Вечная тайна футбола - Якушин Михаил Иосифович - Страница 13

В чем же непреходящий эффект «стенки»? Ведь большей частью обороняющиеся видят, что соперник готовится выполнить эту комбинацию, но противостоять ей тем не менее не в состоянии. Дело в том, что футболист, играющий в «стенку», движется лицом к воротам на большой скорости. Защитники же, опекающие его, вынужденно располагаются перед ним или спиной, или вполоборота к тем же воротам. Ясно, что, пока они развернутся, нападающий, получив на ход точный пас от партнера, легко ускользнет от них.

В истории нашего футбола было немало пар, идеально игравших в «стенку». Назову хотя бы такие: Карцев – Трофимов, Бесков– Трофимов, Бобров – Федотов, Гринин-Николаев, Иванов – Стрельцов, Симонян – Сальников… И в нынешние времена эта комбинация с успехом используется многими командами. Когда, к примеру, в 1978 году неожиданно засверкала звезда бомбардира московского «Спартака» Георгия Ярцева, любому специалисту было ясно, что этот его взлет стал возможным только благодаря умелому взаимодействию с Юрием Гавриловым, который мастерски выполнял роль «стенки».

Особо хотелось сказать тут еще об одном спартаковце – Федоре Черенкове, который способен умело разыгрывать «стенку» не только с определенными партнерами, а практически с любым игроком. Это уже мастерство высшего свойства.

Впрочем, я знаю о том, что некоторые наши маститые тренеры прямо запрещали своим футболистам играть в «стенку». Мотивировали они запрет тем, что прием этот якобы рискованный и ненадежный. Ошибешься, мол, при передаче – соперник перехватит мяч и проведет острую контратаку. Как говорится в таких случаях, волков бояться – в лес не ходить. В футболе невозможно исключить всякий риск. Обеднять же свою игру, исключая из нее один из самых острых ходов в атаке, под предлогом того, «как бы чего не вышло», по крайней мере, неразумно…

В 1935 году в последний раз в сборную СССР была включена столь солидная группа ленинградских игроков. Когда-то именно Ленинград, где впервые в России зародился футбол, задавал тон в стране. Там выросла целая плеяда замечательных мастеров: братья Бутусовы, Петр Ежов, Павел Батырев, Петр Григорьев, Георгий Гостев, Петр Филиппов… Со временем, однако, пальма первенства на всесоюзной арене перешла к москвичам. Ленинградцы никак не хотели мириться со своим отставанием, объясняя поражения, которые они терпели от нас, превратностями судьбы и несчастливым стечением обстоятельств. Дело было, конечно, в другом: в Москве тогда стало уже значительно больше классных футболистов, чем в Ленинграде.

На игроков из других городов ленинградцы еще долгое время посматривали чуть свысока, глубоко убежденные в том, что только в городе, где футбол зародился, и могут по-настоящему в него играть. Когда заходил разговор об игре, Петр Дементьев, к примеру, участия в нем избегал, всем своим видом показывая: что, мол, вы в этом понимаете! Авторитетом для него служил лишь один человек – Бутусов. Тут уж он оживлялся: «Михаил Павлович сказал…», «А вот Михаил Павлович считает…».

Михаил Павлович Бутусов, к слову, стал впоследствии хорошим тренером. Он работал с динамовскими командами Ленинграда, Тбилиси, Киева, руководил «Зенитом». Наши пути не раз пересекались, и, подолгу беседуя с ним, я не раз убеждался в том, что он действительно глубоко и тонко знает футбол. Была у нас одна общая черта – мы одинаково резко и едко реагировали на грубые ошибки игроков.

Я давно убежден, что замечание тренера будет действенным лишь тогда, когда оно заденет за живое футболиста и выставит его в неудобном свете перед товарищами. Ни в коем случае, конечно, нельзя пользоваться грубыми, оскорбительными выражениями, унижающими достоинство человека. Но «перец» в твоих словах должен быть обязательно. К примеру, какой-то игрок то и дело ошибается при передачах, отдавая мяч сопернику. В перерыве, когда утихнут первые страсти, я ему негромко, но так, чтобы слышали остальные, говорил: «Слушай, ты все перепутал, мы ведь сегодня играем не в красных, а в голубых футболках…». Или: «Что ты все чужому да чужому пас отдаешь, давай договоримся так: раз чужому, а раз своему…». Такое, разумеется, неприятно услышать каждому, а тут еще товарищи начинают над тобой подтрунивать, повторяя тренерскую шутку. Футболист поневоле задумывается и начинает с удвоенной энергией тренироваться, чтобы впредь не попасть в неловкое положение. Тут, конечно, тренеру надо бы внимательно следить за тем, как бы дозволенную грань не переступить. Если будешь лишь шпынять игрока, толку никакого не будет. Сделает хорошо – обязательно похвали, чтобы он чувствовал объективное к себе отношение. Только в этом случае в коллективе может быть нормальная рабочая обстановка.

