Код Малевича (СИ) - Туровников Юрий Юрьевич - Страница 7

.

Мельник без труда нашел новую дверь без таблички и толкнул ее.

На черном кожаном диване, забросив ноги, обутые в ботинки, спал человек в серо-зеленой форме, прикрыв лицо газетой. Григорий кашлянул в кулак, и секунду назад сопящее тело вскочило и вытянулось в струну.

— Здравья желаю, вашбродь! Констебль Максим Аверин, приставлен к вам начальником сыска во временное пользование! — отрапортовал рыжий парень, пытаясь разлепить веки.

— Вольно, — махнул рукой лейтенант. — И прекращай бродькать. Ваши столичные замашки не для меня. У вас тут геи, лесбиянки и прочие трансвеститы. Я не сексист, но все равно противно, особенно педики и травести. Обращайся по званию или по имени отчеству. Договорились?

Тот кивнул и расслабился. Мельник осмотрел новый кабинет.

«Однако!».

Он и представить не мог, что у него будет отдельная площадь для работы. В родном Володимир-городе о таком приходилось только мечтать. А тут и диван, где перебиться сном можно, и карта города довольно масштабная, большой стол, сейф. Но главное, что работать он тут будет один, безо всяких курильщиков.

Григорий сел на стул и открыл папку с делами. Быстро прочитав малочисленную информацию, он вновь обратился к констеблю, по-прежнему стоявшему возле дивана.

— Максим, а чей это кабинет?

Аверин смахнул со щеки скупую мужскую слезу и ответил.

— Графа Воронцова. Того самого!

Мельник присвистнул. Шутка ли! Трудиться там же, где работала легенда имперского сыска! Ребята в отделе ни за что не поверят. Лейтенант еще раз посмотрел на карту столицы, в которою были воткнуты шесть маленьких красных флажков, соединенных между собой черными линиями, оставленными перманентным маркером.

— Это осталось после дела с маньяком, — ответил Максим на немой вопрос своего нового начальника. — Генерал запретил здесь что-либо трогать. Дружили они крепко. Я с тех пор ни одного крупного дела и не видел. Покойный Виктор Викторович доверял мне практически все. Я, считай, все дела вел, показания снимал. Без меня он как без рук. Был. Случалось, подойдет, приобнимет и спросит: — Ну, как дела, брат-Максим? — а я ему отвечаю: — Да… так как-то знаете… — констебль вздохнул. — Какие будут указания?

Григорий потер подбородок, провел ладонями по коротко стриженым волосам и посмотрел на Аверина.

— Заводи машину. Придется покататься. Сначала в музей неестественных наук, а потом к PR-менеджеру пропавшей, как ее там… — Он открыл папку, но констебль его опередил.

— Пехова Анфиса.

— Она самая.

— Через десять минут у центрального входа, — констебль ударил каблуками и выскочил, оставив Мельника одного.

Григорий снова осмотрел кабинет, который казался ему странным. Стол, диван, сейф, шкаф, стеллаж для документов и карта. Чего-то не хватает.

«Так, еще раз. Чайник, стул, вешалка, лампа настольная, люстра. Блин, какое странное чувство».

И уже выходя из кабинета лейтенант понял, что не давало ему покоя — в кабинете отсутствовал портрет Императора. Над дверью, вместо лика Августейшего, висела фотография актера, сыгравшего циничного доктора в зарубежном сериале, а снизу надпись:

— Своеобразная личность, этот капитан, — сказал Мельник, выходя из кабинета.

.

.

Констебль остановил служебный «Форд» на парковке возле музея и посеменил за своим шефом, который уверенным шагом входил через центральные двери.

Холл пустовал. Мельник с Авереным в течение получаса бродили по залам, рассматривая экспонаты, привезенные из разных стран: статуи, древние фолианты, какие-то грамоты и письмена в рамках, лунные камни и прочая потусторонняя ерунда, но так и не повстречали ни охранника, ни старушки-контролера. Вообще никого, даже посетителей нет. Музей пустовал.

— Не мудрено, что их обокрали! — хмыкнул Григорий. — Живут, словно коммунизм победил. У нас туалетную бумагу без присмотра оставить нельзя, упрут, еще повесить не успеешь. А тут и осколки метеоритов, и клыки саблезубых русалок. И где они их только взяли? Такие, вообще, бывают?

