Мужчины о счастье. Современные рассказы о любви - Емец Дмитрий Александрович - Страница 31

И вот сейчас, находясь в больничной палате, мы молча смотрели друг на друга, и, очевидно, оба вспоминали ту бутылку молока.

Глядя на неё, я вдруг осознал, что все эти почти три десятка лет ни разу о ней не вспоминал. Это ж насколько огрубела моя душа, что я обидел человека и ни разу об этом не вспомнил!

Кроме того, сейчас стало предельно ясно то, чего в юности мы не понимали: Юля находила своё утешение в стариках, наверное, не только потому, что сильно хотела с ними общаться, а потому, что общаться ей было больше не с кем, ведь мы постоянно её унижали.

И тут меня как громом ударила мысль: это что получается, прошло уже тридцать лет, а Юля по-прежнему помогает людям?..

– А ты совсем не изменилась… – пробормотал я. – Всё так же возишься с больными и обездоленными…

– Ну надо же кому-то с вами возиться… – улыбнулась Юля и тут же смутилась: – Извини, я не то имела в виду… Я не хотела сказать, что за тобой некому ухаживать, меня ведь наняла та женщина, значит, у тебя есть близкие. Это кто, твоя жена?

– Нет, просто знакомая… Я не женат.

Внезапно я заметил, что после этих слов Юля как-то странно смутилась, опустила глаза и стала нервно поправлять занавески.

«Подожди-ка… – закралась в мою голову мысль. – А что, если она до сих пор…»

После осознания этого факта я по-новому взглянул на неё.

Да быть такого не может.

Или может?..

– Я буду находиться с тобой с девяти утра до шести вечера. Потом буду уходить домой и снова приходить утром.

Приходить… Она будет ко мне приходить.

Теперь мне понятно, что испытывали те старики, к которым она ходила в детстве и за которых мы её высмеивали. Как они радовались тому, что к ним кто-то приходит… Это так хорошо, когда есть кому к тебе приходить…

На Юле был надет обычный лёгкий свитер с горлом, поверх него белый халат. Со временем её фигура как-то выровнялась, стала более женственной, но, однако, она по-прежнему напоминала медведицу… Но только сейчас мне почему-то уже не было из-за этого смешно. Наоборот, стало как-то тепло и уютно. Она не такая, как Марина… Она настоящая…

Я вспомнил вчерашний приход Марины сюда – её искрящуюся внешность, плотный запах духов, цоканье шпилек. Марина искусственная. А Юля живая…

– Если ты не против, эту тумбочку я поставлю сюда, так мне будет удобнее… – бормотала Юля, подстраивая интерьер палаты под свою работу.

Она с лёгкостью подняла тумбочку и перенесла её в другую сторону.

– Ничего себе! – изумился я.

– Я столько стариков на себе перетаскала, что какая-то тумбочка для меня как пушинка… – улыбнулась Юля.

– Ты таскаешь на себе стариков? – почему-то мне стало весело, но не с издёвкой, а просто весело.

Она рассмеялась.

– Да. Вот так взваливаю на свою спину и тащу… Некоторые же из них инвалиды…

И Юля начала с упоением рассказывать о пациентах, которые прошли через её могучие руки. Она была настолько увлечена своим рассказом, что её глаза горели, она разрумянилась, её волосы как-то удачно легли на плечи, и в этот момент она показалась мне по-настоящему прекрасной женщиной… Во время рассказа она отработанными мастерскими движениями поправляла простыню на моей постели, обрабатывала мои раны на лице, заботливо поправляла ногу в гипсе, висевшую на растяжке… Было заметно, что всё это очень ей нравится и совершенно не в тягость, и чем больше я на неё смотрел и слушал, тем сильнее во мне стало появляться неведомое прежде чувство. Глядя на неё, на эту женщину, которая таскает на себе стариков и с лёгкостью передвигает тумбочки, я впервые в жизни ощутил, что мне очень хотелось бы провести с кем-то всю свою жизнь, и не просто с кем-то, а именно с ней, со странной Юлей, которая с детства была одинокой и которая благодаря тому, что познала боль одиночества, наверное, никогда не сделает одиноким другого человека…

Мне захотелось иметь такую женщину, рядом с которой не нужно часами пропадать в тренажёрном зале, исступленно пытаясь вернуть себе уходящую молодость, женщину, которой неважен мой живот, женщину, возле которой я смогу расслабиться и быть самим собой…

И такой женщиной могла бы быть Юля…

Мы говорили с ней дотемна, вспоминали детство и юность, и мне было так хорошо, так легко, так свободно, что казалось, что я вернулся в то время, когда не было никаких забот.

