Красный Марс - Агеев Владимир Александрович - Страница 83

— Отличная работа! — Джон похвалил Мэри.

— После того случая я много читала о том, как закупоривать родники, — ответила Мэри, все еще тяжело дыша. — Мы все для этого приготовили, но испытывать пока не приходилось. Тут никогда нельзя знать заранее.

— А у вас шлюзы записывают, кто выходил? — спросил Джон.

— Да.

— Превосходно.

Джон вышел, чтобы их проверить. Подключил Полин к системе станции, стал задавать вопросы и просматривать ответы, появлявшиеся на экране его консоли. После временного сброса в ту ночь никто через шлюз не выходил. Он связался с метеоспутником, щелкнул по радару, зашел в поисковую систему (Сакс дал ему пароли для этого) и просканировал область вокруг Бакхёйзена. Признаков какой-либо техники поблизости не обнаружилось — только старые ветряные нагреватели. Ретрансляторы показывали, что по дорогам после него никто не ездил.

Джон тяжело сел перед Полин, чувствуя себя вялым и бестолковым. Он не знал, что еще проверить, а данные, которые он уже проверил, указывали на то, что ночью никто не выходил, чтобы причинить такой вред. Взрыв, вероятно, можно было подстроить за несколько дней, хотя так было тяжело скрывать взрывное устройство — ведь на родниках работали каждый день. Он медленно поднялся и отправился искать Мэри, а потом они вместе опросили людей, которые работали на роднике накануне. И никаких признаков повреждений не было замечено — вплоть до восьми вечера. После этого вся станция гуляла на вечеринке по случаю приезда Джона Буна, и через шлюз никто не проходил. Никаких зацепок.

С мыслями об этом он вернулся в постель.

— А кстати, Полин, пожалуйста, проверь записи Сакса и покажи мне список всех экспедиций по исследованию подземных вод за последний год.

Продолжив свой путь к Элладе, по-прежнему вслепую, он встретил Надю, которая вела надзор за строительством купола нового типа над кратером Рабе. Этот купол был самым крупным из когда-либо построенных, здесь использовали преимущества более толстой атмосферы и легких материалов, благодаря которым гравитация уравновешивалась давлением, делая герметичный купол, по сути, невесомым. Каркас сложили из усиленных ареогелевых балок, бывших новейшим достижением алхимиков; ареогель оказался таким легким и прочным, что у Нади захватывало дух от восхищения, когда она описывала его возможности. Строительство куполов над кратерами, по ее мнению, скоро уйдет в прошлое; теперь можно было с той же легкостью возводить ареогелевые колонны вокруг городов, обходя разве что прилегающие скалы так, чтобы все население оказывалось под огромным прозрачным шатром.

Она рассказала Джону все это, когда они гуляли по окрестностям, превратившимся теперь в большую стройку. По всему краю кратера предполагалось расположить отсеки, которые освещались бы естественным светом, а внутри — устроить ферму, способную прокормить 30 000 человек. Роботы-экскаваторы, размером с целые здания, жужжали в густой пыли, неразличимые даже на расстоянии пятидесяти метров. Эти громадины либо работали сами по себе, либо управлялись дистанционно, причем операторы, вероятно, не имели хорошего обзора, из-за чего находиться возле машин было небезопасно. Джон шел за Надей с некоторой тревогой — он помнил, как пугливы были шахтеры в Брэдбери-Пойнте, ведь они знали, что могло случиться! Ему оставалось лишь посмеяться над надиной забывчивостью. Когда земля под ногами задрожала, они просто остановились и посмотрели по сторонам, готовые отпрыгнуть в сторону от гигантской машины, откуда бы та ни приближалась.

Надя пожаловалась на пыль, из-за которой техника очень часто выходила из строя. Великая буря длилась уже четыре месяца и, став самой продолжительной за последние годы, до сих пор не подавала признаков стихания. Температура резко падала, люди ели консервы и различную сухую пищу — лишь изредка разбавляя их салатами или овощами, выращенными при искусственном свете. И повсюду была пыль. Даже когда они говорили об этом, Джон чувствовал, что она налипла на его губы, а глаза были сухими. Головная боль теперь вошла в порядок вещей, как и гайморит, боль в горле, бронхит, астма и другие заболевания легких. Плюс часто встречающиеся случаи поверхностного обморожения. Техника становилась опасно ненадежной: оборудование ломалось, компьютеры зависали или давали сбои. Как говорила Надя, дни в Рабе напоминали жизнь внутри кирпича, а закаты — пожары в угольной шахте. Ей осточертело здесь жить.

