Ночная жажда - Сиглер Скотт - Страница 18

– Значит, ты снова подрался?

Рекс покачал головой, но знал, что это бесполезно.

– Не лги мне, мальчишка! Только взгляни на свой разбитый нос. Ты опять ввязался в драку…

Рекс чувствовал, что к глазам подступают слезы. Он ненавидел себя за то, что плачет. Он ненавидел мать за то, что она вызывала у него слезы. Он ненавидел Алекса. Ведь все слезы и синяки – из-за него.

Он ненавидел свою жизнь…

– Но они напали на меня, мама, и…

– Не смей меня так называть! – Громкий голос Роберты звонким эхом прокатился по приемному отделению. Она увидела, что в ее сторону стали оборачиваться, и понизила голос до привычного отвратительного шипения. – Прекрати немедленно, Рекс. Ты вообще представляешь, во что это все мне обойдется?!

Рекс снова затряс головой. По его лицу потекли слезы.

Тяжело дыша, Роберта подошла к стойке выписки счетов. Она обменялась парой фраз с женщиной за стойкой, после чего та вручила Роберте счет.

Роберта пробежала его глазами. Затем она повернулась к сыну, и под ее грозным взглядом Рекс съежился еще сильнее…

Мальчик прикрыл лицо здоровой рукой, и его пальцы быстро намокли от слез. Он качался взад-вперед. Он не хотел никуда идти, но деваться ему было некуда.

У него никого не было…

Шэрроу отправляет Брайана домой

– Клаузер.

Кто-то похлопал его по плечу. Брайан, не оборачиваясь, попытался ответить что-нибудь вроде: «Оставь меня в покое, или я тебя убью», но смог пробормотать лишь что-то нечленораздельное.

Его снова похлопали по плечу.

– Клаузер!

Это был голос капитана Шэрроу. Брайан заморгал и очнулся.

– Клаузер, здесь не место для сна.

Проклятье… Выходит, он заснул за столом.

– Простите, капитан.

Джесси Шэрроу неодобрительно покосился на него. Белые волосы и густые белые брови лишь подчеркивали его угрюмый взгляд. Брайан начал вставать; едва приподнявшись, он ощутил ноющие боли в мышцах и костях и снова бессильно упал в кресло.

– Боже милостивый, – проговорил Шэрроу. – Вытри-ка свой подбородок…

Брайан потрогал щеки: что-то мерзкое и липкое. Ничего не скажешь: представил себя перед боссом в самом выгодном свете… Он вытер слюну.

Шэрроу указал на кучу бумаг на столе Брайана:

– Перепечатай это.

Слюна, как назло, просочилась и на отчет Брайана…

– Простите, – растерянно проговорил тот.

– Отправляйся-ка домой, инспектор Клаузер. Ты совершаешь большую глупость, болтаясь здесь и разнося повсюду свои микробы. Хочешь весь отдел уложить наповал?

– А я ни с кем… не общался, капитан. За исключением вас, естественно.

– Все, уноси отсюда свою задницу, – сказал Шэрроу. – Ты сейчас настолько уродлив, что даже моя благоверная рядом с тобою выглядит красоткой. Тебе это хоть о чем-нибудь говорит?

– Конечно, конечно.

Нагнувшись к Брайану, Шэрроу сердито проворчал:

– Вот что, Клаузер, не говори плохо о моей жене.

– Да-да, капитан.

– И, серьезно, отправляйся домой.

– Но, капитан, у меня еще не оформлены документы для комиссии по расследованию…

– Не трудись, это не стоит хлопот. Можешь отправить свой отчет по электронной почте. Я не хочу прикасаться ни к чему, до чего ты дотрагивался. В общем, чтобы через десять минут тебя здесь не было.

Шэрроу повернулся и удалился прочь.

Брайан уже четыре года не брал больничный. Но задремать за рабочим столом, пустить слюни на документы… Может быть, это и к лучшему, если он сейчас отправится домой. Положив обе руки на стол, Брайан оттолкнулся и встал, чувствуя, как надрывается каждый мускул.

На стол упала скомканная двадцатка.

Клаузер поднял взгляд. Ее швырнул Пукки.

– Возьми такси, – сказал он. – Я тебя не повезу.

– Не хочешь сажать больного парня в свою машину?

Пукки с отвращением выдохнул.

– Ты уже был в моей машине. Я не повезу тебя, потому что ты сказал, что хочешь пообщаться с Шэрроу, а не со мной. У меня, знаешь ли, тоже есть чувства.

