит, что бежать надо. И чем дальше, тем лучше. А нас тогда и оставалось семь человек, бывших разбойников, что на новых богов работали. Помогали чем могли, а второй Бог, пришлые его меж собой Руслан звали, он с нами рассчитывался. Тоже ничего, только холодом от него веяло. Мертвым холодом. Словно и не живой он давно, хотя ходит, ест, разговаривает.

Кейн допил бутылку и аккуратно, чтобы не звякнула, положил у своих ног. Вытер рот рукавом и прочистил горло.

- Ну это, мы тогда и разбежались. Я, дурак, в столицу рванул. Да вишь что, язык без костей, а голова и та худая. Стал болтать о том, что видел. О Трех Богах, да прочее вспоминать. Тут меня жрецы и выловили. Ересь, так да сяк. Сначала сами воспитывали, а потом Верховному отдали. Ох, крутой мужик, скажу я тебе. А рука какая тяжелая. Я на третий день во всем сознался. И в ереси, и отступничестве от истинной веры, да много в чем. Бумагу меня какую-то заставили подписать. Что там уж не знаю, но догадываюсь: работать на жрецов пока ноги переставляю да руки поднимаю. Как скотина тягловая. Ух, а рука, конечно, у Верховного какая тяжелая...

Кейн Нотаниэль почесал плечо, то ли ощупывая, в порядке ли оно, то ли вспоминая былые обиды. После того как учитель умыл, подстриг, достал худо-бедно сносную одежду, бывший узник жрецов превратился в обычного бедного крестьянина. Таких можно встретить на любой дороге, без разницы, южной или северной. И не скажешь, что за приветливым добродушным лицом скрывается бывший разбойник.

- Кейн, Кейн, расскажи про третьего Бога, - затряс за рукав Нотаниэля Кристиан. - Ну расскажи, как его звали, какой он был?

- Ну это, пришлые звали его Михаил или Миша. А нам он представлялся Михаэлем. Опасный, что и говорить. С виду неказистый. Ну это, роста он меньше меня будет, еще волос на голове немного. Туловище у него, в отличие от того же Руслана, тщедушное. Эх, да. Руслан совсем могучий был, как и пришлые его. В королевской гвардии таких людей нет. Помню...

- Кейн, про Михаэля расскажи, - оборвал его Кристиан.

- А, ну это, так вот. Опасный он был. Взгляд у него тяжелый, как телега, груженная товаром, ага. А глаз не отвести. Точно не позволяет он тебе. И всегда все о тебе знает. Такой вот он. Даже, бывало, стоит вроде посмеивается, вроде настроение хорошее, а глазом так, шмыг, у тебя внутри все и обрывается. Вот такой он был.

- Ну ты там нарассказываешь сейчас мальчику, - буркнул Веглас. Поворочался немного, покряхтел, да и открыл глаза. - Весь сон своей болтовней согнали.

Роман Валерьевич сел, едва покачиваясь на ровном королевском тракте, и огляделся. Бутылку, спрятанную Кейном в ногах, он заметил сразу, однако ничего не сказал. О страсти к спиртному, водящейся за Нотаниэлем, он предупредил сразу. Дамну по большому счету было все равно, уж пьяных он навидался. Не самый плохой люд. Некоторые, конечно, гневаются, порой дерутся, но есть и другие - что пожалеют, а иногда и милостыню дадут. Вот и Кейн Нотаниэль, захмелев, начинал улыбаться, по-отечески трепать Кристиана по волосам, вспоминать случаи из жизни. Что и говорить, Дамну их новый попутчик нравился.

- Кейн, следи лучше за дорогой, мы не должны опоздать, - указал учитель, заметив, как Нотаниэль чуть съехал с дороги.

- Роман Валерьевич, вы уж, ну это, не беспокойтесь, в общем. Я ж эти земли знаю.

- Поэтому с нами и едешь. Следи за проселком, скоро съезжать.

- Учитель, а почему не поехать и дальше главным королевским трактом? - спросил Кристиан. - Так и быстрее, и удобнее.

- Нельзя, - только и ответил Веглас. - Надо ехать по другой дороге. Кейн, не пей больше.

- Ну это, там больше ничего и нет, - весело ответил Нотаниэль.

- Ну мне-то ты не ври, последняя бутылка осталась. Хотел вечером перед сном распить.

Кейн Нотаниэль замолк, однако смущенным не выглядел. Напротив, он весело подмигнул Кристиану, а весь его вид словно говорил "видишь, какой старик". Дамн знал, и не такое видал. Роман Валерьевич порой выкидывал такие фокусы, что...

Кристиану внезапно перебило дыхание, точно кто с силой ударил по груди, в глазах потемнело, но лишь на мгновение, в голову стукнуло быстро и тяжело. Дамн вцепился в повозку и посмотрел сначала на удивленного учителя, потом на Кейна.

- Останови! - потребовал он.

- Чего?

- Останови, говорю, сейчас же!

Нотаниэль потянул поводья на себя и поскреб еще несколько дней назад стриженную и мытую голову. Роман Валерьевич удивленно поднялся.

- Кристиан, я не знаю, что ты делаешь, но ты меняешь будущее, - он помолчал еще немного. Смотрит, понял Дамн. - Все, теперь я тоже вижу, веди нас.

Кристиан спрыгнул на землю и пошел в сторону от тракта. Ему приходилось буквально продираться через густой колючий кустарник, но Дамн не обращал внимания на исцарапанные руки. В висках стучала кровь, сердце колотилось все сильнее и сильнее. Когда Кристиан уже стал думать, что ему почудилось, привиделось дурным мороком, то заметил его...

Мертвец лежал, широко раскинув ноги в дорогих наголенниках и набедренниках. Он и при жизни не отличался особой худобой, а на жаре и вовсе вздулся, пальцы превратились в вареные колбаски, лицо потеряло бывшую ранее форму, на шее зияла широкая, запекшаяся темная рана. Кристиана затошнило, но подоспевший сзади учитель развернул его к себе и прижал к плечу.

- Не смотри, не смотри. Незачем тебе. Незачем.

Кейн Нотаниэль по-хозяйски окинул взглядом умершего.