Петр же Тимофеевич Дементьев до 39 лет играл в командах мастеров, в том числе в московских «Крыльях Советов» и киевском «Динамо», причем везде его избирали капитаном. Многие поколения советских любителей футбола могли любоваться уникальным дриблингом и неиссякаемой энергией «малыша Пеки» (его рост всего 163 см). Дважды – в 1937 и 1957 годах – он был награжден орденом «Знак Почета».

В Турции в 1935 году Пека, правда, не смог особо удивить турецких болельщиков. Как я уже говорил, поля там были не травяные, а с земляным покровом, а на таком грунте техникой не очень-то блеснешь.

Шторм на Черном море

В той поездке нашу делегацию сопровождали Лев Кассиль, передававший свои корреспонденции в «Известия», радиорепортер Вадим Синявский и Борис Чесноков из «Красного спорта».

Автору «Кондуита» и «Швамбрании» в ту пору было всего 30 лет, но как писатель он был уже широко известен. Кассиль слыл большим любителем футбола.

В молодости, по его словам, он страстно хотел научиться хорошо играть в футбол, по здоровье помешало. Тогда выражения «болеть», «болельщик» еще не вошли в обиход, и, по определению самого Льва Абрамовича, он «прижимал» за «Спартак», то есть был поклонником этой команды. Это не помешало ему, однако, подружиться со всеми остальными футболистами, и Кассиль практически все время проводил с нами, всячески стараясь стать своим человеком. И в общем-то это ему удалось. Он сыпал шутками и анекдотами, рассказывал веселые истории, но одновременно дотошно расспрашивал нас о всяких футбольных тонкостях. Интересовался, к примеру, кого мы считаем хорошим игроком, кого плохим, почему. Уже потом, когда вышла в свет его книга «Вратарь республики», я понял, какую особенную цель преследовал Кассиль, отправившись с нами в поездку.

На долгие годы у нас со Львом Абрамовичем Кассилем установились самые добрые отношения. Сначала на радио, а потом на телевидении он вел передачу для юношества, непременной частью которой была спортивная страничка. По его приглашению я довольно часто был ее участником.

Вадим Синявский тогда только делал свои первые шаги на поприще футбольного радиорепортажа. Исключительно компанейский и обаятельный человек, он был горазд на всякие выдумки, прилично играл на рояле, и футболисты всегда тянулись к нему. Синявский дружил или дружески относился ко всем игрокам, но это отнюдь не мешало ему во время репортажей критиковать тех из них, кто ошибался. Мне очень по душе было такое его принципиальное отношение к делу. В свое время он играл в футбол в Москве за команду «Гознак» вместе с Вячеславом Моргуновым (известным впоследствии арбитром), но большим игроком не стал. Зато достиг невиданной и, я бы добавил, заслуженной популярности как футбольный радиокомментатор.

Я нередко слышал: «Да что там Синявский! Он все сочиняет.

На поле одно происходит, а он другое рассказывает». По своему характеру я человек обстоятельный, не верю тому, что говорят, пока сам не смогу убедиться в этом. Дай, думаю, проверю, справедливо ли его упрекают. Занял я место на северной трибуне московского стадиона «Динамо» (было это в сороковых годах). Транзисторов тогда еще не водилось, и знакомый радиотехник сделал так, чтобы я мог и игру смотреть, и репортаж по приемнику слушать. Да, какие-то детали Синявский опускал, но суть игры передавал своим слушателям совершенно точно. А это и есть, как мне кажется, самая главная обязанность репортера. Образная речь, тонкое чувство юмора, профессиональное знание футбола делали репортажи Синявского явлением заметным в нашей общественной жизни на протяжении многих лет.