Ставка на бандитов - Доренко Виктор - Страница 36

В предбаннике воцарилась тишина.

Первым нарушил молчание гость. Бросив мимолетный взгляд на опорожненную бутылку и поставив ее под стол, обернулся к Фомину:

— Я не знаю, что написал тебе Артемий, сам понимаешь, дело коня за дорогой пасти, только вот на словах он велел тебе еще передать: не жмись с бабками и обустройся поприличней, возможно, в скором времени тебе предстоит много всяких важных встреч. Еще он велел подтянуть человек десять бойцов для охраны. Кого — сам решай.

— Точно, — вставил свое веское слово Бур, — давно пора. Сейчас не конец семидесятых, когда шпанку нахрапом брали. Теперь у любого ссыкуна под клифтом «волына» болтается. Особенно после сегодняшнего.

Монах неодобрительно посмотрел на подручного — тот, видимо, уже пожалел о ненароком вылетевших словах.

Шило понимающе перехватил взгляд авторитета и спросил, обращаясь к Буру:

— А что случилось?

Рома понял, что напрасно затронул эту тему, и попытался отшутиться:

— В очереди за шаничками чуть не разорвали. Оборзели совсем…

— Ладно, Бур, говори, не съезжай с базара, — серьезно протянул Фомин, прикладываясь к горлышку бутылки с пивом, — давай, мечи дальше, раз не можешь метлу на привязи держать. Только покороче, а то парок стынет.

Поставив пивную бутыль на стол, сколоченный из дубовых досок, авторитет прошел в парилку. Прикрывая за собой дверь, он услышал, как Роман принялся обстоятельно пересказывать гостю утренние события, красочно живописуя подробности и пересыпая все крепкими словечками в адрес пассажиров вишневой «девятки»…

Моторная лодка, привязанная к небольшому причалу у поместья Зеленцова, переваливалась с борта на борт, рискуя оборвать швартовый трос. Огромные волны заливали палубу, достигая порога дома.

Казалось, еще один такой шквал — и суденышко разнесет вдребезги о кирпичную стену особняка.

Дюк, стоя на крыльце, с изумлением наблюдал, как обычно спокойная и прозрачная гладь подмосковного озерца превратилась в штормовое море, изрыгающее из себя мутную, темную воду.

Небо покрыли грозовые тучи, время от времени рассекаемые зигзагами молнии. Свистящий ветер пронзал насквозь.

Почти у самой воды кружили беспокойные чайки, едва не задевая крыльями ошеломленного Зеленцова.

Вдруг человеку почудилось, будто птицы кричат нежными женскими голосами. Ему даже удалось разобрать отдельные звуки, похожие на слова: «Ле-лик, Ле-лик…»

— Лелик, Лелик, проснись…

Зеленцов открыл глаза и обнаружил, что лежит на мягком диване в собственном кабинете, а его энергично трясет Светлана, постоянно повторяя:

— Лелик, проснись. К тебе только что Паша пришел. Он увидел, что ты спишь, и попросил меня разбудить.

Опустив ноги с дивана на мягкий ворс ковра, Дюк сладко потянулся и протер заспанные глаза.

— Слушай, Светик, — задал он неожиданный вопрос, — а к чему снятся чайки?

— Не знаю, — ответила блондинка, — я в сны мало верю.

Мужчина, окончательно стряхивая с себя остатки дремоты, прошел к небольшому холодильнику и достал пластиковую бутылку с минеральной водой. С наслаждением сделав несколько жадных глотков, он вновь обратился к собеседнице:

— Светлана, а вода к чему снится?

Девушка на секунду задумалась и нерешительно протянула:

— Насколько я помню, если чистая вода, то к радости, а грязная — к неприятностям. Да брось ты впадать в цыганщину, тебя Паша ждет. У него, как всегда, что-то срочное.

— Ну так пусть зайдет, — ответил Зеленцов слегка раздраженным тоном, — а то в последнее время взял за моду тебя подсылать. У него что, языка нет или я разорву его?

Девушка поспешила выйти из комнаты.

Не успела она прикрыть за собой дверь, как в кабинет ввалился здоровенный Паша.

Получив предупреждение от Светланы о дурном настроении шефа, он постарался придать лицу смиренное выражение, впрочем, ему это плохо удалось.

Дюк, выведенный из равновесия неприятным сновидением, хотел пропесочить своего помощника. Однако, взглянув на того, лишь криво ухмыльнулся и спросил:

— Ну что у тебя?

