Там, за синими морями… (дилогия) - Кондаурова Елена - Страница 108

Сам новый дом после затраченных на него усилий заметно преобразился.

Воспользовавшись тем, что Таш ни во что не вмешивался и только рад был потакать ее прихотям, она пригласила бригаду строителей и долго объясняла им, что такое водопровод и канализация. Сначала они отнеслись к ее идеям снисходительно, но за такие деньги, которые Рил им пообещала, можно вытерпеть многое, даже бабские глупости, и они принялись за дело. Под вопли садовника вырубили куст редкой сирени и на его месте вырыли огромную сливную яму, раскурочили стену на кухне и испортили крышу, устанавливая там специально заказанную емкость для воды, но результат превзошел все их ожидания. Чего нельзя сказать об ожиданиях Рил.

Насчет слива она ничего не сказала, но, глядя на напор воды, текущей из крана (опять же изготовленного на заказ в единственном экземпляре), недовольно сморщила нос.

Да и вся конструкция вызывала у нее сильные сомнения в своей работоспособности, но, к сожалению, инженерного образования в своем мире она получить не успела, и указать на ошибки не могла. Что вспомнила, то вспомнила. На безрыбье, как говорится… По крайней мере, горничным больше не придется таскать на себе воду для стирки и купания, а морозов в Вангене, как ей сказали, отродясь не бывало.

Правда, воду в емкость нужно будет качать вручную, и для этого дела придется купить нового раба, но это уже мелочи.

Не делавшие раньше ничего подобного строители были от своей работы просто на седьмом небе. Их умные головы сразу заработали в нужном направлении, и они по ходу дела придумали кучу усовершенствований этого проекта, о чем взахлеб поделились с непонимающей и половины того, что они говорят, Рил. Как люди честные, (а также отлично знающие, кто у нее любовник) они предложили ей долю из доходов от ее идеи. Рил, смеясь, отказалась, взяв с них только одно обещание: когда они хорошо продумают все нюансы и сделают их совместное детище надежным или хотя бы жизнеспособным, то вернутся и все здесь переделают. Они совершенно серьезно поклялись ей в этом, и ушли думать.

Изготовленная вскоре мебель и расписные шторы и драпировки, вместе с купленными на рынке дорогущими саварнийскими коврами, и не менее дорогими экзотическими вазами, статуэтками, посудой тонкой чеканки и прочая, и прочая… постепенно заполнили дом, и он приобрел тот вид, который Рил и планировала ему придать. Ну, может, и не планировала, (откуда она знала, как будут сочетаться драгоценные дирженские кружева на окнах с мигирскими напольными вазами?), но раз уж он придался, то пусть остается. Мастер-мебельщик навестил ее, как и обещал, долго ходил по комнатам, приглядываясь и оценивая, и, в конце концов, заявил, что этот стиль имеет право на существование. Часто бывающий у нее Каворг был от этого стиля в восторге, и не раз они с Рил вместе решали, куда лучше поставить ту или иную вазу или светильник.

Рил уже выбросила на дом столько денег, сколько иная благородная семья тратит за год, а Таш пока не давал команды «отбой». Надо было тратить еще, и Рил принялась за обновление гардероба для себя и своих домочадцев. Хорошие ткани стоили дорого, а хорошая портниха еще дороже, и деньги на это улетали с приличной скоростью, хотя ни Ташу, ни, тем более, Венку не понравилась идея ходить на примерки.

Однако спорить с Рил ни один из них не стал, и через некоторое время оба оценили неброские, но удобные и хорошо сделанные вещи. Внешности Венка это не слишком помогло, из-за бороды и длинной спутанной шевелюры он все равно смотрелся болотник-болотником, разве что немного окультуренным. А вот имидж Таша значительно улучшился. Как-то проявилось его врожденное достоинство, стала заметнее особая точность движений сильного и красивого зверя. С ним даже братья-изгои начали разговаривать по-другому, и, в конце концов, Франя попросил Рил отвести его к той же портнихе, хотя до того вдоволь наиздевался над старым другом по этому поводу. Через некоторое время все домочадцы Рил, включая рабов, щеголяли в нарядах, сшитых портнихой, которая была по карману далеко не всем состоятельным людям Вангена. Со своими нарядами Рил тоже обошлась весьма вольно, хотя и не так вольно, как могла бы, если вспомнить, откуда она родом. Вместо темных верхних платьев из плотной ткани, она заказала светлые из тонкого льна, здраво рассудив, что иначе просто умрет от жары, которая и не думала спадать, хотя уже была середина сентября. А чтобы они не выглядели слишком просто, она отдала их на роспись Каворгу, слегка шокированному их цветом, но с энтузиазмом принявшемуся за работу. Рил предполагала, что в шоке от ее нарядов будет не он один, но ничье мнение, кроме мнения Таша, ее не волновало, а он предоставил ей полную свободу действий.

