ЖИЗНЬ, ЛЮБОВЬ, СМЕХ - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 28

Вы можете быть сектантом, но не религиозным человеком. Вы можете быть христианином, индуистом, буддистом, джайном, мусульманином, но вы не можете быть религиозным. Вы верите во что-то, но вы ничего не знаете. Вы верите в теории. Человек, не слишком обремененный, не имеющий груза теорий над своим существом, начинает смеяться.

Вся игра существования так прекрасна, что смех может быть единственным ответом на это. Смех может быть единственной молитвой, благодарением.

В Японии одного великого мистика, Хотея, прозвали смеющимся Буддой. Это один из самых любимых мистиков в Японии, и он никогда не произнес ни единого слова. Когда он стал просветленным, он начал смеяться, и когда бы кто-нибудь ни спрашивал его: "Почему ты смеешься?" - он смеялся еще больше. И так он передвигался от деревни к деревне, смеясь.

Соберется толпа, и он засмеется. И постепенно - его смех был очень заразителен - кто-то в толпе начинал смеяться, потом кто-нибудь еще, и потом вся толпа начинала смеяться; смеяться потому... Почему они смеются? Все знают: "Это смешно; этот человек странный, но почему мы смеемся?"

Но все смеялись, и каждый был немножко обеспокоен: "Что люди подумают? Нет причины для смеха". Но люди ждали Хотея, потому что за всю жизнь они никогда не смеялись так тотально, с такой интенсивностью, что после этого смеха они обнаруживали, что их чувства стали более ясными. Их глаза могли видеть лучше; все их существо становилось светлым, как если бы исчезла великая тяжесть.

Люди просили Хотея: "Возвращайся снова", и он шел, смеясь, к другой деревне. Всю свою жизнь, что-то около сорока пяти лет после его просветления, он делал только одно: это был смех. Это было его посланием, его евангелием, его писанием.

И надо заметить, что в Японии никого не вспоминают с таким уважением, как Хотея. В каждом доме вы найдете статуэтки Хотея. И он не делал ничего, кроме смеха, и этот смех приходил из таких глубин, что он оставался со всяким, кто слышал его, и "запускал" его существо.

Хотея уникален. Во всем мире нет другого такого человека, который заставил бы смеяться так много людей вовсе без всякой причины. И каждый был насыщен смехом, и каждый был очищен смехом, и почувствовал себя так хорошо, как не чувствовал никогда.

Что-то из неизвестных глубин начинало звенеть колокольчиками в человеческих сердцах.

Этот Хотея имеет громадное значение. Это редкость, чтобы такой человек, как Хотея, ходил по земле. Надо, чтобы больше было таких людей, как Хотея; надо, чтобы больше храмов были полны смехом, танцем, пением. Потеряв серьезность, вы ничего не потеряете на самом деле, фактически станете более здоровым и целостностным. Но смех утрачен, все потеряно. Внезапно вы теряете торжество вашего бытия; вы становитесь бесцветными, однообразными, как бы мертвыми. Тогда ваша энергия больше не струится.

Люди совершенно забыли, что религия должна быть живой. Это - нечто, это должно быть усвоено. Это нечто, что должно циркулировать в вашей крови, стать вашими костями, самой вашей сутью. Невозможно думать об этом. Мысли - это самая поверхностная часть вашего существа. Вы должны проникнуться этим.

Но где бы ни родилась истина, луч света, ученые тут же собираются вместе - интеллектуалы, профессора, философы, теоретики - они прыгают на эту истину, они сокрушают ее; они превращают ее в мертвые теории и писания. То, что было живым, становится просто бумажкой. Реальная роза исчезает. Когда встречается истина - она не вербальна, она безмолвна. Она так глубока, что не может быть выражена словами. Но рано или поздно придут люди, которые облекут её в слова, систематизируют ее. И она будет убита этим самым систематизированием.

Хотея жил совершенно другой жизнью, в отличие от религиозного человека. Вся его жизнь была не чем иным, как постоянным смехом. О Хотея говорят, что иногда даже во сне он мог начать смеяться. У него был большой живот, и этот живот трясся. Люди спрашивали его: "Почему ты смеешься? и даже во сне!" Смех был настолько естественным для него, что вся и все помогало ему смеяться. Тогда вся жизнь - в бодрствовании или во сне - комедия.

Вы же обратили жизнь в трагедию. Вы сделали трагическую путаницу из вашей жизни. Даже когда вы смеетесь, вы не смеетесь. Даже когда вы делаете вид, что смеетесь, этот смех - просто насильственный, деланный, показной. Он приходит не из сердца, и вовсе не из живота. Это не есть нечто, приходящее из вашего центра; это просто внешнее, изображение. Вы смеетесь по причинам, которые ничего общего со смехом не имеют. Я слышал...

В маленьком офисе хозяин рассказывал старый избитый анекдот, рассказывал много раз. И все смеялись - надо смеяться! Они все скучали из-за этого, но хозяин есть хозяин. И когда хозяин рассказывает шутку, вы должны смеяться, это часть ваших обязанностей. Только одна женщина-машинистка не смеялась, она сидела прямо, серьезно. Хозяин сказал: "Что с вами случилось? Почему вы не смеетесь?" Она сказала: "Я ухожу с работы в этом месяце".

У людей на все есть свои причины. Даже смех становится бизнесом; даже смех экономичен, политичен. Даже смех - это не просто смех; потеряна чистота. Вы не можете даже смеяться, просто, как ребенок. А если вы не можете так смеяться, вы утрачиваете девственность, чистоту, вашу невинность.

Понаблюдайте маленького ребенка, понаблюдайте его смех - такой глубокий, он идет из самого центра. Когда ребенок рождается, то первое общественное действие, которому он учится - или, может быть, неправильно говорить "учится", потому что он приносит это с собой - это улыбка, это первое общественное проявление; через улыбку он становится частью общества. Это кажется очень естественным, спонтанным. Другие вещи придут позднее - когда он улыбается, это первый проблеск его бытия в этом мире. Когда мать видит, что ее ребенок улыбается, она становится невероятно счастлива - потому что эта улыбка указывает на здоровье, эта улыбка показывает разумность, эта улыбка показывает, что ребенок не тупой, не отсталый.

Эта улыбка показывает, что ребенок собирается жить, быть счастливым. Мать просто трепещет. Улыбка - это первое социальное действие, и должна бы оставаться основным общественным действием. Следовало бы продолжать смеяться всю жизнь. Если вы можете смеяться во всевозможных ситуациях, вы станете способным сталкиваться с ними, и эти столкновения принесут вам зрелость. Я не говорю - не плачьте. В действительности, если вы не можете смеяться, вы не можете и плакать. Это происходит вместе; это является частью одного феномена бытия истинного и подлинного.