Мама тебя любит, а ты её бесишь! (сборник) - Метлицкая Мария - Страница 34

– Подправь мне губы.

Это, конечно же, не было просьбой семилетней девочки. Это был приказ боевой подруги, в данный момент – старшей по званию. Но мать понимала: это свидание, это курортный вечер и они в женской своей сути сейчас на равных. Да и потом у матери тоже был свой дочерний опыт, согласно которому подрезать птичке крылья перед вылетом негоже. Поэтому она промолчала: «Глупо мне мешать её минутному блаженству…»

Дочь пару раз крутанулась вокруг своей оси:

– Ну, я пошла?

– Ну давай. Через часок отметься.

Ответа мать не услышала, хотя он был, просто прозвучал уже далеко от дома. «Взрослеет», – с умилением подумала она и уткнулась в свои записи.

Ровно через пятнадцать минут послышался топот, причём не одной пары ног. «Господи, неужели уже ведёт?» Дверь отворилась, и за спиной у дочери вместо прогнозируемого молодого человека замаячила рыжая девочка лет этак четырёх-пяти в грязном мятом платье с кривым подолом. «Не дошла», – констатировала мать про себя.

– Приду через час, – буркнула охотница.

И в очередной раз пулей вылетела из дома.

– Мама, нужно остановить кровь! – командовала девочка в генеральских погонах.

– Каким образом?

В ответ секундное молчание.

– Я ещё погуляю?

– А как же кровь?

– Да пройдёт.

– Слушай, а как ты его выдрала?

– Да волос, мам, засунула и выдрала.

– Зачем? Он тебе мешал?

– Мешал.

– Чем?

– Да ничем – просто выдрала.

– Понятно. Через пятнадцать минут – домой.

– Я не пойду, я Олю и Валеру ждать буду!

(Оля и Валера – те самые чуть было не опоздавшие на свой поезд любимые родственники, ожидаемые с нетерпением и тревогой.)

– Жди. В кровати.

– Ты будильник поставишь?

– Поставлю.

– Разбудишь?

– Разбужу.

– Ладно. Придёшь за мной? (Без надежды в голосе.)

– Приду.

Барышня, внешне полная сил и энергии, еле держалась на ногах. Ещё бы: ранний подъём, море, поездка в город, рейс на пляж, сборы на свидание, налаживание контактов, разочарование, сменившееся воодушевлением, теннис с мальчиком по имени Влад и, наконец, мужественно выдранный зуб! Он и стал той последней каплей в море эмоций сегодняшнего дня, после которой девочка на секунду остановилась.

– А чё он тёмный-то такой? Плохо чищу, что ли?

Мать не удержалась:

– А о чём я тебе всегда говорю? Новую зубную щётку выклянчила? Теперь давай – чисти.

Без привычного сопротивления засыпающая на ходу выдирательница зубов смачно плюнула пастой из тюбика на щётку, ощерилась перед зеркалом и начала интенсивно водить щёткой по зубам.

«Не захворала ли? – засомневалась мать. – И кашель мне её не нравится».

– Я – всё! – выдохнула ревнительница чистоты и прыгнула на кровать.

– Чего ты – всё?

– Всё.

Конца фразы слышно не было, потому что и конца-то никакого не было. Не было ничего, кроме безмятежного детского сна юной красавицы, засунувшей зуб под подушку.

Утром выражение лица семилетней смуглянки говорило о глобальном разочаровании.

– Доброе утро, дочь.

– Утро, – угрюмо буркнула деточка в ответ.

– Ты чего нахохлилась?

– Ничего.

«Понятно, зуб остался под подушкой», – догадалась мать.

– Ты что? Денег под подушкой не нашла?

– Нет, – произнесла дочь с обречённостью в голосе.

– Так не бывает.

– Бывает! Мне Сонька вчера сказала.

– Ясно, а у Соньки фамилия, часом, не Толстая?

– Нет, она с Украины.

«Не просекла, – подумала мать. – «Золотой ключик» не её книга, хотя и была прочитана меньше месяца назад».

– Дочь, а ты помнишь про поле чудес?

– Помню. Смотрела.

– А про Буратино с лисой Алисой и котом Базилио?

– Помню.

«Фу, чёрт, специально, что ли, дурака валяет?!» – подумала мать.

