Ты только попроси. Сейчас и навсегда - Максвелл Меган - Страница 78

– Хорошо. Я поговорю с Жерардо.

Эрик кивает.

– Надеюсь, что ты станешь жить своей прежней жизнью, потому что я буду жить своей прежней жизнью. Как ты сказала, когда поцеловала Бьорна, «я больше не хозяин твоих губ, как и ты моих»…

– И к чему ты это сейчас говоришь?

Глядя на меня пронзительным взглядом, он отвечает, меняя тон:

– К тому, что теперь ты можешь целовать кого угодно.

– Ты тоже можешь это делать. Надеюсь, что ты будешь часто играть.

– Не сомневайся в этом, – отмечает он с ледяной улыбкой.

Мы смотрим друг на друга, и, когда я больше не могу выдерживать его взгляд, не попрощавшись с ним, выхожу из комнаты. Я не в состоянии. У меня слова застряли в горле. Я бегом спускаюсь по лестнице и направляюсь к себе в комнату. Закрываю дверь и тогда, только тогда, выпускаю свой гнев.

Этим вечером, когда все мои вещи запакованы, я сообщаю Симоне, что в шесть утра за ними заедет грузовик, чтобы отвезти в аэропорт. Из Мадрида приехало двадцать коробок. Двадцать и вернутся. Я с грустью беру конверт, чтобы сделать последнее, что я должна сделать в этом доме. Я ручкой пишу на конверте: «Эрику». Затем беру небольшой лист бумаги и, не раздумывая долго, просто пишу: «Прощай, и береги себя». Лучше пусть будет что-то нейтральное.

Положив ручку, смотрю на свою руку. Она дрожит. Я снимаю прекрасное кольцо, которое уже один раз возвращала ему, и, дрожа от волнения, читаю надпись внутри него: «Ты только попроси, сейчас и навсегда».

Я закрываю глаза.

«Сейчас и навсегда» так и не стало возможным.

Сжимаю кольцо в руке и с разбитым сердцем кладу его в конверт. Звонит мой мобильный. Это Соня. Она волнуется за меня и ждет у себя дома. Последнюю ночь в Мюнхене я проведу у нее. Я не могу и не хочу спать под одной крышей с Эриком. Когда я захожу в гараж и вывожу мотоцикл, ко мне подходят Норберт и Симона. Я с натянутой улыбкой обнимаю их и даю Симоне конверт с кольцом, чтобы она передала его Эрику. Женщина плачет навзрыд, и Норберт старается ее успокоить. Они огорчены моим отъездом. Они полюбили меня так же, как и я их.

– Симона, – пытаюсь я пошутить, – я позвоню тебе через пару дней, чтобы узнать, что новенького в «Безумной Эсмеральде», договорились?

Женщина кивает головой, старается улыбнуться, но начинает рыдать еще сильнее. В последний раз ее целую и, уже приготовившись уезжать, подняв взгляд, замечаю в окне нашей комнаты Эрика, который наблюдает за нами. Я смотрю на него. Он на меня. Господи… как же я его люблю. Поднимаю руку и машу в знак прощания. Он делает то же самое. И через несколько мгновений я с холодностью, которой он меня научил, отворачиваюсь, сажусь на мотоцикл, завожу его и уезжаю не оглядываясь.

Этой ночью я не сплю. Я только смотрю в пустоту и жду, когда зазвенит будильник.

39

Когда я прилетаю в Мадрид, меня никто не встречает – ведь никто не знает о моем приезде. Я никому не звонила. Нанимаю в аэропорту грузовик и загружаю в него все свои коробки.

Выезжая на трассу Т-4, пытаюсь улыбнуться. Я снова в Мадриде!

Включаю радио и слышу голоса Энди и Лукаса:

Я подарю тебе небо звезд,

Я постараюсь подарить тебе целую жизнь,

В которой ты будешь счастлива очень-очень близко от меня.

Хочу, чтобы ты знала… ле-ле-ле-ле.[32]

Пытаюсь подпевать, но мой голос ослаб. Я не могу петь. Просто не в состоянии. Когда я приезжаю в свой квартал, меня переполняет радость. Но мгновением позже, когда я понимаю, что мне нужно в одиночку перенести свои двадцать коробок, она куда-то улетучивается. Я, наверное, туда камней нагрузила…

Закончив поднимать вещи, закрываю дверь и сажусь на диван. Я снова дома. Беру телефон с намерением позвонить сестре, но, не решившись, кладу трубку обратно. Мне пока еще не очень хочется кому-то что-то объяснять, а с сестрой мне будет нелегко. Включаю холодильник и иду в «Меркадону»[33] купить продукты хотя бы на ужин. Вернувшись и разложив все, что купила, я чувствую, как меня начинает пожирать одиночество. Скорее грызть меня. Нужно позвонить сестре и отцу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я долго думаю. И решаю начать с сестры. Как и следовало ожидать, уже через десять минут после звонка она стоит у меня под дверью. Открыв дверь своим ключом, она заходит и видит, что я сижу на диване. Присаживается рядом и тихо спрашивает:

– Дорога-а-ая, что же у тебя произошло?

