Тайяна. Вырваться на свободу (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 66

— Что происходит? — Аэлена готова была прикрыть подругу в любой момент.

— Он солгал. Он знает Вериолу.

— А если это не он?

— Сначала допросим — потом разберемся, — решил Гарт. — Ну‑ка, отзови свою ловушку для блох.

Яна пнула его по щиколотке, но промахнулась и зло зашипела. Впрочем, Ааша восприняла это, как сигнал — и освободила несчастного.

Гарт и Рошер споро поставили его на ноги — и потащили из галереи, попутно объясняя всем заинтересовавшимся:

— Человеку плохо стало! Вы что — не видите!?

— Голова, наверное, закружилась…

— Сейчас его до фонтана проводим и вернемся…

Яна и Аэлена следовали за ними. Никто ничего и не заметил. Странно?

Да нет. День в разгаре, народу полно, у кого покупатели, у кого просто смотрят, по сторонам глазеть некогда, да и говорила Яна очень тихо.

Ааша?

Ну да, волк. Но… мода на собак, например, была. Так что воспринимали нархи — ро вполне спокойно. Не каждый же отличит?

Ааша крупнее и мощнее обычных волков, под хвост ей никто не заглядывал, вот и принимали за собаку. С первого взгляда. Потом‑то приглядывались, но — потом.

Прыжок тоже получился удачным. Сцену заслонили подходящие Рошер и Гарт с Аэленой, да и атакуют волки очень быстро. Глазом моргнуть не успеешь, а тебе уже руку по плечо оторвали.

У фонтана Гарт тоже церемониться не стал, а попросту макнул туда художника. С головой. Пока несчастный не прекратил дергаться и не обмяк.

Тогда аристократ вытащил его, потряс до просветления в мутных глазыньках — и опять макнул в фонтан. На этот раз уже не до потери сознания, а так, чтобы напугался.

И напугался‑таки, судя по мокрому пятну на штанах и характерному запаху.

А потом задал только один вопрос.

— Где Вериола?

И видя, что ответа не будет — одни ругательства, повторил купание.

Раз, другой, третий…

К шестому разу художник дозрел.

Яна угадала. Точнее, угадала Ааша с ее замечательным нюхом. Вериола действительно сейчас была дома у Кадуса. Отсиживалась от сложностей жизни вместе с ребенком. Только вот… не бежать же теперь к мазиле? И не хватать женщину посреди бела дня? Завопит, шум поднимется, до Диолата раньше времени дойдет…

Стража?

А там точно никто Диолату не докладывает?

Выход нашел Рошер.

— Я поговорю с двумя приятелями. Они ее сгребут по — тихому и доставят…

— ко мне в поместье. Пусть посидит в подвале, там как раз служанку убрали, место есть, — подсказал Гарт.

— А с этим клопом что делать? — Аэлена рассматривала коллегу с явным отвращением.

— Я… да ты…!!!

— А вы допросите его пока, — подсказал Рошер, быстро удаляясь в сторону городской стражи.

Допросить?

Яна, Гарт и Аэлена переглянулись.

А почему бы нет? И допросим, и расспросим… после того, как Гарт объяснил, что времени у них много, а воды в фонтане еще больше, Кадус раскололся. Да так, что слюной всех забрызгал.

Дело, и верно, было в обыкновенной зависти. Да, к Аэлене, а к кому ж еще?

Стерва, сука, гадина…. НЕНАВИЖУ!!!

За что?

А за все.

За молодость, за талант, за положение в обществе, за востребованность… и вообще, почему у нее это есть, а у меня — нет!? НЕЧЕСТНО!!!

Аэлена слушала излияния мужчины с непроницаемым лицом. Видимо, не в первый раз. Яна тоже изучала Кадуса, как интересное растение. Гарт вообще не собирался придавать значение тонкой душевной организации мужчины, так что рычала только Ааша. Но ее можно было понять — очень уж противно выглядел Кадус.

Все знают, что в наш ужасный век истинный талант никому не нужен. Народ просто не дозрел до понимания истинно прекрасных вещей — великих скульптур и полотен сатро Альта. Вот и не берут.

А кушать‑то хочется, три раза в день, а ничего другого Кадус попросту не умеет. Страшная это болезнь — неудельность, по — простому, по народному, рукопопие, чтоб не сказать грубее.

