Хитрости Локка Ламоры - Линч Скотт - Страница 87

– Ах, дорогая моя! Любой слух, до меня доходящий, я передаю своим многочисленным знакомым в письмах и записках. Или упоминаю о нем в разговоре с какой-нибудь влиятельной особой, а дальше слух начинает жить собственной жизнью и рано или поздно достигает ушей человека, который предпринимает решительные действия.

– Не хочу вас обижать, донья Ворченца, но сдается мне, вы лукавите.

– Не хочу тебя разочаровывать, деточка, но сдается мне, у тебя нет никаких оснований для подобного предположения.

– Донья Ворченца, – София сжала край столика с такой силой, что у нее хрустнули пальцы, – нас с Лоренцо в настоящее время самым наглым образом грабят.

– Грабят? Как тебя понимать?

– И в деле замешаны Полуночники. Они… поведали в высшей степени странную историю и обратились к нам с настоятельной просьбой о сотрудничестве. Но… донья Ворченца, наверняка же есть способ проверить, действительно ли они те, за кого себя выдают.

– Так вас грабят Полуночники?

– Нет, не сами Полуночники… – София покусала губу. – Они… якобы следят за развитием событий и поджидают удобного момента, чтобы схватить преступника. Но… что-то здесь не так. Или же они просто говорят нам не все, что следовало бы.

– Милая моя София! Бедная моя девочка! Ты должна рассказать мне все по порядку, не упуская ни малейшей подробности.

– Это… непросто, донья Ворченца. Обстоятельства довольно… неловкие. И сложные.

– Мы здесь одни, моя дорогая. Самое трудное ты уже сделала – пришла ко мне. Теперь тебе осталось лишь рассказать все без утайки. А я уж позабочусь, чтобы слух о твоих неприятностях в ближайшее же время достиг нужных ушей.

София отпила еще глоточек чая, откашлялась и сгорбилась в кресле, чтобы смотреть хозяйке прямо в глаза.

– Конечно же, – начала она, – вы слышали об аустерсалинском бренди, донья Ворченца?

– Не только слышала, милочка. У меня даже припрятано несколько бутылочек в питейных шкафах.

– И вы знаете, как он изготавливается? В какой строгой секретности?

– О, я хорошо понимаю причину подобной секретности. Несговорчивым эмберленским виноторговцам, скажем прямо, чрезвычайно выгодно окружать свой товар тайной.

– В таком случае, донья Ворченца, вы поймете, почему мы с Лоренцо обеими руками ухватились за возможность, представившуюся нам, как тогда казалось, по воле счастливого случая…

2

Пассажирская клеть с доньей Сальварой медленно спускалась к земле, становясь все меньше, постепенно сливаясь с серым фоном мощеного двора. Донья Ворченца стояла у медных перил посадочной платформы, неподвижно глядя в ночную тьму, пока слуги вращали ворот огромной лебедки. Жиль прокатил мимо серебряную тележку с почти пустым чайником и недоеденным тортом в виде Янтарного Кубка.

– Нет, Жиль, – обернулась графиня. – Отправь торт ко мне в кабинет. Мы будем там.

– Кто еще, сударыня?

– Рейнарт. – Она уже направлялась к двери своих покоев, гулко шлепая по каменным плитам домашними туфлями серебряного шитья. – Найди Рейнарта. Чем бы он там сейчас ни занимался. Найди и пришли ко мне наверх, как только позаботишься о торте.

Пройти через несколько комнат, отпереть дверь, подняться по длинной винтовой лестнице. Донья Ворченца тихо чертыхалась. Ломота в коленях, щиколотках, ступнях. «Проклятая старость, – пробормотала она себе под нос. – Просто зла не хватает на богов, в милости своей ниспославших мне подагру». Дыша тяжело и прерывисто, графиня на ходу расстегнула камзол с меховой оторочкой.

На самом верху лестницы находилась толстая дубовая дверь, укрепленная железными полосами. Донья Ворченца взяла ключ, висевший у нее на запястье на шелковом шнуре, и вставила в серебряный замок над хрустальной круглой ручкой, одновременно с осторожностью нажав на одну из декоративных медных пластин настенного светильника. Где-то в стене приглушенно защелкал скрытый механизм, и дверь отворилась внутрь.

