Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 (ЛП) - Рейнольдс Джош - Страница 118

Через меч его жизненная сила перетекала в тех, кого Конрад пытался уничтожить. И теперь уже призраки уничтожали его, а сами становились сильнее, обретали плотность. Его же сущность утекала, тело теряло видимость.

Конрад попятился. Теперь он опасался использовать меч, поскольку тот высасывал из него силы. Пыль варпа забрали у скавенов, и теперь пыль опустошала его.

Но стоило Конраду прекратить защищаться, летающий монстр начал его теснить. Меч мутанта проходил сквозь тело Конрада; он не оставлял ран, но все более ослаблял его.

Вокруг него возникало все больше уродливых созданий — теней убитых им служителей Хаоса. Пусть они давно умерли, но сейчас они казались более живыми, чем Конрад. Он постепенно переходил в мир призраков.

Он пропадал, исчезал все быстрее, а враги разевали рты в беззвучных криках триумфа и обретали плоть. И с каждым мигом Конрад неумолимо исчезал.

Его прижали к постаменту, где лежала единственная оставшаяся на память о Зигмаре святыня; Конрад ощутил, как врезается в спину рукоять кинжала…

Чтобы удержаться на ногах, ему пришлось опереться на постамент, и он с ужасом увидел, что пальцы погружаются в него. Он поднял левую руку — сквозь слой камня, сквозь бархатную подушку, коснулся рукояти и почувствовал в руке гладкую слоновую кость. Крепко сжал ее в кулаке, и к кисти руки вернулись плотность и цвет.

Вместе с рукой он смог увидеть и клинок кинжала.

Лезвие ножа Зигмара, которое рассыпалось в прах тысячу лет назад, вновь стало видимым и блестело, будто только что вышло из рук кузнеца. Ледяное онемение пальцев сменилось живым теплом. Тепло поднималось по руке, и вскоре она обрела прежний вид.

Конрад чувствовал, что к нему возвращается жизнь; он ощущал себя более живым, чем прежде. Его охватил прилив энергии, утраченные силы начали восполняться. Конрад прыгнул на врагов. Он уже убил их однажды, а теперь снова сотрет с лица земли.

Вместо того чтобы истощать его, меч теперь дарил Конраду силы. Клинок свистел в воздухе, врезался в плоть мутантов и убивал нежить. Конрад сражался с солдатами Хаоса на поле брани, и теперь, когда они возродились в сердце Империи, он победит их снова. Их изуродованные тела давно сгнили в земле, но на сей раз он отправит в вечное изгнание их души.

Он сражался мечом и ножом Зигмара, теснил орду врагов, колол и рубил плоть, которая не была плотью и которая теряла осязаемость по мере того, как жизнь возвращалась к его собственному телу.

Удивительно, но Конраду чудилось, что кинжал движется по воле какой-то неведомой силы, что он может управлять правой половиной своего тела, в то время как левой овладел чужой дух.

Однажды у него уже возникало похожее ощущение: в битве с пещерными гоблинами. Тогда он точно знал, что одержим, что чей-то мощный дух заставляет его выделывать немыслимые трюки.

«В каждом есть часть Зигмара, — сказала Галеа. — Но в тебе больше от Зигмара, чем в ком-либо другом».

Второй раз Конрад стал избранником Зигмара, его воином, призванным уничтожить злобных захватчиков, что вторглись в древнюю гробницу.

Конрад внезапно понял: напрасно он думал, что попал в ловушку, сюда его заманили не скавены. В это место и время его привел Зигмар.

Конрад внимал основателю Империи — человеку, который стал богом.

Вместе, как единое целое, они сражались с легионами проклятых, чтобы загнать в темную бездну, что породила их.

Текли реки невидимой крови, летели отсеченные бестелесные конечности, ломались прозрачные кости, разрывались и падали на пол внутренние органы. Все годы, что Конрад посвятил кровавой резне, вылились в одно колоссальное испытание смертью.

Он снова увидел всех хищников Хаоса, что встречались ему на жизненном пути. Гоблины из храма дварфов и главарь банды Кастринг, бледные троглодиты из пещер под Альтдорфом и служитель Слаанеша Цунтермайн, предатель-сержант Таунгар и скавены с Высокого моста.

Они представляли собой лишь блеклые наваждения — всех изгнали сила меча и внутренняя мощь священного кинжала.

