Вечная тайна футбола - Якушин Михаил Иосифович - Страница 27

Борис Андреевич Аркадьев стал впоследствии и одним из крупнейших теоретиков футбольной игры. Большой знаток и ценитель поэзии, он излагал свои футбольные постулаты афористично и с той законченностью, которая присуща лишь стихам и доказательствам геометрических теорем. Убедитесь в этом сами:

«Игра в пас – это чисто тактический навык, поднимающий футбол до высот тактического искусства».

«В пасе каждого игрока проявляется острота его игрового мышления».

«Качество паса – это качество игры».

«Система паса – это система игры».

«Чувство меры – главное качество дриблера, которое делает его полезным игроком команды».

«Команда никогда не сможет играть точнее, быстрее и результативнее, чем позволяет техническое умение ее игроков».

«Практически футболистов нужно обучать не столько комбинациям, сколько искусству комбинировать и воспитывать в них изобретательность и фантазию».

«Быстрота – это решающий фактор футбольной игры. Но одна быстрота, без точности, не даст еще желаемого результата».

«Соль тактического искусства заключается в его непременной новизне и неожиданности для противника, в выигрыше творческого темпа».

Не правда ли, все эти меткие замечания, высказанные Аркадьевым сорок лет назад, и сейчас звучат актуально, хоти футбол и ушел далеко вперед.

Сигнал к атаке новых футбольных вершин, поданный в 1936 году, был услышан по всей стране. Повсюду у пас стали появляться хорошие команды и хорошие футболисты.

В тбилисском «Динамо» раскрылся талант Бориса Пайчадзе, уникального дриблера. Обойти с мячом одного соперника ему вообще не составляло труда. В английском футболе существовала такая поговорка: «Подвижный полусредний создает большие затруднения противнику, а „блуждающий“ центрфорвард – настоящее бедствие для собственной команды».

Для британцев такое мнение вполне объяснимо. Долгие годы центрфорвард у них во время атак обязан был занимать позицию у ворот соперника и, принимая пасы партнеров, наносить удары по цели в основном головой. Но это у англичан, а у нас Борис Пайчадзе, играя «блуждающим» центрфорвардом, был настоящим бедствием для соперников. Он обычно отходил назад, получал мяч, перепасовывался с партнером, после чего с помощью обводки входил в штрафную и незаметно, практически без замаха, бил по воротам. Для вратарей это было сущим наказанием, поскольку они не знали и не могли предугадать, когда Пайчадзе нанесет удар. Таким же способом отдавал он и пасы партнерам, чем всегда вводил в смущение соперников. Это редкое искусство.

И еще одна интересная деталь игры Пайчадзе. По традиции все европейцы ведут и отдают мяч внутренней стороной стопы, а южноамериканцы – внешней. По крайней мере, так было до недавних пор. А вот Пайчадзе с детства освоил иную технику – он и вел мяч, и передавал его только внешней стороной стопы, что по тем временам считалось оригинальным, необычным.

И в Москве в те годы тоже появился яркий молодой нападающий – Григорий Федотов, который поначалу выступал за «Металлург», а потом за ЦДКА. Это был настоящий футбольный самородок. Технике его специально никто не учил, но он тем не менее благодаря своему природному дару управлялся с мячом так, что любо-дорого было глядеть. Когда Федотов, скажем, принимал мяч, он одним движением и останавливал и подготавливал его для дальнейших действий (большинству футболистов и сейчас удается это лишь в два приема).

Легкий, как ветерок, Федотов в мгновение ока срывался с места с мячом, так что защитники только его и видели. Все он на поле делал без напряжения. Удары с лета и с земли, передачи партнерам выполнял безукоризненно.