– Прости, не хотел.

Пукки покачал головой.

– Мужчины. Все вы свиньи… Может быть, вместо такси лучше вызвать «Скорую»?

– Нет, я в порядке.

Брайан с трудом выбрался из своего кабинета и подошел к лифту. Чем скорее он заснет – в настоящей кровати, – тем лучше.

Телефонный звонок

Редкий момент, когда она наконец-то дома и никто ее не беспокоит…

Воспользовавшись этими минутами, Робин сидела на диване и ничего не делала. Только почесывала ухо своей собаки Эммы. Голова Эммы покоилась на коленях у Робин.

Конечно, Эмме не разрешалось забираться на диван. Об этом знала собака, об этом знала и Робин, и все-таки ни та, ни другая ничего не могли с этим поделать. Робин в эти дни так редко бывала дома, что ей просто не хотелось препятствовать желанию шестидесятипятифунтового немецкого короткошерстного пойнтера быть к ней поближе. Робин медленно теребила черное ухо собаки. Эмма стонала от счастья, издавая урчание, очень похожее на кошачье мурлыканье.

Поскольку обязанностей у Робин прибавилось, увеличилось и ее время пребывания в морге. К счастью, ее сосед, Макс Бланкеншип, мог почти всегда выручить ее и позаботиться об Эмме, если Робин задерживалась на работе. Макс отводил Эмму к себе домой, где они играли с Билли, гигантским питбультерьером. Макс был мил, добр, умен, красив, чертовски сексуален, и к тому же у него был ключ от ее квартиры. В общем, прекрасный человек, если бы не одно маленькое «но»: «Большой Макс» был геем.

У Робин зазвонил сотовый телефон. Она посмотрела на экран, но не узнала, от кого поступил звонок. Женщина хотела пропустить этот вызов, но звонок мог быть связан с работой, и она ответила.

– Алло?

– Доктор Робин Хадсон? – спросил женский голос.

– Да, это я. А кто говорит?

– Вас беспокоят из офиса мэра Джейсона Коллинса. Мэр хотел бы с вами побеседовать. Вы можете подождать минутку?

– Гм, да, конечно.

Телефон переключился на музыкальную заставку. Офис мэра? В десять часов вечера! Зачем она вдруг понадобилась мэру?

Робин вспомнила, что именно мэр назначает главного судмедэксперта…

О, нет… Неужели что-то случилось с доктором Метцем?

Музыкальная заставка прервалась.

– Доктор Хадсон?

Она уже много раз слышала его голос в новостных репортажах. Значит, это не шутки. Черт возьми…

– Да, это Робин Хадсон.

– С вами говорит мэр Коллинс. Простите, что беспокою вас в такой поздний час, доктор Хадсон. Вы предпочитаете, чтобы я вас называл доктором, или мне можно обращаться к вам по имени?

– Конечно, по имени! А с доктором Метцем всё в порядке?

– К сожалению, нет, – ответил мэр. – Дело в том, что сегодня вечером доктор Метц перенес сердечный приступ. Он в главном госпитале Сан-Франциско.

– Боже мой! – У нее екнуло сердце от внезапной мысли о том, что они могут больше никогда не увидеться, что смерть разлучит их навсегда. – Он поправится?

– Врачи считают, что поправится, – сказал мэр. – Сейчас он в стабильном состоянии, но пока жизнь его в опасности. Больница держит меня в курсе, а я поручу, чтобы эту информацию сообщали также и вам.

– Спасибо, господин мэр.

– Наверное, вы понимаете, почему я вам звоню?

Робин кивнула, почесывая ухо Эммы.

– Видимо, нужно кого-то назначить исполняющим обязанности главного судебного медика, – проговорила она вслух.

– Правильно. Надеюсь, что наш Серебряный Орел полностью поправится. Если он не сможет вернуться к полноценной работе, то мы запустим общенациональную кампанию по подбору нового главного судмедэксперта. Но до всего этого еще далеко. Могу ли я пока рассчитывать на вас?

Готова ли она к этому? Сможет ли управлять отделом судебно-медицинской экспертизы и не напортачить? Но сомневаться в себе ей не приходилось, ведь и сам Метц наверняка рассчитывает, что она в случае чего сможет его подменить.

– Конечно, – ответила Робин. – Я постараюсь сделать все, что от меня зависит. Так, как меня всегда наставлял доктор Метц.