Максим только пожал плечами, барабаня по черной кожаной папке. Еще через полчаса они нашли место, где должны находиться те самые похищенные артефакты. От них остались одни таблички. Мельник осмотрелся. Камер нет.

«И это столица?! Не уж то «большой брат» не бдит?!».

Лейтенанту надоело блуждать без дела и он крикнул:

— Люди, ау!

Эхо разлетелось по всему зданию, а буквально через минуту послышался топот. В зал ворвался человек в армейских ботинках и черной униформе, снабженной нашивкой

Размахивая радиостанцией и дубинкой, мужчина, выпучив глаза, несся навстречу непрошенным посетителям. Мельник не стал дожидаться, пока их собьет с ног и скрутит двухметровый верзила, и продемонстрировал в вытянутой руке полицейский жетон. Аверин последовал его примеру.

— Имперский сыск! — сказал Григорий, и охранник встал, как вкопанный, словно сивка-бурка. — Где вас черти носят?! Мы уже битый час здесь шарахаемся. Половину экспозиции вывезли на черный рынок.

— Да ладно?! — присвистнул здоровяк в униформе и почесал затылок дубинкой, сдвинув кепку на лоб. — Так это вы камень и бревна сперли?

— Ты идиот? — спросил Мельник.

Вообще-то, он никогда не грубил людям, только хулиганам и борзым задержанным, но этот субъект особенный. — Во-первых, скажи мне, кто дежурил здесь вчера ночью, а во-вторых, проводи нас к директору музея.

Охранник опять почесал затылок дубинкой.

— Так это, я и дежурил. А директора нет. Он в Баден-Баден на конференции. Вчера уехал. Сказал, что вернется через неделю.

— А смотритель где? Кто отвечает за экспонаты? — Мельник нахмурился и посмотрел на констебля, который записывал все, что говорил верзила.

Секьюрити поднес радиостанцию к губам и произнес.

— Кузьмич, Кузьмич, ответь первому!

Рация зашуршала и заговорила человеческим голосом.

— Первый, первый, я Кузьмич, прием!

— К нам гости, повторяю, к нам гости! — с заговорческим видом пробубнил охранник.

— Понял тебя, первый! Скоро буду. Роджер, — невидимый смотритель прекратил сеанс связи.

Поскольку некто, скрывающийся под позывным «Кузьмич» еще не появился, Мельник решил продолжить опрос единственного сотрудника музея.

— Так как же ты смог не заметить кражи? — Григорий на всякий случай посмотрел на констебля, но тот и без его указаний знал свое дело. Ручка и бланк наготове.

Охранник смутился. Он уже мысленно проклял и свою работу, и директора, и даже далеких предков, кто вырезал эти злополучные тотемы и вытесал руны на камне. Досталось и правителю Володимирской губернии, который дал экспонаты музею в долг. Мужчина уставился в потолок, словно там начертаны все ответы на вопросы следователя.

— Не знаю, как так получилось, — начал он, — но… заснул, короче. Причем, крепко так. Мне даже сон приснился, эротический. Подробности нужны?

— Увольте, — Григорий заскрипел зубами, и охранник, переминаясь с ноги на ногу, продолжил. Максим усердно все конспектировал.

— Где-то около двух часов, сразу после обхода, я попил кофею и отключился. Со мной такого никогда не случалось. И это подозрительно! Ведь я перед каждой сменой сплю днем, специально, чтобы ночью бдеть, а тут такое. Ума не приложу, как это произошло.

— Снотворное? — предположил Максим.

— Все может быть, — задумчиво сказал Мельник. — Надо взять мочу на анализ. У вас есть лаборатория? — констебль кивнул. — А почему нигде нет камер видеонаблюдения?

Охранник хмыкнул и повесил рацию с дубинкой на ремень.

— А чего тут брать? Хрень какая-то выставлена. Сюда никого кнутом не загонишь. Непонятно, на кой черт вообще этот музей нужен! Правда, зарплата хорошая и платят вовремя. Кстати, я тоже сразу про снотворное подумал, поэтому сразу, как проснулся, пописал в стакан из-под кофе, он у меня на посту стоит. Я сегодня с утра даже чуть не выпил. Вот номер бы получился! — здоровяк глупо улыбнулся и захихикал в кулак. — А по правде — я просто не добежал бы тогда до туалета, а потом выбросить забыл.