Неожиданно я обнаружил, что за окном уже стемнело. На часах было уже не шесть вечера, а гораздо большие.

– Тебе уже пора, – нехотя проговорил я. – Иди, а то муж будет ругаться.

– Я не замужем, – негромко сказала Юля.

После этой фразы мы помолчали. Когда взрослые одинокие люди в разговоре друг с другом узнают, что он не женат, а она не замужем, оба глубоко задумываются над этими словами и понимают, что между ними нет каких-то преград и в случае взаимной симпатии путь для их сердец свободен.

– Ладно, до завтра… – произнесла Юля. Я услышал в её голосе усталость, которую она старательно пыталась скрыть. – Тебе завтра что-нибудь принести?

– Куриный бульон, – попросил я. – Если можешь, свари мне куриный бульон.

– Хорошо, завтра с утра принесу, – улыбнулась Большая Медведица. – Горяченький, вкусненький бульончик. Мне мама как раз из деревни передала отличную домашнюю курицу… – Юля направилась к двери и, уже выходя, остановилась и повернулась ко мне. – Я рада, что мы встретились, – проникновенно сказала она и посмотрела мне в глаза.

– Я тоже очень этому рад, – искренне ответил я, тоже глядя ей в глаза.

Юля постояла секунду, словно о чём-то размышляя, затем тихонько затворила дверь и ушла.

Сейчас она придёт домой, в свою одинокую квартиру, достанет из холодильника домашнюю курицу, которую передала ей мама из деревни, и будет думать обо мне. О том, что надо сварить для меня бульон, о том, что надо завести будильник, чтобы прийти утром ко мне, о том, что банку с бульоном нужно завернуть во что-нибудь тёплое, чтобы он не остыл и я поел бульон горячим, как она обещала… Ну разве это не счастье?..

Какое же это счастье, когда о тебе думают! Какое же это счастье, когда кто-то заводит будильник, чтобы вовремя проснуться и к тебе прийти! Счастье именно в этом, а не в земельных участках и газетных публикациях! Это настоящее счастье, когда ты кому-то нужен. Не за деньги и дорогую одежду, а просто так, потому что ты есть. Марине я нравился только здоровый, стильно одетый и модно подстриженный, а Юлю не отпугнуло моё разбитое лицо и многочисленные переломы…

Юля ушла от меня очень уставшая, и уставшая она была оттого, что весь день за мной ухаживала… Кажется, сейчас, в сорок два года, я впервые влюбился…

Больницу окутала тишина, а я лежал на больничной кровати, смотрел в окно на освещённый луной купол с крестом и улыбался.

Расставаясь со мной и нанимая сиделку, Марина даже не предполагала, кого нанимает. Она думала, что сделает меня несчастным, а сделала самым счастливым человеком на свете.

Александр Снегирёв. Разделение и чистота

Её подтолкнул уход мужа. Как-то стронул с фундамента. До этого она была вполне, а после его ухода изменилась. Тяга к чистоте, конечно, присутствовала, но разумная. Например, собаку в гостях погладит и сразу руки моет. С мылом. А если собака опять на ласку напросится, она опять помоет. И так сколько угодно раз. Аккуратистка, одним словом. Это мужа и доконало. Ведь он не к другой ушёл, а просто ушёл, лишь бы от неё. Правила без исключений кого угодно с ума сведут.

Детей у них не было, и с его уходом она осталась наедине с собой. Решив не отчаиваться, она в свободное от работы время стала прибираться в квартире. Как-то раз разговорившись с соседкой и узнав, что той не с кем оставить годовалого сына, она предложила помощь. Лучше чужого малыша нянчить, чем рыскать в поисках нового самца.

Няня из неё получилась хорошая, она играла с подопечным в развивающие игры, стерегла сон и, конечно, убирала. Об уборке в их договорённости с соседкой речи не шло. Чистоту наша героиня наводила по зову сердца. Соседка благодарила, но, получив по прошествии некоторого времени повышение и прибавку, от услуг отказалась.