Несколько матчей мне пришлось с ним сыграть в одной команде. В августе 1940 года в Болгарию под флагом «Спартака» выезжала фактически сборная Москвы. Вылетели туда мы на двух самолетах. Если мне не изменяет память, это был первый случай, когда наши футболисты с помощью авиации добирались до места соревнования, – раньше поездки и за рубеж и по стране осуществлялись только по железной дороге. Интересен был и маршрут перелета: Москва – Харьков – Херсон – София. Ту теплую встречу, которая нас ждала в Болгарии, забыть невозможно. Расстояние от аэропорта до центра города тогда составляло километров восемнадцать-двадцать. На протяжении всего пути у обочин стояли огромные толпы людей, приветствовавших нас. И такое восторженное отношение к нам, советским футболистам, сохранялось во время всего нашего пребывания в Болгарии.

Оба матча мы легко выиграли: у «Славии» – 6:1, у сборной Софии – 7:1. Там и пришлось сыграть мне вместе с Федотовым. Друг друга на поле мы поняли сразу и получили удовольствие от совместной игры. На нашу с ним долю пришлось девять мячей, забитых в результате просто-таки идеального взаимодействия.

К сожалению, Федотов вскоре получил тяжелую травму. Когда в игре чемпионата страны он обошел одного из защитников, тот, стремясь во что бы то ни стало прервать прорыв, схватил его за руку. Федотов рванулся и… Врачи зафиксировали привычный вывих плеча. Играть ему стало непросто: малейшее столкновение приводило к возобновлению травмы. А значит, снова требовалось лечение, снова наступал перерыв в игре. Поэтому на поле он выходил теперь с некоторой опаской. Вскоре после войны другой защитник-«костолом» серьезно повредил Федотову колено. После этого, конечно, его возможности стали ограниченными, и он в основном только подыгрывал партнерам. И хотя делал это мастерски, прежнего блеска и разнообразия в игре Федотова уже не было.

К кому тут взывать, кого стыдить? Годами мы клеймим грубиянов, а тем временем список талантливых футболистов, не доигравших по их вине свой срок или месяцами залечивавших травмы, нанесенные им безжалостно только потому, что кто-то очень хотел получить лишнее очко в турнирной таблице, все растет и растет.

А сколько из-за этого потеряли любители футбола, которых грубияны лишили возможности любоваться игрой не одного мастера высокого класса!

Не секрет, что среди определенной части футболистов и тренеров бытует циничная поговорка: лучше фол (штрафной удар), чем гол.

Конечно, какая-то доля вины ложится и на судей, которые должны более решительно предъявлять всем этим лжебогатырям желтые и красные карточки. Это не только карательная, но и воспитательная мера как для провинившегося, так и для тех, кто наблюдает за происходящим. Вообще, четкое и непредвзятое судейство – один из способов искоренения грубости и поощрения классной игры.

Но основную ответственность, понятно, несут сами футболисты. У меня в голове не укладывается, как это можно хладнокровно ударить по ногам своего товарища-футболиста, зная, что травма лишит его возможности надолго или навсегда заниматься любимым делом, которому были отданы годы тренировок…

Я много видел игр на родине футбола, в Англии. Так вот там при всей атлетичной и жесткой борьбе за мяч никто и никогда не ударит умышленно соперника сзади по ногам. У английских футболистов, говорят, существует своего рода корпоративная честь: игрок игрока не может таким образом лишить заработка, куска хлеба.

…Нравилась мне перед войной команда киевского «Динамо». Очень уж приятной для глаза была манера ее игры – техничная, умная, корректная… Ворота киевлян большей частью защищал Николай Трусевич, всерьез практиковавший игру на выходах, иногда осмеливавшийся выходить даже за пределы штрафной площади. Для той поры такое явление было необычным, и это делало Трусевича любимцем публики. Ударный полузащитник Иван Кузьменко, весельчак Иосиф Лившиц, который и во время игры отпускал шутки налево и направо, любители изящной игры Петр Лайко и Владимир Гребер – все они были и люди хорошие, искренние, и футболисты прекрасные. Как-то повелось, что мы с ними сдружились, обыгрывали их, правда, все время, но это отношений наших не портило.

Довоенный период в нашем футболе считался эрой московских: команд «Динамо» и «Спартак». В шести чемпионатах, разыгранных в то время, каждая из них трижды финишировала первой.