Кремль 2222. Крылатское - Дашко Дмитрий Николаевич - Страница 49

Душа вновь вернулась ко мне. Я ощутил мощную волну внутри меня. Она будто родником била из земли, достигала ног и плавно струилась, перетекая к рукам. И эта волна несла в себе дотоле невиданную силу.

Меня просто распирало от энергии, я же не просто принимал, я мог генерировать её, преобразовывать во что-то другое. Передо мной открывались новые горизонты, а сила моя росла.

Друзья испуганно отшатнулись, когда мои ладони заискрились синими клубками разрядов. Больше всего испугался Вышата – он ведь не был свидетелем сцены, когда я расправился с собаками кио. Однако и Сержант, и маркитант тоже были удивлены. Я уже был другой, попадись мне сейчас те собачки, стёр бы их в труху, не напрягаясь. Во мне сейчас бушевала такая сила, по сравнению с которой прежний выплеск был детским баловством, забавой.

Я выбросил энергетические нити, обвил ими «Рекса» и стоявший поблизости от него не менее впечатляющий «Коллектор». Роботы беспомощно задёргались, не в состоянии понять, во власти какой таинственной силы они оказались.

Мне доставило особое удовольствие сдавить их, как тюбик с зубной пастой, видеть, как лопается бронированный панцирь, как трещат переборки и мнётся железо. Я мял био, как пластилин, превращая их в нечто бесформенное, в какую-то кучку дерьма. А наигравшись, метнул в скопление нео, раздавив сразу несколько десятков этими необычными снарядами.

Я наслаждался происходящим, мне безумно нравилось это свалившееся из ниоткуда могущество. У ещё одного «Коллектора» было многовато лап – целых двенадцать, я уполовинил их число, а выдранными с корнем механическими ногами протоптался по дампам, превращая их уродливые тела в не менее отвратительные лепёшки. Затем обвязал «Коллектора» его же манипуляторами, закрутив сверху узел бантиком, и отправил этот праздничный презент в другое скопление мохнатых. О, они оценили мой подарок, ведь под ним полегло много их сородичей.

Не знаю, сколько бы я мог ещё так резвиться. Пока во мне бушевали силы, фантазия била ключом. Я вытворял дикие вещи. Разбивал био вдребезги, обрушивал стены на дампов и нео, играл многотонными махинами, как футбольным мячом, пробивая им штрафные и пенальти.

Я был жесток. Муки роботов и человекоподобных существ бодрили меня, а их вопли звучали сладчайшей на свете симфонией. Но эта жестокость была справедливой. Не я их, тогда они бы меня, а если точнее – то нас.

Сотни людей с кремлёвских стен наблюдали за этим побоищем. Они подбадривали меня криками, они были со мной всей душой. На их глазах происходило методичное избиение врагов. И я постарался, чтобы действие им запомнилось надолго, неважно в какую цену это бы мне обошлось: сгорю ли я потом, как спичка, или восстану из пламени подобно сказочной птице Феникс.

Но вот силы стали постепенно иссякать. Живительный родник под ногами бил всё реже и реже, волна внутренней энергии слабела, руки тяжелели. Я сникал, съёживался… в голове набатом бил колокол, предупреждая, что тело на грани, а разум достиг предела. Меня пошатывало, из носа капала кровь.

Последними усилиями мне удалось обернуть в бегство остатки вражеского войска. Нео драпали с позором, дампы искали пятый угол, био спасались как могли. Мы вчетвером стояли на враз опустевшей площади, которую почему-то называли Красной. Сегодня здесь пролилось много крови. Она заслужила это название.

– Спасибо, мама, – прошептал я одними губами.

Мой взгляд был направлен вверх. Я надеялся, что увижу в небесах светлый лик матери.

– Ты одарила меня этой способностью. Твой дар не пропал впустую.

Я вновь посмотрел на стены Кремля, улыбнулся тем людям, к которым шёл за помощью. Неужели после всего, что я только что сделал для них, они откажут в такой малости?

Дурнота комком подкатила к горлу. Руки повисли плетьми. Каждая клеточка внутри сжималась, кости стало ломить. Я будто одряхлел, постарев разом на сто лет. Попытался сделать шаг и сразу же качнулся и, наверное, упал бы, если бы Вышата не успел подхватить меня.