– Да помню я, помню. И что мне с этого? Мне Сонька сказала – положи зуб под подушку, и мышка денег принесёт.

– Дочь, ты серьёзно?

– Серьёзно. Я же не работаю. Как мне их по-другому зарабатывать?!

– А зачем тебе деньги?

– А тебе?

– Мне? – выдохнула изумлённая мать. – Для того, чтобы…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Предложение ещё не успело приобрести законченную форму, как деточка затараторила:

– Чтобы платить за квартиру, а то отнимут. Покупать еду, а то умрёшь с голоду. Путешествовать, одеваться, пользоваться дорогой косметикой, ходить к психологу, дарить подарки.

– Это не тебе ли?

– Мне, папе, родственникам, друзьям.

– А мне?

– А тебе… Ты же сама говорила, что лучший подарок – это сделать подарок.

Мать оторопела: «Интересно девки пляшут!» Стала лихорадочно соображать, как прокомментировать сказанное, не нашлась и рявкнула:

– Пошли завтракать.

– На это, кстати, тоже деньги нужны, – глубокомысленно произнесла юная потребительница и рванула в столовую.

«И немалые», – произнесла про себя обескураженная мамаша и вышла следом.

Вчера хорошо посидели: полкило адыгейского сыра, кило помидоров, две бутылки сухого вина («попробуем, чем отличаются») и коньяк «Коктебель», проходивший в номинации «Давай поставим точку».

Утром стало понятно: точка стоит. В затылке. А на балконе – стол со следами вчерашнего вечернего счастья. Счастье выглядело несимпатично: застывший сок помидоров, липкие пятна от дыни, мутные стаканы с мутными отпечатками пальцев. Радость, видимо, вчера была полноценной.

Мысль об уборке не давала покоя. А что делать? Дочь ещё мирно посапывала. Не хотелось, чтобы она увидела это безобразие. И мать, оглядев поле будущей битвы за чистоту, сосредоточилась. Ровно через пятнадцать минут она с удовлетворением оглядела результаты своего утреннего труда и вернулась к привычному уже созерцанию ландшафта, внешнего и внутреннего.

«Что мне там снилось-то? Муж, деньги, математические расчёты, финансовые операции, полузнакомые люди, переговоры с ними. А что я перед сном заказывала?»

К слову, эта женщина находилась в каком-то постоянном поиске себя, в вечном внутреннем диалоге. Она остро чувствовала кризисность своего бытия, размышляла о целях своего существования и много об этом говорила. Желание «во всём дойти до самой сути» даже отход ко сну превратило в своеобразный магический ритуал: каждый вечер она обращалась в ведомство небесной канцелярии: «Господи, подскажи мне, для чего это дано мне, что я должна понять? Укажи, Господи, мне мою настоящую цель. Вразуми меня, Господи».

В этот раз запрос был традиционный, а образный ряд не имел ничего общего с искомым откровением.

«Неужели к долгам? Чёрт бы их побрал, эти финансовые трудности! Суета, не то!»

Женщине словно стало стыдно собственной наивности и невольной склонности к мистицизму. Всё это, на её взгляд, попахивало театральностью и не имело ничего общего с её истинными переживаниями.

Не то, – констатировала она с разочарованием, уставившись на покрытые дымкой горы. – Сделаю-ка я дыхательную гимнастику». – Это в ней заговорило тело, изрядно уставшее от бесплодных размышлизмов, и процесс пошёл. Пять минут – задержка дыхания, пять минут – задержка дыхания.

«Какая воля! – похвалила себя наша героиня. – К жизни!» – подредактировала она не без пафоса и зычно скомандовала:

– Дочь, доброе утро. Вставай-вставай!

Заспанная девочка буркнула в ответ «доброе утро» и хрипло произнесла:

– Вот это жизнь, блин.

Сильный ветер был столь же отвратителен, как и мерзкий сон. Он был непонятным, хотя все его образы узнавались с первого раза. Почему-то в квартире нашей героини обосновалась соседка, одетая в бабий цветочный халат, в окружении двух подруг преклонного возраста. Ей как-то нездоровилось: то ли потому, что нужно было брать кредит, то ли потому, что впереди не было радужных перспектив. Одним словом, соседка нуждалась в деньгах.