Забудешь нажать на пластину, отпирая замок, – пиши пропало. Тридцать лет назад донья Ворченца самолично проследила, чтобы скрытая арбалетная ловушка, установленная подле двери, обладала весьма и весьма высокой убойной силой.

Здесь, на высоте восьми этажей над террасой, располагался кабинет доньи Ворченцы – просторная круглая зала, занимавшая всю верхнюю площадку башни и имевшая пятьдесят футов в поперечнике. Пол в ней устилали толстые ковры; через северную половину помещения тянулась длинная, плавно изогнутая галерея с медными перилами, куда вели две лестницы, с одного и другого конца. На галерее стояли в ряд книжные шкафы ведьмина дерева, с тысячами маленьких отделений и полочек. Сквозь прозрачный купол были видны низкие облака, похожие на клубящееся озеро дыма. Донья Ворченца поднялась на галерею, по пути зажигая алхимические шары легкими прикосновениями.

Там она сразу углубилась в работу и потеряла счет времени, переходя от шкафа к шкафу, выхватывая костлявыми пальцами бумаги то из одного отделения, то из другого. Часть пергаментов она складывала в стопку на столе, другие быстро пробегала глазами и убирала на место, сосредоточенно хмурясь и что-то бормоча себе под нос. От занятия своего она оторвалась, лишь когда внизу со щелчком открылась дверь.

В кабинет вошел рослый широкоплечий мужчина с острыми чертами лица, выдававшими в нем вадранца, и очень светлыми, почти белыми, длинными волосами, завязанными в хвост. Он был в рубчатом кожаном дублете, надетом поверх черной рубашки с широкими разрезными рукавами, в черных бриджах и высоких черных сапогах. Судя по двум маленьким серебряным булавкам на воротнике, мужчина носил звание капитана Ночных дозорщиков. На правом боку у него висела рапира с прямой гардой.

– Стефан, кто-нибудь из твоих ребят наведывался к дону и донье Сальвара, на Дюрону? – без всяких предисловий осведомилась старая графиня.

– К Сальвара? Нет, сударыня.

– Точно? Ты уверен? – С бумагами в руке донья Ворченца торопливо спустилась по ступенькам, с трудом удерживая равновесие. – Мне нужно знать без малейшей тени сомнения.

– Я знаю супругов Сальвара, сударыня. Встречался с ними обоими в прошлом году, на приеме по случаю Дня Перемен. Поднимался в Небесный сад в одной клети с ними.

– И ты не посылал к ним никого из Полуночников?

– О боги, нет же!

– Значит, кто-то бесчестит наше доброе имя, Стефан. И думается мне, мы наконец-то добрались до Каморрского Шипа.

Рейнарт изумленно уставился на нее, потом недоверчиво ухмыльнулся:

– Вы шутите – нет? Ущипните меня – должно быть, я сплю. Объясните же мне, в чем дело.

– Всему свой черед. Я знаю, ты гораздо лучше соображаешь, когда мы утоляем твое чертово пристрастие к сладкому. Загляни-ка в подъемник, а я уже присяду, пожалуй.

– О боги! – воскликнул Рейнарт, заглядывая в шахту подъемного устройства. – Похоже, бедному торту уже порядком досталось от кого-то. Но ничего, я быстро положу конец его страданиям. Здесь еще бутылка вина и бокалы – вроде бы одно из ваших сладких белых.

– Да благословят боги Жиля! Я так спешила наверх, что забыла распорядиться насчет вина. Окажи услугу, голубчик, налей нам по бокалу.

– Тоже мне услуга! Да за такой торт я готов еще и туфли вам почистить.

– Это твое обещание, Стефан, я обязательно тебе припомню, когда ты в следующий раз выведешь меня из терпения. Эй, доверху наливай, доверху – мне ж не тринадцать лет, право слово. А теперь садись и слушай внимательно. Если дело обстоит так, как я думаю, значит нам наконец-то представилась возможность поймать треклятого Шипа с поличным.

– Как вас понимать?

– Отвечу вопросом на вопрос, Стефан. – Донья Ворченца отхлебнула большой глоток вина и удобно откинулась на спинку кресла. – Скажи-ка, что тебе известно об аустерсалинском бренди?

3

– Выдает себя за одного из наших, – задумчиво проговорил Рейнарт, когда графиня завершила рассказ. – Поистине поразительная наглость. Но вы уверены, что он и есть Шип?