О мышах и людях. Жемчужина (сборник) - Стейнбек Джон Эрнст - Страница 16

Она повернулась к Ленни.

– Я рада, что ты проучил Кудряша. Он сам нарывался. Иногда и мне охота его проучить.

Она проскользнула в дверь и исчезла в темной конюшне. Когда она шла через конюшню, зазвенели уздечки, лошади зафыркали, забили копытами.

Горбун мало-помалу как бы выползал из-под своей личины.

– Это правда, что они подъезжают? – спросил он.

– Само собой. Я же слыхал.

– А я вот ничего не слыхал.

– Хлопнули ворота, – сказал Плюм. – Ну да это не беда, она умеет проскользнуть тихонько. Ей не привыкать стать.

Горбуну не хотелось больше разговаривать про эту женщину.

– Лучше вам уйти, – сказал он. – Я не хочу, чтоб вы тут оставались. Должны же и у цветного быть какие-то права, даже ежели ему от них один вред.

– Эта сука не смела так с тобой говорить, – сказал Плюм.

– Какая разница, – отозвался Горбун равнодушно. – Вы сюда пришли, сидели тут и заставили меня забыть, кто я такой. А ведь она правду сказала.

Лошади в конюшне снова зафыркали, зазвенели уздечки, и послышался громкий оклик:

– Ленни, а Ленни! Ты где?

– Это Джордж! – крикнул Ленни и с живостью отозвался: – Я здесь, Джордж! Здесь!

Через секунду Джордж появился в дверях и недовольно оглядел каморку.

– Чего это ты делаешь у Горбуна? Тебе нельзя здесь быть.

Горбун кивнул.

– Я им говорил, но они все одно вошли.

– Так почему же ты их не выгнал?

– Я не супротив, – сказал Горбун. – Ленни такой славный.

Плюм вдруг встрепенулся.

– Слышь, Джордж! Я уже все обдумал! И даже подсчитал, сколько мы можем заработать на кроликах.

Джордж сердито поглядел на него.

– Я, кажется, предупреждал вас обоих, чтоб вы никому ни слова.

Плюм сразу же оробел.

– Мы и не говорили ни слова никому, кроме Горбуна.

– Ну ладно, пошли отсюда. Господи, на минуту и то нельзя отлучиться.

Плюм с Ленни встали и пошли к двери.

Горбун окликнул старика:

– Плюм!

– Ну, чего тебе?

– Помнишь, что я говорил насчет огорода и всякой работы?

– Да, – сказал Плюм. – Конечно, помню.

– Так вот, забудь про это, – сказал Горбун. – Я пошутил. Я не хочу на ваше ранчо.

– Ладно, дело твое. Спокойной ночи.

Трое мужчин вышли. Когда они проходили через конюшню, зафыркали лошади и зазвенели уздечки.

Некоторое время Горбун сидел на койке и глядел им вслед, потом потянулся за склянкой с мазью. Он задрал рубашку на спине, налил на ладонь немного мази и начал медленно тереть спину.

V

Один конец огромной конюшни был почти до потолка завален свежим сеном, тут же стояли вилы с четырьмя зубьями. Сено высилось горой, полого спускавшейся к другому концу конюшни, и здесь было свободное, не доверху заваленное место. По сторонам тянулись стойла, и между перегородками виднелись лошадиные морды.

Было воскресенье. Лошади отдыхали. Они тыкались мордами в кормушки, били копытами в деревянные перегородки и звенели уздечками. Солнце проглядывало сквозь щели в стене и яркими полосами ложилось на сено. В воздухе летали мухи, лениво жужжа в жаркую послеполуденную пору.

Снаружи раздавался звон подковы о железную стойку и одобрительные или насмешливые крики игроков. А в конюшне было тихо, душно и жужжали мухи.

Ленни был один. Он сидел на сене подле ящика со щенками в том конце конюшни, где сено было навалено не доверху. Сидел на сене и разглядывал мертвого щенка, который лежал перед ним. Разглядывал долго, потом, протянув огромную ручищу, погладил его от головы до хвостика. И тихо спросил:

– Отчего ты издох? Ты ж не такой маленький, как мышь. И я не очень сильно тебя гладил. – Он приподнял голову щенка, поглядел на его морду и сказал: – Джордж, наверно, не позволит мне кормить кроликов, ежели узнает, что ты сдох.

Он вырыл ямку, положил туда щенка и прикрыл его сеном, но продолжал не отрываясь смотреть на холмик. Он сказал:

– Но я не натворил ничего такого, чтоб бежать и прятаться в кустах. Нет. Это еще ничего. Скажу Джорджу, что щенок сам издох.