Итак, этот процесс тоже пошел, продолжаясь без ее участия, (портниха, уяснив для себя предпочтения каждого, шила самостоятельно по заранее снятым меркам) а Рил опять надо было думать, куда тратить деньги. Глубоко вздохнув, она нехотя признала, что драгоценности – это все-таки самое то, и открыла сезон охоты.

После того, как она избавилась от проклятого заклинания, ей было уже не страшно ходить по улицам, хотя, сказать, что на нее обращали внимание – это выразиться очень мягко. Весь Ванген пристально следил за каждым движением любовницы богатого изгоя, разгуливающей в почти неприличном наряде (слишком светлое верхнее платье и слишком тонкое и едва ли не просвечивающиеся нижнее), и открыто демонстрирующей всем эйге на своих прекрасных руках. А Рил нравилось это на редкость функциональное украшение, и ей было плевать на то, что вне изгойских кварталов его не позволяли себе носить даже профессиональные шлюхи. И уж тем более в центре столицы, где в самых дорогих лавках отоваривались благородные представительницы лучших домов Вандеи.

Первые эйге ей, как и обещал, подарил Франя на следующий день после того, как они приехали в Ванген. Они были дорогие, но довольно обычные. Даря их, Франя не думал, что она решится их надеть, просто хотел лишний раз посмеяться над ее наивностью. Но Рил они понравились. Она сразу же нацепила их, и затеяла шутливую потасовку с Венком, изображающим не желающего платить клиента. Порезала на нем рубашку и пришла от этого в такой восторг, что наотрез отказалась выходить без них на улицу. После этого Таш не устоял. Отвел ее к ювелиру, и тот сделал на заказ пару прекрасных золотых эйге, инкрустированных изумрудами. Они стояли столько, что их, наверное, не постеснялась бы надеть и здешняя княгиня (если бы ей их кто-нибудь предложил, разумеется!). Франя, посмотрев на них, устыдился бедности своего подарка, на следующий день отправился к тому же ювелиру, и вскоре Рил получила еще одни прекрасные эйге, на этот раз золотые с эмалью.

Последним пал Венк. Его заначек и зарплаты хватило только на червленое серебро, но лезвия подаренных им эйге были смазаны самым надежным быстродействующим ядом, какой только можно было найти в Вангене.

Ее наряд и ее эйге, конечно, шокировали столичных жителей, но этот шок не шел ни в какое сравнение с тем, какой они испытывали от сопровождавшего ее Венка. Его мрачная физиономия со свернутым набок носом отпугивала даже самых решительных и самоуверенных поклонников, коих и после снятия заклятия находилось немало, не хуже, чем спокойный прищур Таша.

И Рил вдруг почувствовала себя в безопасности. Пусть в относительной, но все же безопасности. Ей самой это было странно. Ни в своей «земной» жизни, ни во время жизни в Ольрии, даже когда она была княгиней (и особенно, когда она была княгиней!), Рил не испытывала ничего похожего. Здесь же, под перекрестным огнем тысяч любопытных глаз, стоя на самой низшей ступени общественной лестницы, откуда падать уже было некуда, она чувствовала себя, тем не менее, настоящей хозяйкой положения.

Она бывала везде, куда влекло ее любопытство или вмененная самой себе в обязанность «охота» за драгоценностями. Толкалась в порту между матросами, мимо которых приличной девушке считалось зазорным даже проходить мимо, пытаясь определить, какие еще языки ей известны, или встретить хоть кого-нибудь с таким же типом внешности, как у нее. Последнее пока не получалось, но Рил не отчаивалась. Должно же ей было когда-нибудь повезти?