Говорят сталинские наркомы - Куманев Георгий Александрович - Страница 56

Расстроенный, я вернулся в переговорную. Лишь под утро связь с Ленинградом удалось все–таки установить. Переговоры были предельно краткими. Воспроизвожу их содержание по памяти:

— Здравствуйте, Георгий Константинович. У аппарата Шапошников.

— Здравствуйте, Борис Михайлович, слушаю Вас.

— Ставка предлагает Вам завтра прибыть в Москву.

— Вас понял. Завтра буду в Москве.

Переговоры на этом закончились. В сложнейших условиях поручение Ставки было выполнено. При этом Шапошников не сделал нам ни одного упрека.

Но все–таки, находясь под впечатлением телефонного разговора со Сталиным, в оставшиеся предутренние часы я не смог заснуть.

Где–то около 9 часов утра позвонил Сталин и в его голосе уже не было резкости и угрожающего тона.

— Ну, как Вам сегодня, попало? — спокойно спросил он.

— Так точно, товарищ Сталин, — ответил я.

— Вам кто–то мешает. Разберитесь и доложите мне! — приказал Верховный и повесил трубку.

Чтобы не повторилось то, что происходило той ночью, было, решено проложить по дну Ладоги новый специальный подводный кабель. Но требовалось такой кабель найти. После напряженных поисков наконец его удалось обнаружить в Ленинградском торговом порту, а через семь с половиной месяцев, т. е. в ночь на 11 июня

1942 г., второй подводный кабель через Ладожское озеро был проложен. Тем самым удалось надежно обеспечить устойчивую связь Москвы с осажденным Ленинградом и его защитниками.

Что еще к сказанному можно добавить? В августе 1941 г. для создания подвижного резерва средств связи Ставкой Верховного Главнокомандования был сформирован поезд связи, смонтированный силами работников Наркомата связи и укомплектованный его аппаратурой.

Позже был сформирован и узел связи, аппаратура которого размещалась в автомашинах. В составе этого узла связи находились телеграфная и телефонная аппаратура, около 10 автомобильных радиостанций, а также машины, предназначенные для электропитания. Автомобильный узел был укомплектован высококвалифицированными специалистами. В течение всей войны этот узел, находившийся потом в составе отдельного дивизиона связи Резерва Главного командования, успешно выполнял многие важные задания Ставки ВГК.

Кроме того, в последнем военном году в Минске, в бункерах, сохранившихся здесь после отступления немецко–фашистских войск, был оборудован крупный узел связи, предназначенный для оперативной группы Генерального штаба.

С помощью всех перечисленных мною средств и обеспечивалась связь Ставки и Генерального штаба со штабами фронтов, а иногда и армий в течение всей Великой Отечественной войны. При необходимости создавались и другие узлы связи, которые усиливались за счет оборудования, аппаратуры и личного состава Наркомата связи, но основным узлом связи Генерального штаба оставался узел связи, находившийся в Москве.

Г. А. Куманев: А как в ходе войны использовали связь с Москвой и фронтами представители Ставки ВГК?

И. Т. Пересыпкин: У начальника Генштаба маршала Василевского, сменившего на этом посту маршала Шапошникова, был специальный дивизион связи, который поддерживал связь с Москвой.

Кроме того, обычно, когда мы, например, находились под Сталинградом в штабе Донского фронта, поддерживалась одновременно связь с Юго — Западным и Сталинградским фронтами, действия которых координировал в это время Василевский.

У маршала Жукова был небольшой поезд связи с радиостанцией, телеграфной аппаратурой. Проводили и провода к его поезду.

Генерал–полковник артиллерии (позднее маршал и Главный маршал артиллерии) Воронов в качестве представителя Ставки ВГК под Сталинградом тоже располагал постоянной связью с фронтами.

Правда, маршал Ворошилов, который являлся представителем Ставки на Волховском, Ленинградском фронтах, опирался на средства связи фронтов. Фронты имели связь с Генеральным штабом, он ее использовал.