– Нечай, что с тобой? Держись, парень! – заговорил он.

Мне уже было всё равно. Я хотел только одного: закуклиться, как гусеница, и впасть в глубокий долгий сон.

Веки слипались сами собой, конечности деревенели, но я сумел изобразить на лице улыбку и выдавить еле слышно:

– Здорово всё-таки получилось, а?!

– Конечно здорово, Нечай! Ты умница, молодец! Показал этим гадам, где раки зимуют.

– Значит, всё было не зря?

– В точку! Видел бы тебя отец…

Это было последнее, что я услышал, перед тем как провалился в спасительную темноту.

Глава 29

Я снова летел, полотнище дельтаплана хлопало на ветру. Внизу простиралась речка – по ней плыли маленькие судёнышки с косыми треугольными парусами – память подсказала, что они называются яхтами.

На носу одной из них сидела девушка и болтала босыми ногами по воде. Я удивился её безмятежности: в реке может водиться что угодно, любая тварь, эдак ведь и ног лишишься. Но девушке всё было нипочём. Она смеялась и шутливо переговаривалась с управлявшим яхтой парнем, одетым в оранжевый спасательный жилет.

Картинка была идиллической, я совсем забыл, что такое возможно. Поток гнал дельтаплан дальше, я с сожалением оставил позади эту странную пару.

На правом бережке показалась деревушка: с пяток домов, не больше. Похоже, её обитатели тоже потеряли всякую осторожность: из ограждений только низенький, высотой в метр заборчик, вокруг каждой избушки. Ни тебе тына, ни частокола, сторожевой вышки – и той нет, просто удивительно, как они умудрились выжить. Обычно такое пренебрежение элементарной безопасностью сурово наказывается.

Я увидел детей: пару девчушек в сарафанах и ярких платочках, голопятого пацана в длинной рубахе с вышитым воротом. Они играли в куче песка, строя куличики. За ними, сидя на почерневшей от времени лавке, наблюдала бабуся. Ну как наблюдала – больше дремала, изредка встряхиваясь и разлепляя морщинистые веки.

Где-то в сторонке мужики пахали на фенакодусах. Плуги прочерчивали на земле прямые до совершенства линии. С высоты геометрическая правильность пашни была особо наглядной.

К мужикам спешила молодуха с узелками в руках, несла обед. Я почувствовал, что тоже проголодался, и машинально сглотнул.

Чтобы окончательно не захлебнуться своей же слюной, перевёл взгляд к горизонту и сразу же похолодел.

Там чернилами разливалось огромное пятно: если присмотреться, можно было различить всадников: я на всю жизнь запомнил их пёстрые халаты, кожаные панцири, островерхие мохнатые шапки с султанами. Сомнений быть не могло – армия шайнов двинулась в наступление.

За конницей двигалась пехота, выстроенная в правильные порядки. Воины шли, громыхая железом. За некоторыми отрядами фенакодусы тащили пушки на особых передвижных лафетах.

В войске поддерживалась идеальная дисциплина: ряды кавалерии и пехоты не смешивались, пехота чеканила шаг, всё контролировалось офицерами. Сразу же чувствовалось, что это организованная военная машина.

С каждой секундой «пятно» росло, вот оно уже превратилось в настоящий поток, которому не было видно конца. Тысячи и тысячи солдат двигались в сторону деревушки.

Я поймал встречный поток, полетел назад, хотел предупредить пахарей, сказать, чтобы они забирали домочадцев и уходили в лес, прятаться, однако увиденное поразило меня: на помощь им скакал отряд латников, в котором сразу можно было узнать кремлёвскую дружину. Стяги развевались, сверкала сталь. Красивая картинка, но сейчас меня заботило иное – дружинников слишком мало против той чудовищной силы, что двигалась им навстречу.

Пахари побросали плуги, откуда-то появились луки и колчаны, полные стрел. Они выпрягали фенакодусов, седлали их и присоединялись к дружине, увеличивая её число. И всё равно этого было мало!

Я хотел закричать им: «Что же вы делаете?! Вас же убьют!», но голос не слушался меня. Только шевелились губы, а из груди вырывался сиплый противный звук.