Третий Храм Колумба - Берри Стив - Страница 14

Но Том не имел к этому никакого отношения.

Он получил лишь документы на дом с короткой запиской от адвоката, в которой говорилось, что теперь это жилье принадлежит ему. Как-то, в один особенно мрачный день, через шесть месяцев после смерти Абирама, репортер пришел сюда и постоял под дождем, вспоминая их последнюю встречу.

«Я решил креститься», – сказал Том.

«Почему?» – удивился его отец.

«Мишель – христианка, и она хочет, чтобы наши дети были христианами».

«Но для этого тебе не обязательно менять свою веру».

Том пожал плечами.

«Я ни во что не верю. И никогда не верил. Иудаизм важен для тебя, но не для меня».

«Ты рожден от еврейских родителей. Ты еврей и всегда им останешься».

«Я планирую креститься и стать членом англиканской церкви. К ней принадлежит Мишель».

В глазах Абирама появился ужас.

«Тогда между нами все кончено».

«Между нами давно все кончено. Мне двадцать пять лет, однако ты ведешь себя так, будто мне десять. Я не твой ученик. Я твой сын. Но если ты больше этого не хочешь, значит, так тому и быть».

Он перестал быть иудеем, женился, стал христианином, и у них с Мишель родилась дочь. После этого они с Абирамом практически не общались. Семейные встречи и праздники давались Тому с трудом. Его мать любила и уважала мужа, но не сумела отказаться от сына. Она приезжала в Калифорнию, но всегда одна. А Том и Мишель никогда не бывали во Флориде вместе, как семья. Каждое лето Элли несколько недель жила с бабушкой и дедушкой, но всякий раз летала туда одна. После того как умерла мать Тома, эти визиты стали более длительными. Элли любила проводить время с дедом. Старик был гордым евреем, и только в последние пару лет Том начал понимать природу его страсти. Потеряв практически все в жизни, журналист стал все чаще вспоминать то, чему его учил Абирам, пока ему не исполнилось двадцать пять лет.

Когда они еще разговаривали друг с другом.

Теперь он посмотрел на могилу отца.

Вдалеке закричала птица. «Плакальщица» – так называл ее один его дядя из-за голоса, который напоминал рыдающего человека.

Когда Том приходил сюда в прошлый раз, камня не было. Элли отлично справилась со своей задачей: надгробие было высоким и массивным, как и человек, лежавший под ним. Саган наклонился, чтобы разглядеть его поверхность, и провел пальцами по двум изящным буквам наверху.

«Po nikbar» — «Здесь лежит».

Ниже Том заметил рисунок.

Перевернутый кувшин, словно кто-то выливает из него воду.

А под этим рисунком была еще одна надпись: «10 шагов».

К журналисту вернулись старые наставления отца.

Упавшее дерево символизирует человека, умершего в юности. Книги указывают на образованного человека. Пила и рубанок – на ремесленника.

Кувшин же говорит о том, что умерший был левитом.

Том и не догадывался о том, что его отец тоже принадлежал к этой ветви.

Согласно Библии, левиты являлись потомками Левия, третьего из двенадцати сыновей Иакова. Моисей и Аарон были левитами. Они пели псалмы на службах во время Первого и Второго Храмов и обслуживали алтари. В Торе говорится, что именно левиты должны защищать Храм для народа Израиля. Однако необходимость в них исчезла, когда Храмы погибли. Из-за того, что в их обязанности, среди прочего, входило мыть раввину руки перед службой, кувшин стал их символом. Том знал, что евреи до сих пор считают себя разделенными на три группы. Коэны, каста священнослужителей, левиты и израилим, все остальные. Обряды и законы коэнов и левитов живы до сих пор. Левиты по-прежнему играли некоторую роль в синагогах, хотя теперь она стала скорее символической.

Тогда почему этот рисунок появился здесь?

Знак признания заслуг Абирама?

Саган посмотрел на надгробный камень на могиле матери.