Он откопал щенка, осмотрел его и снова погладил от головы до хвоста. Потом горестно продолжал:

– Но Джордж все одно узнает. Он завсегда все узнает. Он скажет: «Это ты сделал. Не вздумай морочить мне голову». И скажет: «За это ты не будешь кормить кроликов!»

Вдруг он рассердился.

– Как тебе не совестно! – воскликнул он. – Почему ты издох? Ты не такой маленький, как мышь. – Он схватил щенка, швырнул его в сторону и отвернулся. Потом сел, наклонившись вперед, и прошептал: – Теперь я не буду кормить кроликов. Джордж мне не позволит.

От горя он медленно раскачивался взад-вперед.

Снаружи послышался звон подковы, а потом несколько голосов. Ленни встал, снова подобрал щенка, положил его на сено и сел. Он опять погладил щенка.

– Ты еще маленький, – сказал он. – Мне говорили столько раз, что ты маленький. Но я не знал, что тебя так легко убить. – Он потрогал пальцами мягкое щенячье ухо. – Может, Джордж все-таки не очень рассердится, – сказал он. – Ведь про того сукина сына он сказал – это ничего.

Из-за крайнего стойла появилась жена Кудряша. Она подкралась тихонько, и Ленни ее не видел. На ней было то же яркое бумазейное платье и мягкие туфли, украшенные страусовыми перьями. Лицо было сильно нарумянено, и все локоны-колбаски висели на своих местах. Она молча подошла вплотную к Ленни, и только тогда он поднял голову и увидел ее.

В испуге он быстро зарыл щенка в сено. Потом бросил на нее враждебный взгляд.

– Что ты здесь делаешь, дружок? – спросила она.

Ленни смотрел на нее сердито.

– Джордж велел держаться от вас подальше. Не разговаривать с вами и вообще ничего такого.

Она засмеялась.

– Джордж всегда тобой распоряжается?

Ленни потупил глаза.

– Он сказал, что не позволит мне кормить кроликов, ежели я стану разговаривать с вами.

– Боится, как бы Кудряш не взъярился, – тихо сказала она. – Ну так вот, у него рука на перевязи, а ежели он к тебе пристанет, ты можешь сломать ему и другую. И не плети мне байку, будто рука у него попала в машину.

Однако Ленни твердо стоял на своем.

– Ну уж нет. Не буду я с вами разговаривать.

Женщина опустилась на колени рядом с ним.

– Послушай, – сказала она. – Сейчас все играют в подкову. Еще четырех нет. Они ни за что не бросят игру, покуда не доиграют кон. Почему ж мне нельзя с тобой поговорить? Мне ведь не с кем разговаривать. Я так одинока.

– Но я не должен говорить с вами, – настаивал Ленни.

– Я одинока, – повторила она. – Ты можешь разговаривать с кем хочешь, а я – ни с кем, кроме Кудряша. Иначе он бесится. Как думаешь, весело это – ни с кем не разговаривать?

– Но я не должен, – сказал Ленни. – Джордж боится, что я попаду в беду…

Она переменила разговор:

– Чего это у тебя там закопано?

И тогда Ленни снова охватила тоска.

– Это мой щенок, – сказал он горестно. – Мой щеночек.

И он смахнул со щенка сено.

– Да ведь он мертвый! – воскликнула она.

– Он был такой маленький, – сказал Ленни. – Я хотел только поиграть с ним… И он притворился, будто хочет укусить меня… а я – будто хочу его шлепнуть… и… шлепнул… А потом он был уже мертвый.

Она стала его утешать:

– Не огорчайся. Он ведь всего-навсего щенок. Возьмешь другого. Здесь их полным-полно.

– Я не про это, – сказал Ленни жалобно. – Теперь Джордж не позволит мне кормить кроликов.

– Но почему?

– Он сказал, что ежели я еще чего натворю, он не позволит мне кормить кроликов.

Она придвинулась ближе и заговорила успокаивающе:

– Ты не бойся, это ничего, что ты со мной разговариваешь. Слышишь, как они там кричат? У них на кону четыре доллара. Ни один с места не сойдет, покуда игра не кончится.

– Ежели Джордж увидит, что я разговариваю с вами, он мне задаст жару, – шепнул Ленни опасливо. – Он так и сказал.

Лицо ее стало злым.

– Почему со мной так обращаются? – крикнула она. – Почему я не имею права ни с кем поговорить? За кого они меня считают? Ты такой славный. Отчего ж мне нельзя поговорить с тобой? Я тебе ничего плохого не сделаю.