Око Силы. Трилогия. 1937 -1938 годы - Валентинов Андрей - Страница 36

– Заместитель начальника Столичного Управления. Редкая сволочь, связываться не советую...

Дальнейшие расспросы отпали, и Сергей невольно пожалел неизвестную ему женщину. Что-то в этом деле ему чрезвычайно не понравилось.

На премьеру Сергей одел свой единственный костюм, потратив часа два на приведение его в порядок. Костюм был старый, сшитый три года назад в Ташкенте. Сергей повязал узкий темный галстук и без всякого энтузиазма взглянул на себя в маленькое зеркальце. Когда же они встретились с Михаилом, настроение и вовсе испортилось – тот оказался одет не в пример своему начальнику. В штатском Ахилло смотрелся куда лучше, чем в привычной форме, и Пустельга подавил вспыхнувшую внезапно зависть.

Впрочем, дело было не только в манере одеваться. Среди шумной публики, собравшейся в фойе театра, Ахилло чувствовал себя словно рыба в воде: раскланивался, пожимал руки, шутил и несколько раз знакомил Сергея с какими-то весьма представительными гражданами. Пустельга по профессиональной привычке запоминал фамилии, но радости это не доставляло. Здесь он был чужаком.

Очутившись в зале, Сергей с облегчением нашел пятый ряд и забрался в кресло. Ахилло не спешил и появился минуты за три до начала, держа в руках две программки.

– Вся Столица тут, – сообщил он довольным тоном. – Охрану заметили? Говорят, Ворошилов здесь... Ага, вон и Бертяев!

Он кивнул в сторону одной из лож. Сергей с интересом обернулся.

...Знаменитый драматург стоял у низенького барьерчика. Большие белые руки недвижно лежали на перилах, красивое холодное лицо казалось бесстрастным, словно окаменевшим...

– Фрак видели? – усмехнулся Михаил. – Он, наверное, единственный в Столице фрак носит.

Ахилло не ошибся. На Бертяеве был фрак – одежда из давно сгинувшего прошлого. Да, Афанасий Михайлович был необычной личностью. И не только из-за фрака. Сергей вдруг понял, что каменное спокойствие этого человека – напускное. И еще он ощутил силу, неожиданную, мощную, идущую от неподвижной фигуры.

– Хорош, – констатировал Ахилло. – Делает вид, что ему все равно...

Сергей кивнул и вдруг заметил, что лицо Бертяева на миг изменилось. Бледные губы улыбнулись, Афанасий Михайлович приветливо кивнул – и лицо вновь застыло.

Те, с кем он поздоровался, как раз проходили к своим местам. Мужчина, высокий, широкоплечий, в прекрасно сшитом дорогом костюме с орденом Ленина на муаровой ленте, и женщина в темном платье. Сергей привычно отметил, что она шатенка, высокого, как раз в пару со своим спутником, роста, одета дорого, но не крикливо. Он уже собирался отвести взгляд, когда женщина внезапно обернулась, и глаза их встретились. Сергей невольно открыл рот, сглотнул, зачем-то поправил галстук. На лице у женщины появилась улыбка...

...Это было ужасно! Он, в старом костюме, со стрижкой «полубокс», в немодном узком галстуке – да еще с разинутым ртом... Господи, какой позор! Знал бы, хоть форму бы надел, все-таки две медали... Пустельга невольно зажмурился, представив ее улыбку, и ощутил свою никчемность. Нет, лучше было идти в ТЮЗ, на спектакль «Кулак и батрак»!..

– Мужика видели? – Ахилло явно не обратил внимание на то, что обрушилось на его командира. – С орденом Ленина?

– Ага... – слабо отозвался Пустельга. – А... кто он?

– Артамонов. Личный пилот товарища Сталина. Самолет «Сталинский маршрут». Только чур – я ничего не говорил...

– Это... он с женой? – не удержался раздавленный случившимся Сергей.

– Конечно. С чужими женами во МХАТ на премьеры не ходят!

Пустельга почувствовал себя совсем кисло. Жена личного пилота самого товарища Сталина, «Сталинский маршрут»... И он сам – так сказать, в калашном ряду.

К счастью, свет в зале медленно начал меркнуть, прозвучал третий звонок, и можно было, наконец, сосредоточиться на спектакле. Удалось это не сразу. Сергей чувствовал себя глубоко несчастным. Нет, такая женщина даже не станет разговаривать с глухим провинциалом, родившимся на окраине Харькова, выучившимся читать только в девять лет, всю жизнь служившим где-то в Тмутараканях. То, что служил он в НКВД, лишь усугубляло дело. Люди реагировали на это учреждение весьма неоднозначно...

...Вначале Сергей не понял, о чем ведут речь герои на сцене. Молодая женщина что-то говорит мрачному насупленному парню. Кажется, это брат и сестра... Пустельга заставил себя вслушаться. Все верно, брат и сестра, его зовут Артем, ее – Нино. Ага, ясно: парня уволили из мастерской, и он разругался с хозяином, дело дошло до рукоприкладства... Актеры играли превосходно – чувствовалась знаменитая мхатовская школа. Даже тихий шепот был слышен в задних рядах...

...Резкий стук – и в комнату врываются трое в знакомых по книжкам мундирах. Хозяин мастерской все-таки пожаловался в полицию. Артема хватают и, несмотря на мольбы и просьбы сестры, уводят в глухую ночь...

Выглядело впечатляюще – Сергей даже поежился. Удивила одна странность. Парень поругался с хозяином, ударил его – мелкое хулиганство, не больше. А за ним, насколько следовало из увиденного, пришли не полицейские, а жандармы...

Теперь на сцене был кабинет Кутаисского жандармского управления. Пожилой полковник беседует с молодым, но явно из «ранних», офицером. В местном подполье появился ОН, тот, кто организует рабочих и готовит всеобщую забастовку. Полковник негодует. Молодой, но ранний обещает решить вопрос.

Пустельга невольно прикинул, как бы он сам поступил на месте этого царского сатрапа? Наверняка попытался бы внедрить в подполье своего агента...

Словно в ответ, на сцене появляется арестованный Артем. Полковник исчезает, а молодой офицер приступает к допросу. Сергей вновь удивился – допрос выглядел более чем убедительно, он бы и сам не смог провести его лучше. Ай да драматург!..

Допрос между тем переходит в вербовку. Жандарм грозит многолетней каторгой, говорит об остающейся без помощи сестре и аккуратно подводит к главному. Парень должны найти ЕГО, тайного вождя рабочих. Найти – и убить!

Сергей поморщился – грубо работают! Но с другой стороны...

Артем колеблется. Офицер грозит, но арестованный пока не поддается. Его отправляют в камеру...