Когда битва завершилась, Конрад снова оказался в своем теле в одиночестве. Дух Зигмара вернулся в высший мир, где обитал все эти столетия, а Конрад остался стоять у постамента, усталый, но в то же время полный жизненных сил.

Он огляделся — ничего не изменилось. Часовой, все еще неподвижный, все еще быкоголовый, стоял на своем месте. Моррслиб заглядывала в витражное окно, а над свечами замерли языки холодного пламени.

Конрад перевел взгляд на кинжал в левой руке и наблюдал, как медленно тает в воздухе лезвие. От ножа Зигмара снова осталась лишь хрупкая, источенная годами костяная рукоять. Конрад положил ее на место, на черную подушку. За исключением останков Гвидо на полу, все в поминальной комнате вернулось к прежнему виду.

Если не считать Серебряного Глаза.

— Конрад, — прошипел скавен, — ты и меня собираешься убить еще раз?

Скавен стоял в углу, будто появился из теней. Он выглядел точь-в-точь как Серебряный Глаз, с теми же племенными отметинами, в собранном по частям доспехе, с металлическими зубами и куском варп-камня вместо одного глаза. Он держал изогнутую саблю и треугольный щит с золотым гербом: кулак в латной рукавице и перекрещенные стрелы. Но манерой речи он резко отличался от Серебряного Глаза.

— Гаксар! — выдохнул Конрад.

— А кто же еще?

Конрад поднял меч и двинулся к скавену.

— Стой! Остановись! — приказал тот и поднял собственный меч. — Один шаг, и Император умрет!

Только теперь Конрад заметил, что в темном углу преобразившийся провидец стоит не один. Справа от него находился человек, которого Конрад знал по портретам и изображению на монетах: Император Карл-Франц из Дома Вильгельма Второго — или же его двойник, созданный Гаксаром в подземном логове под Миденхеймом.

— Он не Император, — заявил Конрад, но не слишком уверенно.

— Может, и нет, — ответил Гаксар. — Но если он не Император, то тогда кто он?

Он указал налево, и там стоял еще один человек. Еще один Карл-Франц.

Один из них настоящий, но который? Или же оба двойники, созданные при помощи некромантии?

— Я знал, что ты можешь придать мертвым сходство с живыми, — сказал Конрад, — но как тебе удалось восстать из мертвых самому?

— Благодаря моему верному телохранителю. После того как ты меня убил, Фенброд оказал мне честь и съел мои внутренние органы: мозг, сердце, печень. Он вобрал в себя мою сущность, чтобы я мог возродиться в его теле.

— А Фенброд? — Конрад до сего момента не знал настоящего имени Серебряного Глаза, да оно его и не интересовало.

— В его теле хватило места только для одного. Он пожертвовал собой ради меня, как и полагается преданному слуге. Должен признать, что приятно снова иметь две лапы, хотя отсутствие глаза несколько обескураживает.

— Получается, что, убив тебя, я оказал тебе услугу?

— Ха! — засмеялся, как залаял, Гаксар. — Пришел мой черед убить тебя, Конрад. Но когда ты умрешь, ты умрешь навсегда!

— А как насчет щита?

— Что? — переспросил Гаксар. — Какого щита?

— Откуда взялся этот щит?

Гаксар недоуменно оглядел потрепанный щит в руке.

— Откуда я знаю? — прорычал он. — Дерись!

— Зачем?

— Зачем? Зачем? Затем, что я хочу убить тебя, вот зачем! Теперь у меня есть сила Фенброда и мое колдовское умение. Я намереваюсь уничтожить тебя. Никому не позволено убить меня и уйти безнаказанным! — Последние слова Гаксар выплюнул с лающим скавенским смешком.

Возможно, воспоминания телохранителя стерлись, когда Гаксар отобрал у него тело, и провидец ничего не знал о щите. Но он мог знать о судьбе Элиссы, потому что она находилась в его пещере, видела, как казнили Литценрайха и Устнара, а рядом с ней стоял Череп.

Конрад пожал плечами и отступил на шаг.

— Ты должен сражаться! Неужели ты не хочешь спасти своего Императора?

— Моего Императора? Почему меня должна беспокоить его участь?

— Я убью его, я убью его! — заорал Гаксар и угрожающе занес меч над человеком справа. Потом развернулся, и теперь его меч указывал на двойника слева. — Вы такие хитрые, людишки, такие хитрые!