MEMENTO, книга перехода - Леви Владимир Львович - Страница 23

А животные не такие уж биороботы. Вопрос «быть – не быть» тоже могут иногда решать так или эдак. Не говорю об альтруистическом самопожертвовании, на которое некоторые из зверей способнее, чем человек. Внимательные наблюдатели сообщали, что и самоубийства, которые можно назвать, условно, эгоистическими – от отчаяния, оттого, что жить дольше невыносимо, – совершают иногда лебеди, дельфины, киты, слоны, лошади и, говорю не понаслышке, собаки (в отличие, многозначительное, от кошек). Одного пса-самоубийцу я знал. Крупный кобель овчарочьих кровей. На железнодорожной станции, после многонедельного тщетного ожидания своего уехавшего хозяина прыгнул под поезд. До того пес этот успел показать себя достаточно разумным, чтобы переходить пути только при полной безопасности, как многие уличные собаки, дожидающиеся зеленого светофора. Известны и другие подобные случаи. Верный пес Моцарта умер на могиле хозяина…

Могут возразить: откуда ты знаешь, что было в голове у того твоего знакомого псины, когда он прыгал на рельсы? Может, он вовсе не хотел умирать и понятия не имел, что поезд его задавит; может, просто ему почуялось что-то интересное между колес. Он ведь не написал предсмертной записки.

Рассуждая так, откуда нам знать, что делается в голове у людей-самоубийц, которые не объявляют о своих намерениях и не оставляют записок (таких большинство). Кто-то, не молвив ни словечка, повесился – может, он не хотел умереть, просто не самым удачным способом испытал прочность веревки.

Генетикой показано на уровне молекулярном: все мы, люди земного шара, произошли от одной пары перволюдей – не буквально библейских Адама и Евы, но точно: от одной пары, или по крайне мере, от одной женщины (не хочется называть ее самкой обезьянолюдя), жившей около четверти миллиона лет назад, предположительно где-то в Африке или близко к месту, которое потом Африкой стало. И как кто-то из потомков этой пары или этой дамы (а может, еще кто-то из предков?) сказал когда-то первое осознанное членораздельное слово, а за ним остальные; как некто из этого племени впервые высек огонь, кто-то изобрел колесо и так далее – так, надо полагать, нашелся среди пращуров наших и самоубийца номер один – тот, кто первым захотел покончить с собой, понял, как это сделать, и сделал. Все последующие самоувольнители идут по следам этого первопроходца.

Сомнений в этом у меня нет; не уверен только, что первый самоубийца был уже человеком. Более вероятным представляется, что это был дальний предок тех, кому еще только предстояло начать путь к очеловечиванию.

Вот, кстати, обнаружился тут, среди извилин и впадин моего головного сундука, один сумбурный малоразборчивый документ. То ли научный трактат по эволюционной психогенетике самоубийств, то ли исповедь далеко забредшего шизофреника, то ли фантамистическая (sic!) повесть, кем-то набросанная впопыхах. Исторические и научные факты вперемешку с художественным бредом. Заныр в глубины нашего происхождения, в темные недра предчеловечества. Написано по-латыни, с обилием специальных терминов, переводить пришлось почти наугад. Прошу тебя, дружище, принять это грузилово не слишком всерьез – как аперитив для дальнейших наших размыслительных возлияний, и великодушно извинить нагороженные там и сям пояснения, невнятицы и нелепицы: латынью после сдачи по ней экзамена в мединституте, к стыду своему и радости, ни разу не пользовался.

De mortem humana voluntaria

о добровольных смертях человеческих отчеты Уполномоченного Космонаблюдателя по состоянию от 846109273 солнцебря древочелского эпохала до 836547 лунаря шестого сапиентариума (2013 христогода) исключительно, включительно и мучительно

пометка: телепнуть Верхнему

на полях: Эх, Верхний, Верхний. Заткнул мною эту дыру, а сам… Знаю, занят шибко, много еще таких шариков, на каждом бардак на свой лад. Но хоть бы отзывался почаще. Ладно, вот тебе для отчета и просто так, для души, а там по инстанциям авось доберемся до Самого, до Гениалиссимуса, да, надежды не потерял. Еще раз прошу перевести на более приличную планету. Душно мне здесь, мутирую, превращаюсь в какого-то мутака вроде этих.

Отчет первый

самоубийство № 1

Когда они были уже малохвостыми, но еще малолобыми представителями семейства праприматов – цепкими, ловкими, голосистыми древочелами, обитавшими на высоких многоветвистых небодендронах Больших Джунглей, – решающую роль в их судьбе сыграл один некрупный самец, идентифицировавший себя как Абзз.

Экземпляр этот был наблюдателен, сообразителен, повышенно чувствителен и ревнив. Обладал несколько увеличенным лбом и усиленной, в сравнении с прочими, сосредотачиваемостью внимания на следах памяти. Это был отдаленный первозачаток воображения и способности мыслить, что и позволило Абзз, к несчастью его или счастью, решать не мне, сосредоточиться на том факте, что ни один древочел, срывающийся с ветвей небодендрона и неудержимо летящий вниз, на далекую землю – хуу-хуу на их праязыке, – обратно не возвращается.

Что такое смерть, древочелы, как и прочие твари, понятия не имели, но страх перед хуу-хуу был заложен в генопрограмму каждого. Абзз же впервые, если позволительно так выразиться, задумался: а что там, а почему я боюсь хуу-хуу? Еще бы не бояться: даже выжив после падения (некоторая вероятность этого была, мощные ветви небодендронов могли спружинить), безоружному, лишенному могучих клыков и острых когтей вегетарианцу-древочелу ничего не оставалось внизу, кроме как стать добычей повсюду шаставших плотоядных. Да и растительности, годной для древочелов в пищу, на земле было мало.

У Абзз была любимая самка Ахаа. Некоторое время он ею обладал, у нее от него рождались детеныши. Но когда в фамилионе (видимо, что-то вроде клана, породной линии или разветвленной семьи, стая разностепенных родственников – ВЛ) взял власть свирепый доминантный самец Пуу, красавица Ахаа вместе с детенышами от Абзз, уже беременная следующим, незамедлительно переметнулась в гарем повелителя и стала его главной женой. Абзз несколько раз попытался ее вернуть, и всякий раз, избитый, искусанный, политый вонючей мочой Пуу, обсмеянный Ахаа и всем фамилионом, включая собственных детенышей (кроме одного, это важно), жалкий и обессиленный, едва удерживался на ветке, вцепившись в нее всеми конечностями, дабы не рухнуть в хуу-хуу. Да, эти идиотики уже умели смеяться, это было похоже на оргазмическое кваканье древесных лягушек.

Каждый сеанс опускания завершался показательным совокуплением Пуу и Ахаа. Во время одного из этих совокуплений последний детеныш Абзз извергся из Ахаа в преждевременных родах, Пуу тут же схватил его и, яростно осклабившись, швырнул в хуу-хуу. Детеныш успел задышать и отчаянно пищал, летя вниз.

После этого Абзз прекратил попытки вернуть Ахаа. Ненадолго впал в ступор, затем продолжил существование в качестве обыкновенного самца-омеги, то есть как бы и не самца. Он мог бы еще попробовать овладеть украдкой какой-либо из периферийных самок гарема Пуу, какою-нибудь омежкой, но не хотел. Он больше уже ничего не хотел.