Око Силы. Трилогия. 1937 -1938 годы - Валентинов Андрей - Страница 40

В приемной Рыскуля за большим столом дремал секретарь. При виде незваных гостей он вскочил, пытаясь преградить дорогу, но Волков отодвинул его плечом и ткнул сапогом в высокую оббитую кожей дверь.

...Товарищ Рыскуль успел встать из-за стола. Пенсне было на месте – как раз посреди пухлого, покрытого ранними морщинами лица.

– В чем дело? Почему без доклада...

– Заткнись!

Голос Волкова был негромок и полон презрения.

– Т-товарищи...

Кажется, хозяин кабинета узнал комбрига.

– Рыскуль, ты нам надоел. Тебя предупреждали?

– Но, товарищ Волков! Вы... позволяете себе...

Краснолицый лениво махнул рукой, словно отгоняя назойливую осеннюю муху, и Рыскуль, стоявший за столом в нескольких метрах от незваных гостей, упал, ткнувшись лицом в зеленое сукно. Пенсне отлетело в сторону, из разбитой губы заструилась кровь.

– Встать, падла!

Рыскуль дернулся, всхлипнул и начал медленно подниматься.

– Документы на Лапину. Живо!

Сергею вдруг показалось, что он спит – или вновь присутствует на мхатовском спектакле. Всесильный чиновник, почти что хозяин Столицы, угодливо улыбнулся, лизнул разбитую губу и, бормоча: «Так точно... так точно, товарищи!», стал рыться в ящике стола, достал тяжелую связку ключей и поплелся к вделанному в стене сейфу.

Волков стоял недвижно, на лице его играла легкая усмешка. Сергей замер ни жив, ни мертв. Такого он еще не видел...

Тяжелая дверца сейфа отъехала в сторону.

– Вот... Вот...

Рыскуль осторожно положил на стол большой пакет, запечатанный сургучом.

– Открой!

Волков подождал, пока хозяин кабинета выполнит приказ, затем неторопливо подошел к столу. Красная ладонь небрежно раскрыла пакет. Сергей успел заметить толстую связку писем, стопку фотографий...

– Все?

Рыскуль угодливо закивал, но Волков лишь дернул плечом.

– Врешь! Она подписку о сотрудничестве давала? Доставай!

Тот замялся. Краснолицый вновь улыбнулся и поднял руку.

– Нет! Не надо! – визг ударил в уши. – Вот... Вот!..

На стол легла какая-то бумага.

– Сожги. В пепельнице, – комбриг отвернулся в сторону и достал папиросу.

Рыскуль нервно щелкнул зажигалкой. Бумага горела не в пепельнице, а прямо на столе. Запахло паленым сукном, посреди зеленой поверхности медленно расползлось дымящееся пятно.

– Сергей Павлович, возьмите пакет!

Пустельга медленно, словно шагая по мнимому полю, подошел к столу. Рыскуль взглянул на него – в глазах заместителя начальника Столичного управления плавал страх, нечеловеческий, лишающий рассудка...

– А теперь слушай внимательно, Рыскуль. Сегодня же напишешь заявление на имя Николая о переводе в какое-нибудь областное управление. Ближе Сибири не просись – не пустим!

Рыскуль затравленно кивнул. Сергей же не верил своим ушам, походя заметив, что комбриг назвал наркома просто по имени.

– И учти: дернешься – не пощадим. Товарищ Пустельга за тобой присмотрит. Все! Пошли, Сергей Павлович...

– Не надо! Только не говорите ему! Не говорите ему!..

Крик ударил в спину. Волков никак не прореагировал, а Сергею оставалось догадываться, кого имеет в виду владелец пенсне. Наркома? Товарища Сталина? Или... неизвестного никому товарища Иванова?

Оказавшись в коридоре, Пустельга с трудом перевел дух.

– Вот и все дела, товарищ старший лейтенант, – хмыкнул краснолицый. – Документы, те, что в пакете, отдайте Лапиной. Если, конечно, не захотите использовать их как-то иначе.

В эту минуту Пустельга даже не задумался над этими словами...

– Товарищ комбриг... – он набрал в грудь побольше воздуха и выпалил:

– Кто... кто вы?

Волков улыбнулся:

– Я же вам представился. Волков Всеслав Игоревич, командир отдельного отряда ОСНАЗа «Подольск». Ну, счастливо! Мне пора.

Холодная ладонь сжала руку – и высокая фигура в серой шинели исчезла в за поворотом. Сергей медленно пошел наверх, к себе в 542-ю. Отряд ОСНАЗа «Подольск»... О таком Пустельга не слыхал. Не те ли странные парни в кожаных куртках? Неудивительно, что краснолицего так боятся!

– Сергей! С вами все в порядке?

При виде Пустельги Ахилло вскочил, уронив папиросу в пепельницу.

– Что ему было от вас нужно?

Пустельга не знал, что и ответить, затем подумал и покосился на молчаливо сидевшего за столом Прохора. Тот понял.

– Разрешите выйти?

Сергей кивнул, подождал, пока дверь за лейтенантом закроется, а затем положил пакет на стол.

– Вот! Документы, которыми Рыскуль шантажировал Лапину. Ее обязательство сотрудничать он сжег...

Пустельга коротко пересказал всю историю начиная с того момента, когда они с Михаилом расстались в фойе. Ахилло слушал, не перебивая, и наконец вздохнул:

– Что же вы наделали, Сергей? Господи, что же вы наделали! Этот Волков... С ним нельзя иметь никаких дел!

– Не понимаю! – удивился Пустельга. – Он ведь помог! Что в этом плохого?

– Нельзя изгонять бесов силою Вельзевула, князя бесовского. Я ничего не могу рассказать вам, Сергей. Такие, как Волков, ничего не делают просто так. Теперь он знает о Лапиной, знает о вас. Думаете, это все случайно?

– Документы... Вы сами ей отдадите?

Пустельга поспешил перевести разговор на другое, решив, что Михаил реагирует слишком уж неадекватно.

– Передам... Надо посоветовать ей уехать. Хотя нет, поздно... Скажите, он вам больше ничего не говорил? Ничего не предлагал?

– Да нет же! – вздохнул Пустельга. – Почему вы так против него настроены? Вы что, хорошо его знаете?

– Хорошо? – грустно улыбнулся Ахилло. – Можно сказать и так...

Юрий долго не понимал, зачем им с Терапевтом требуются псевдонимы. О том, что бывший военный врач действует не один, он даже не подозревал. Про группу Орловский узнал только через год, после того, как была начата его книга.

Идея зрела давно. Вначале Юрий не делился ею ни с кем, но затем все же решил посоветоваться с Терапевтом. Больше в Столице советоваться было не с кем. Его друг ничуть не удивился, но не спешил с одобрением. Спокойно, трезво, будто беседуя с коллегой у постели тяжелобольного, он обрисовал возможные трудности – и неизбежные последствия. Уже сейчас работать сложно и опасно, но еще труднее станет через два-три года, когда работа будет близка к завершению. А ведь рукопись еще следует переправить за границу...