Я увидела свою сестру, ее животик и ее взгляд. И это стало последней каплей – наконец я смогла заплакать. Два часа подряд я безутешно рыдаю, а она качает меня, раз за разом повторяя, чтобы я ни о чем не волновалась. Все, что ни происходит, к лучшему. Немного успокоившись, смотрю на нее и спрашиваю:

– А где Лус?

– В гостях у своей подружки. Я не говорила ей, что ты приехала, иначе сама понимаешь…

Меня это смешит, и я шепчу:

– И не говори пока. Завтра я хочу поехать в Херес навестить папу. А когда вернусь, тогда и повидаюсь с ней, хорошо?

– Хорошо.

Я осторожно провожу рукой по ее животику, и, прежде чем я успела что-то сказать, она выпаливает:

– Мы с Хесусом разошлись.

Я ошарашенно на нее смотрю. Я правильно все расслышала? И с равнодушием, о котором я даже не подозревала у своей сестры, она объясняет мне:

– Я попросила папу и Эрика ничего тебе не говорить, чтобы не волновать тебя. Но поскольку ты уже здесь, думаю, ты должна это знать.

– Эрика?!

– Да, дорогуша… и…

– Эрик знал об этом? – растерянно вскрикиваю я.

Ничего не понимая, сестра берет меня за руки и тихо говорит:

– Да, дорогая. Но я запретила ему рассказывать тебе об этом. Не сердись на него из-за этого.

Не может быть! Не может быть!

Он злится на меня, что я кое-что от него скрываю, хотя он сам скрывал от меня такие важные новости. Невероятно!

Закрываю глаза, пытаясь успокоиться. У моей сестры серьезная неприятность, и, стараясь забыть об Эрике и наших проблемах, я спрашиваю:

– Но… Но что произошло?

– Он мне изменял с половиной Мадрида, – заявляет она откровенно. – Я говорила тебе об этом, но ты мне тогда не поверила.

Мы с ней болтаем несколько часов подряд. Эта новость отправила меня в нокаут. Со стороны моего зятя, каким бы идиотом он ни был, я не ожидала такого предательства. Вот так и доверяй идиотам!.. Но что меня совсем огорошило, так это поведение сестры. Она, всегда такая плакса, вдруг стала спокойной и уверенной в себе. Может, это из-за беременности?

– А Лус? Как она это переносит?

Ракель смиренно качает головой:

– Хорошо. Она хорошо это переносит. Она очень расстроилась, когда я сказала, что собираюсь расстаться с ее отцом. Но вот уже прошло полтора месяца, как Хесус ушел, а она выглядит счастливой и каждый день радует меня.

Мы болтаем, болтаем, и я убеждаюсь в том, насколько моя сестра сильная. Вижу, что, несмотря на беременность и эту неприятность, она хорошо держится.

– Моя машина на стоянке? – спрашиваю я.

– Да, ангелочек. Она отлично бегает. Я в последнее время ездила на ней.

Киваю, убираю волосы с лица, и сестра мне шепчет:

– Не рассказывай мне, что у тебя произошло с Эриком. Я не хочу об этом знать. Мне только нужно знать, что ты в порядке.

Я так благодарна ей за эти слова, что, глядя ей в глаза, еле слышно произношу:

– Я в порядке, Ракель. Я в порядке.

Мы снова обнимаемся, и наконец я чувствую себя дома. Наступает ночь, я остаюсь одна и только теперь могу спокойно вздохнуть. Я излила душу. Я плакала, сколько хотела, и сейчас чувствую себя намного лучше. Хотя сержусь на Эрика еще больше. Как он мог такое от меня скрывать?!

Я решаю не звонить отцу. Сделаю ему сюрприз. Я просыпаюсь в семь часов утра и иду в гараж. Смотрю на своего «Леонсито»[34] и расплываюсь в улыбке. Он такой хорошенький! Сажусь в автомобиль, завожу двигатель и направляюсь в Херес. По дороге у меня было все: и смех, и слезы, я и пела, и проклинала всех предков Эрика.