Заставь меня полюбить тебя (ЛП) - Линдсей Джоанна - Страница 32

в горле, когда она увидела то, что вырвавший страницы из дневника, упустил последнюю

страничку, на которой рукой Эллы были выведены несколько слов. Вырвала ли эти страницы

сама Элла до того, как умерла? Нет, Брук догадалась, что их в ярости вырвал Доминик, когда

обнаружил этот дневник и проклинающие еѐ брата слова, которые разожгли в нѐм бешеное

желание убить Роберта. Не удивительно, что он упустил из вида последнюю страницу, на

которой было выведено всего лишь две строчки:

…смеялся, когда я рассказала ему о ребѐнке, но ребѐнок не оставляет мне выбора.

Чѐртов Роберт Уитворт разрушил мою жизнь!

Брук не знала, что и подумать, когда прочла последнюю страницу. Получается, еѐ

брат не только лишил Эллу девственности, он ещѐ и бросил еѐ беременной? Врал своим

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

родителям об этом, отказывался взять на себя ответственность, даже смеялся, когда девушка

рассказала ему о ребѐнке. Брук пришла в ужас от того, каким жестоким еѐ брат был по

отношению к Элле, ему было абсолютно наплевать на своего будущего ребѐнка! Брук

расплакалась, когда поняла, что со смертью Эллы потеряла племянника, а может быть

племянницу. Тем не менее, Доминик не просто обвинял Роберта в том, что тот соблазнил его

сестру, он обвинял его в смерти Элоизы. Неужели Доминик думает, что она покончила с

собой из-за Роберта? Было ли об этом написано на недостающих страницах? Только две эти

последние строчки могли заставить Доминика подумать так. Если это действительно так, то

он ненавидит Брук не только из-за того, что винит еѐ брата в смерти своей сестры, но и из-за

смерти своего племянника или племянницы.

Почему никто в Ротдейле просто не рассказал ей этого? Или же все думают, что

смерть Эллы была несчастным случаем? Брук всѐ ещѐ не была готова спросить об этом

Доминика.

Она соврала в тот вечер, когда они второй раз ужинали вместе, сказав, что застудила

уши и теперь не очень хорошо слышит его. Это помогло ей сдерживаться и не реагировать

на его колкости. Следующие два дня он перестал пытаться разозлить еѐ так сильно, чтобы

она ушла. Он вообще перестал с ней разговаривать, собираясь дождаться, когда еѐ «глухота»

пройдѐт. Хоть тишина и дала ей желанную передышку на пару дней, она ни к чему не

привела бы еѐ, не помогла бы в осуществлении задуманного. Его лихорадка и воспаление

прошли, и это был еѐ предлог, чтобы войти в его комнату.

Теперь, когда она закончила читать дневник, и у неѐ появились сотни вопросов о том,

что случилось с Эллой, она решила, что еѐ слух восстановится сегодняшним вечером.

ГЛАВА 21

– ВОТ ПОЧЕМУ ТЫ ОТОСЛАЛ МЕНЯ! – обвинил Доминика Гэбриел, вернувшись в

его комнату и увидев, что тот стоит около окна. – Чтобы снова сбежать из постели?

– Я не сбегал, – Доминик даже не взглянул назад, он просто поднял трость в руке,

чтобы показать, как добрался до окна. – Я ковылял вот с этим.

– Но все же…

– Да всѐ со мной в порядке, Гэйб. Лихорадка прекратилась несколько дней назад, и

будь я проклят, но вокруг раны действительно нет покраснения.

– Это хорошая новость, – ответил Гэбриел и присоединился к Доминику около окна.

– Я скажу мисс Вичвей, что еѐ…

– Даже и не думай.

– Но это даст мне повод, чтобы разыскать ее.

Доминик покосился в его сторону.

– Зачем тебе нужно еѐ…

Он не закончил. Выражение лица Гэбриела все объяснило. Доминик закатил глаза.

– Ты не думаешь, что она слишком стара для тебя?

– Ничего подобного.

Доминик фыркнул. Эти две женщины перевернули его дом с ног на голову, они

очаровали его повариху и влюбили в себя его лучшего друга! Даже его сдержанный

камердинер улыбался в последние пять дней больше, чем за все время до этого. И Волк тоже

не лает на них, а ведь должен! Собака не любит чужаков. Если бы Доминик верил во всю эту

чушь, то подумал бы, что обе женщины – ведьмы.

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

Младшая из них села на скамейку под белой ивой, чтобы почитать в тени. Еѐ длинные

черные волосы больше не были стянуты назад, а свободно ниспадали на ее худенькие плечи.

Как и все маленькие девчушки, она не заботилась о своей внешности, когда думала, что

никого не было рядом или никто не наблюдает за ней.

У нее были пухлые губы. Он представил себе, что она закусывает нижнюю губу, когда

читает. Она делала так при нѐм уже трижды с того времени, как приехала сюда, и его глаза

каждый раз цеплялись за это. Черт побери, он что считал?! Ее глаза были притягивающими,

бледно-зелеными, как будто роса блестела с утра на траве. Слегка загорелая кожа,

указывающая на то, что она с удовольствием проводила время на открытом воздухе.

Странно, правда?

Она должна была быть бледной, ведь так диктовала мода, но не была. Другие дамы,

находясь на открытом воздухе, всегда пользовались шляпками, вуалями или зонтами, чтобы

защитить свою нежную кожу от солнца. Она должна была быть тихой и спокойной, но

оказалась смелой и дерзкой. Она должна была бояться входить в его спальню, но он не

заметил розового румянца на еѐ щеках. Она сделала вид, что испугалась, но притворство

быстро прекратилось.

Она была такой худенькой и хрупкой, и немного выше, чем остальные девушки. Но еѐ

округлая грудь была очень хорошо заметна в том желтом платье, которое она надела в свой

первый вечер пребывания здесь… Боже, как ему пережить это?

То, как она выглядела, это был удар ниже пояса. Неожиданный и нежелательный. И

почему она не убежала в слезах из комнаты, когда он поцеловал ее? Он не собирался снова

думать об этой неудаче, но ее реакция говорила о том, что она не была девственницей. Была

ли она такой же распутной, как и ее брат?

Она пряталась в своей комнате последние несколько дней, как говорила прислуга.

Доминик думал, что у неѐ могут побаливать уши, но она никогда не выказывала никаких

признаков дискомфорта, когда прибегала из своей комнаты, чтобы нанести ему мазь. Хотя

Брук практически ничего не говорила в эти дни. Казалось, еѐ что-то отвлекало. Ему

пришлось множество раз вслух повторить себе о том, что ему нужно изводить еѐ. Вчера они

с трудом сказали друг другу лишь пару слов. А он не любил тишину.

– Что, она уже успела понравиться тебе? – спросил Гэбриел, проследив за взглядом

Доминика, а может даже догадался о его мыслях.

Доминик посмотрел на пастбище, прежде чем сказал:

– Настолько, что меня даже тошнит.

Гэбриел фыркнул, но не стал возражать.

Хорошо. Доминику не хотелось слушать, как его друг снова будет петь ей дифирамбы.

– Мне кажется, что Георг не знал, кого он прислал ко мне, иначе он забрал бы еѐ себе.

Наш Принц ведет жизнь полную дикой экстравагантности, глупых выходок, и у него так

много любовниц, что и не сосчитать. Но все же он оказался недоволен из-за нескольких

поединков? Кто-то доложил ему об этом и посоветовал, что для него это будет выгодно.