Он пришел на ее похороны, и Абирам, как и всегда, не сказал ему ни слова. Том стоял на этом же месте и через год, когда поставили камень, но вновь не участвовал в его создании. Надгробие матери украшала менора, символ праведной женщины.

Такой она и была.

Репортер услышал какой-то звук и обернулся.

К тому месту, где он оставил свой автомобиль, в паре сотен ярдов от входа, подъехала машина. Маленький седан с тонированными стеклами.

Однако из него никто не вышел.

Неужели Захария Саймон последовал сюда за Томом?

От отцовского дома до кладбища было всего несколько миль, но за ним никто не ехал.

Однако кто-то здесь все-таки был.

Саган посмотрел в сторону машины и крикнул:

– Чего вы хотите?

Ответа не последовало.

– Я спросил, что вам нужно? – повторил репортер.

Тишина.

Со смелостью человека, который не собирался дожить до этого момента, Том зашагал к стоянке.

Машина развернулась и уехала.

Журналист посмотрел ей вслед.

Что все это значит?

Он повернулся к могиле и подумал об Элли.

– Господи, что ты натворил, старик?

Глава 14

Бене ненавидел Спэниш-Таун. Несмотря на то, что в течение трехсот лет он являлся столицей Ямайки, это произведение архитектурного искусства, расположившееся на западном берегу Рио-Кобре, превратилось в жестокий, наводненный бандами город, население которого составляло почти двести тысяч нищих жителей. Роу редко бывал здесь, потому что его интересы находились к востоку от Кингстона, в горах или на северном берегу.

Он родился и вырос на окраине Спэниш-Тауна, в суровом районе, который контролировала его семья, пока его отец не совершил ошибку, убив американского торговца наркотиками. Соединенные Штаты потребовали правосудия, и правительство Ямайки пошло навстречу, но у отца Бене хватило здравого смысла умереть в тюрьме. Мать тяжело перенесла эту утрату. Бене был ее единственным ребенком – она больше не могла рожать детей, – и она заставила его дать обещание не идти по стопам отца. Сейчас его матери исполнился семьдесят один год. Она оставалась живой и подвижной, но до сих пор не подозревала, что составляет империю ее сына. Он ненавидел, когда ему приходилось ей лгать, но, к счастью, владел множеством вполне законных предприятий – кафе, отели, рудники, на которые мог с гордостью указать и заверить мать, что не является преступником.

Впрочем, Бене и не считал себя преступником.

Более того, он ненавидел бандитов.

Да, он контролировал бордели, игорные дома и производство порнографии. Но его клиенты были взрослыми людьми, и он позаботился о том, чтобы дети не имели к его бизнесу никакого отношения. Однажды он застрелил человека в Монтего-Бей, когда тот отказался прекратить поставлять мальчиков туристам. И он знал, что, если потребуется, застрелит и других.

Возможно, Роу нарушал некоторые законы общества.

Но соблюдал свои собственные.

Бене устроился на заднем сиденье «Майбаха 62С», и двое вооруженных телохранителей заняли места впереди. Машина обошлась ему в полмиллиона американских долларов, однако она того стоила. Роу нравилась первоклассная кожаная обивка и тот факт, что заднее сиденье можно опустить почти в горизонтальное положение. Он часто пользовался этим, чтобы поспать в пути. Но больше всего он любил крышу. Одно нажатие кнопки, и стеклянные панели превращались из матовых в прозрачные.

Они миновали несколько кварталов, границы между которыми были известны лишь тем, кто здесь жил.

И ему.

Бене хорошо знал эти места.

Жизнь выливалась из магазинов и домов на улицы, образуя море темных лиц. Раньше здесь всем заправлял его отец, теперь же – союз нескольких банд, которыми руководили люди, называвшие себя донами и боровшиеся друг с другом за контроль над этими районами.

Почему?

Наверное, причина состояла в том, что их жизнь, к несчастью, не приносила им удовлетворения. Наверное, то, что Роу слышал множество раз, соответствовало истине. У Ямайки есть всего понемногу, но ничего вдоволь.