Паша уселся в кресло и принялся рассказывать:

— Грыжа встречался с этим «бобром», который предлагает купить «дурь». Зовут его Степан, и у него действительно имеется килограмм кокса. Он хочет сто баксов за грамм. Грыжа говорит, его можно швырнуть. — Говорящий вопросительно уставился на патрона.

— Можно, так кидайте, — спокойно ответил Дюк, — только смотрите, легавых не наведите. Как он думает пробросить этого Степана? — Шеф имел в виду дальнейшие действия Грыжи.

— В наглянку отъем сделать, — произнес Паша, удивленный вопросом, — ты же знаешь, Лелик, Грыжа не «кукольник» и не «ломщик». Ему проще в бубен зарядить, чем лапшу на уши вешать кому-то.

— Ладно, — устало отозвался Зеленцов, продолжая размышлять о сновидении, — только передай ему, если запорет бок, пусть потом мне на глаза не попадается. И чтобы без лишнего шухера, а то я его знаю.

— Передам, — отозвался громила, направляясь к выходу.

Как только за ушедшим затворилась дверь, Дюк забыл о состоявшемся диалоге, снова вспоминая недавний сон.

В голове прочно засели слова, сказанные девушкой: «…а грязная — к неприятностям».

Какого рода неприятности готовит ему судьба?

Зеленцов терялся в догадках, даже не подозревая, что в самое ближайшее время получит ответ на свой вопрос.

— Значит, так, все смотри сюда, — сидящий на заднем сиденье джипа «чероки» Грыжа разложил перед собеседниками карту. — Ты, Окатыш, со своими пацанами станете вот здесь, на пересечении Сосновой улицы и Академика Курчатова, — говорящий ткнул толстым пальцем в указанное место на плане, — а Кузьма перекроет с Додиком выезд на Пехотную. Я же с этим лохом добазарился встретиться на стоянке у роддома. Со мной в машине будет Костоправ, а рядом попасутся Рыжий и Микола.

— Будем его глушить, — спросил Окатыш, — или обойдемся без шума?

— Как придется, — ответил старший, убирая карту в карман чехла водительского кресла, — думаю, все обойдется тихо. Этот фраерок, как «дуру» увидит, сам все отдаст, даже жопу будет готов подставить, только бы его не продырявили.

Присутствующие криво ухмыльнулись, а Грыжа продолжил:

— Если товар не фуфло какое-нибудь, тогда светим куклу, и как только он начнет пересчитывать и обнаружит бумагу, наводим на него стволы. Слышишь, Андрюша? — Говорящий уставился на Костоправа. — Смотри, только не перепутай, раньше не дернись, а то вдруг он коку где-нибудь в другом месте оставит.

— Да ты не ссы, не перепутаю, — отозвался угрюмый молодой человек.

— Я даю по газам, — стал объяснять дальнейший ход операции Грыжа, — и выскакиваю на Сосновую. Там мы этого барана выбрасываем и делаем ноги. А вы, — старший обратился к сидящим впереди Кузьме и Окатышу, — если услышите какой-нибудь шухер, сразу подъезжайте, дальше по ходу пьесы. Только своих не перешмаляйте, но и не дайте кому-то из них уйти.

— Это если Степа окажется не один, — вставил слово Костоправ, — а скорее всего он придет с каким-нибудь чертом, ну, максимум с двумя.

При таком раскладе Рыжий с Миколой их приберут сами, имея по автомату.

— Да, — вспомнил Грыжа, — все возьмем «АКСУ» и напялим бронежилеты. Береженого Бог бережет. Все, — подвел итог старший, — сейчас поедем осмотримся на месте, а через часик на расстановку. Мы с Андрюшей должны подрулить вовремя, даже чуть припоздать, чтобы лошара не напрягся.

План по выставлению «бобра» казался превосходным, и ничто не должно помешать его осуществлению…

Спустя час к подъезду родильного дома подкатил темно-синий «чероки», в котором сидели Грыжа с Костоправом.

Едва автомобиль затормозил, из стоящего тут же красного «опеля-омега» вылез среднего роста мужчина лет тридцати в джинсовых брюках черного цвета и такой же рубашке. Он держал в руке аккуратный кожаный кейс.

Садясь на переднее сиденье джипа, сдержанно поприветствовал недавних знакомых.

— Кто это у тебя там в тачке? — обратился Грыжа к вновь прибывшему.