Дети, кстати, у Кадуса тоже не получились. Не нашлось женщины, которая оказалась бы способна понять нежную душу истинного творца шедевров. Были, конечно, бабы, но заходили они в дом, видели 'творческий беспорядок', состоящий из грязной посуды, грязной одежды и грязных кистей с красками вперемешку, потом любовались на откормленных тараканов и крысюков — и быстро исчезали из дома Кадуса. К тому же, мужчина требовал постоянного восхищения — он же уже разрешил женщине к себе приблизиться, что ей еще надо?! Неужели мало?!

Как оказывалось — очень мало.

Но неудачи на личном фронте — полбеды. А вот на творческом…

Кадус пишет картины уже не один десяток лет. И…. не становится знаменитостью. Ни лойрио за ним не бегают с просьбой продать им полотно, ни трайши портретов не заказывают. Конечно, какой‑то доход у него все равно бывает, но приходится продавать бесценные вещи за медяки. А ведь каждая картина Кадуса просто кровью написана!

Тайяна честно попыталась вспомнить, что у него было нарисовано. Что‑то…. непонятное. Хаос из пятен. Можно и такое купить, но… зачем!?

Она бы, например, у себя дома портрет Ааши повесила. И красиво, и благородно… только вот вряд ли Кадус его сможет нарисовать.

Аэлена же…

Выскочка стала для Кадуса предметом ненависти почти сразу. Еще когда сама торговала своими картинками. Садилась такая тихая, в уголке, а когда он признанный мастер, с большим опытом, попытался дать соплюшке пару советов…

— Ну да. Прижал в углу и полез искать советы за корсажем, — не вытерпела Аэлена. — Вот по яйцам и получил.

Гарт многозначительно продемонстрировал творцу шедевров кулак. Кадус проникся, сглотнул и заговорил еще быстрее.

Ну… понравилась девушка. И вообще, он — художник, она тоже могла бы быть подмастерьем, почти идеальный союз… помешало только несогласие девушки. И Кадус принялся пакостить.

Сначала по — мелкому, отбивая клиентов, хоть и крючило беднягу, когда он пытался рисовать тупые морды и уродливые пейзажи. Да они такими и получались — тупыми и уродливыми, так что люди, помаявшись, выбрасывали шедевральные полотна в мусор — и искали другого художника. И находили. Аэлена хоть золотых гор и не имела, но не бедствовала.

А потом ей занялся Вильтен!

Сам!

Ну точно — она ему это… ой!

На этот раз пинок достался Кадусу от Аэлены.

— еще раз скажешь плохо про Вильтена — сама утоплю. Понял?

Понял. Проникся, закивал и перешел к следующему этапу своей биографии. Аэлена, став супругой лойрио, конечно, сама в галерее не сидела. Теперь ее картинами занималась специально нанятая помощница — и Кадус еще больше исходил злобой. Конечно, когда ему писать гениальное полотно — он же сидит целый день, торгует, мучается, глядя на свиные рыла, а наглая тварь, которая посмела отказать ему — дома, в тепле и уюте, творит что захочет… негодяйка!

Ненависть клочьями лезла из гения, а когда что‑то очень выставляешь напоказ…

Однажды на выставку пришла женщина.

Симпатичная, стройная, светловолосая… вроде бы ничего особенного, но как она смотрела на полотна Аэлены! Кадус не сомневался — если бы она могла, вылила бы на полотна кислоту и так же поступила бы с автором. Из женщины просто сочилась черная душная злоба. И Кадус ее понимал — сам ненавидел наглую выскочку!

Убил бы!

Так они с Вериолой и познакомились.

Он сделал комплимент ее вкусу, слово за слово… ну да. Было!

Аэлена при этих словах расхохоталась так, что едва сама не свалилась в фонтан, спасибо, Ааша придержала клыками за платье.

— Нет, это ж надо! Ну, сестричка! Наш прострел везде успел! И этого окучила!

— Чего не сделаешь, чтобы насолить врагу, — философски заметила Тайяна.

— Не поумнеешь. Вот это — точно, — фыркнул Гарт. — Нет бы подумать, может, твоему врагу как раз соли в супе и не хватало? А с Диолатом ты как свел эту щучку?

Кадус опять принялся рассказывать.

Яна угадала — Диолат тоже пришел в галерею. Хотел он там застать Аэлену? Нет, вряд ли. А вот нахвататься хоть по верхам, чтобы было о чем поговорить с женщиной — несомненно. Женщины, они же ушами любят. Скажи похвалу про ее творчество, потом облей соперников грязью — и первый шаг сделан. Он же сначала хотел сделать все тихо и мирно!