Был такой период, в начале войны, когда создали (и это явилось тоже для нас новостью и трудностью) главные командования направлений (Северо — Западное, Западное и Юго — Западное) со штабами.

Для этих штабов создавались специальные связи и части. Но эти Главные командования направлений, как известно, недолго просуществовали.

Г. А. Куманев: А какова была роль Наркомата связи и Главного управления связи Красной Армии в оказании помощи Центральному штабу партизанского движения при Ставке ВГК?

И. Г. Пересыпкин: Эта роль без преувеличения была весьма значительной. И Наркомат связи СССР, и Главное управление связи Красной Армии оказали существенную помощь Центральному штабу партизанского движения, созданному по решению Государственного Комитета Обороны 30 мая 1942 г. В чем выразилась наша помощь?

Прежде всего в том, что Наркомат связи СССР передал в распоряжение партизанского Центрального штаба действующий приемный радиоцентр и здание передающего радиоцентра, которые находились в районе Москвы. В оборудовании этих центров деятельное участие приняли руководитель Московской дирекции радиосвязи т. Митителло, начальники радиоцентра Наркомата связи тт. Бешар и Денисов, инженеры тт. Федорович и Буряченко. Главное управление связи Красной Армии выделило для радиоузла Центрального штаба необходимую аппаратуру, офицерский состав и специалистов, Начальником отдела связи Центрального штаба партизанского движения был назначен полковник (впоследствии генерал–майор войск связи) т. Артемьев, до этого являвшийся заместителем начальника войск связи Брянского фронта.

Радиоузел Центрального штаба поддерживал радиосвязь со штабами партизанского движения Белоруссии, некоторых областей РСФСР и непосредственно со многими партизанскими соединениями и отрядами. Для данной цели эти соединения и отряды использовали небольшие коротковолновые радиостанции типа «Север». Они обеспечивали радиосвязь на расстоянии до 500 км, а при тщательно выбранных радиочастотах и при хорошем прохождении этих радиоволн нередко удавалось увеличивать дальность их действия до 600–700 км.

Для связи с партизанскими отрядами, которые действовали в тылу врага при штабах ряда фронтов были созданы специальные радиоузлы с мощными передатчиками и высокочувствительными радиоприемниками. Каждый узел поддерживал радиосвязь с партизанскими отрядами по специальному графику по два–три в сутки.

Благодаря постоянной помощи наркомата и Главного управления связи Красной Армии сеть радиосвязи, использовавшаяся Центральным штабом партизанского движения, из месяца в месяц постоянно развивалась. Приведу Вам по памяти хотя бы такие цифры: если к началу декабря 1942 г. у Центрального штаба было 145 действующих радиостанций, то к началу января 1944 г. — уже 424, поддерживавших связь более чем с 1100 партизанскими отрядами. Широко развитая и устойчиво работавшая радиосвязь позволяла ему постоянно координировать боевые действия партизан и добиваться серьезных успехов в тылу врага.

Г\ А. Куманев: У меня еще такой из последних вопросов. Имел ли противник какое–либо преимущество перед нами в области связи? Если имел, то в чем это превосходство (пусть даже временное) выражалось?

И. Т. Пересыпкин: В Германии было кадрировано междугородних линий связи до 80 %, у нас этого не было. Немцы имели значительно выше уровень телефонизации (имею в виду прежде всего городскую телефонную связь). В чем мы особенно отставали? Я уже Вам рассказывал, как 22 июня возвращался со своими сотрудниками из Орши в Москву, как включил имевшийся в автомашине радиоприемник и что услышал.

По возвращении в Москву при первой же встрече со Сталиным я рассказал ему, что творится в эфире. После этого 25 июня 1941 г. было вынесено решение Политбюро «О сдаче населением радиоприемных и передающих устройств». Оно было оформлено как постановление СНК СССР. Эти радиоприемники и передающие устройства подлежали сдаче в 5-дневный срок на временное хранение в виду того, что они могли быть использованы, как говорилось в постановлении, «вражескими элементами в целях, направленных во вред Советской власти».