Джон сменил тему.

— А что ты думаешь о космическом лифте?

— Слишком крупно.

— Зато какой эффект, Надя. Суть в эффекте.

— Кто знает? Таких вещей никогда не знаешь заранее, разве нет?

— Он станет стратегически важным бутылочным горлышком вроде того, о каком говорила Филлис, когда мы обсуждали, кому строить станцию на Фобосе. Теперь она сделает свое бутылочное горлышко. Это дает большую власть.

— Аркадий тоже так говорит, но я не вижу причин, почему этот лифт не сможет стать совместно используемым ресурсом, как природные объекты.

— Ты оптимистка.

— Аркадий тоже так говорит, — она пожала плечами. — Я только пытаюсь рассуждать здраво.

— Как и я.

— Знаю. Иногда мне кажется, что только мы вдвоем и пытаемся.

— А Аркадий?

Она рассмеялась.

— Но вы же вместе!

— Да, да. Как ты и Майя.

— Туше.

Надя скупо улыбнулась.

— Я пытаюсь заставить Аркадия задуматься о чем-то. Это все, что в моих силах. Мы встречаемся с ним через месяц в Ахероне, там будем проходить лечение. Майя говорит, это хороший повод провести время вместе.

— Рекомендую, — усмехнулся Джон.

— А лечение?

— Лучший из вариантов, да?

Она хмыкнула.

Вдруг земля загрохотала под ними, они застыли и, повернув головы, вгляделись в тени, проявлявшиеся в пыли. Справа возникла черная масса; она была крупной, словно ходячий холм. Они отбежали в сторону, спотыкаясь и перепрыгивая через булыжники и строительный мусор. Джон уже думал, что это очередной удар, а Надя выкрикивала команды на общей частоте, кляня дистанционщиков за то, что не учли их передвижения:

— Следите за своими экранами, бездельники!

Затем земля перестала дрожать. Черная махина больше не шевелилась. Они осторожно приблизились к ней. Бробдингнегский[68] самосвал на гусеничном ходу. Собран здесь, компанией «Машины Утопии»; робот, построенный роботами, большой, как офисное здание.

Джон таращился на него, чувствуя, как пот стекает у него по лбу. Им уже ничего не угрожало. Его пульс замедлялся.

— И такие чудовища работают по всей планете, — недоуменно сказал он Наде. — Режут, сносят, копают, наполняют, строят. Совсем скоро они смогут крепиться к тем двухкилометровым астероидам и строить там электростанции, которые будут использовать сам астероид как топливо, чтобы тащить их на орбиту Марса; там уже другие машины будут на него высаживаться и станут превращать камень в провод длиной в тридцать семь тысяч километров. Какие размеры, Надя! Какие размеры!

— Ну да, он большой.

— Да он невообразимо большой! Это что-то явно за пределами человеческих способностей, нам этого не понять. Дистанционное управление в увеличенном масштабе. Божественный манипулятор. Все, что можно представить, можно исполнить!

Они медленно обходили гигантский черный объект. Это был всего лишь самосвал — ничто в сравнении с тем, чем должен был стать космический лифт, но он сильно поразил Джона.

— Человеческие мышцы и мозги нашли продолжение в мощи роботов, таких крупных и сильных, что нам трудно ее осмыслить.

А то и вовсе невозможно. Наверное, в этом состоит часть твоего таланта, и Сакса тоже — напрягать мышцы так, что уже никто не понимает, насколько мы сильны. Я говорю о тех скважинах, просверленных в литосфере, о терминаторах, освещенных отраженным солнечным светом, о тех городах, спрятанных в останцах или зажатых между отвесными скалами, — а теперь еще этот провод, вытянутый в обход Фобоса и Деймоса, такой длинный, что достает от орбиты до поверхности планеты! Это же невозможно представить!