Западня - дю Террайль Понсон - Страница 34

– Моя кузина – сама доброта.

– Льстец! – прошептала Эрмина. – Но ваши заискивания не введут меня в заблуждение. Я прекрасно вижу, что больше ни на что не гожусь, раз часы досуга вы намереваетесь проводить явно не в моей компании.

– Так вы скоро станете черствой и злой, – сказал Самуэль.

– Нет, дитя мое, нет, ступайте с господином де Самазаном и хорошенько повеселитесь – это мое самое заветное желание. Вы видели моего маленького Шарля?

– Вашего сына? Я поцеловал его сразу по прибытии. Мне он показался немного бледным, – ответил Самуэль.

– Да. Вот уже несколько дней мне кажется, что он болеет.

«Вот черт! – подумал Семилан. – Только бы ему не взбрело в голову умереть. Мы в нем отчаянно нуждаемся, чтобы получить наследство матери и передать все права на него опекуну, то бишь господину де Сентаку».

– Но я надеюсь, это скоро пройдет. До свидания, господин де Самазан. – добавила она.

– До свидания, мадам. И благодарю вас за оказанный мне доброжелательный прием.

– До скорого, кузина, – промолвил Самуэль.

– До скорого, неблагодарный мальчишка, – ответила мадам де Сентак, слегка ударив Самуэля китайским веером по щеке.

Они вышли вместе, но не успели покинуть и переднюю, как до мадам де Сентак донесся голос Самуэля, обратившегося к Семилану с вопросом: – Вы много прочли книг об обязанностях и воспитании рыцарей?

– Десятка два.

– Надеюсь, вы дадите мне их почитать?

– Разумеется. Когда приедете взглянуть на доспехи, они будут в вашем полном распоряжении.

Эрмина на несколько мгновений погрузилась в задумчивость.

Она размышляла обо всем, что с ней произошло – о сцене, разыгравшейся в Бореше, о вмешательстве де Кастерака и де Самазана, о том, что рассказал ей первый, и о смелом, но в то же время робком признании в любви второго.

Она спрашивала себя и никак не могла понять, какое чувство ей внушает этот новый в ее жизни господин.

Презрение? Вряд ли.

Ненависть? Нет.

Любовь? Тем более.

Как бы там ни было, он не был ей безразличен.

В голове и душе Эрмины будто шла какая-то необычная работа. Ей казалось, что еще чуть-чуть – и она невзлюбит этого Самазана, слова которого порой звучали фальшиво. С другой стороны, дама не исключала и того, что какое-нибудь происшествие, пусть даже самое заурядное, пробудит в ней интерес к этому человеку, проявившему себя столь храбрым, защищая ее, и это ее пугало.

Поразмышляв некоторое время над сложившейся ситуацией, она едва заметно пожала плечами и сказала: – Подумаешь! Да я с ума сошла!

Тем временем Самазан и Самуэль, разговаривая на ходу, направлялись к крепостным рвам Интендантства.

Юноша, по натуре открытый и наивный, не переставая задавал вопросы по теме, представлявшей для него такой интерес.

Семилан отвечал на них весьма изобретательно, ведь нетрудно догадаться, что расспросы юного кузена Эрмины то и дело ставили его в тупик.

В действительности сей бандит знал о рыцарских эпопеях лишь горстку разрозненных исторических фактов, почерпнутых скорее из рыцарских романов, чем из специальной литературы.

Но он был слишком заинтересован в том, чтобы усыпить бдительность юного Самуэля и стать его другом, и поэтому не имел права колебаться перед тем, как ответить на очередной его вопрос.

– Ах! – воскликнул наконец Давид, в порыве энтузиазма. – Я так хочу, чтобы провидение дало мне шанс совершить подвиг, достойный времен рыцарства.

На свете найдется совсем немного молодых людей, которым подобная мысль ни разу не приходила в голову.

– Славные у вас желания, – заметил Самазан.

– Почему вы считаете, что подобный случай мне так и не представится?

– Причин тому несколько, и первая из них заключается в том, что мы живем в очень прозаическое время, когда невинных принцесс злодеи преследуют очень и очень редко.

– Вы же сами прекрасно знаете, что это не так, ведь кому, как не вам, довелось спасать мою кузину.

– То была счастливая случайность.

– Но ведь она выпала на вашу долю?

– Вторая причина сводится к тому, что в наши дни, к счастью, злодеи имеют дело с жандармами, в которых нет ничего рыцарского, но которые без колебаний выполняют свой долг.

– Ах, как же мало в вас поэзии…

– Да нет, я просто констатирую действительное положение вещей.

– Послушайте, – настаивал на своем Давид, – я великолепно сижу в седле, а оружие держу в руках чуть ли не с младенческого возраста, управляясь одинаково хорошо что с саблей, что со шпагой. Вполне сносно стреляю из пистолета… И зачем мне это все нужно?

– Чтобы быть хорошим дворянином.

– Этого мало.

– Если вы так хотите освоить ремесло странствующего рыцаря, то ни во Франции, ни в Европе этого вам сделать не удастся, – сказал Семилан.

– Но тогда где?

– В Америке, в Индии. В первую очередь в Индии.

– Да, в точности как мой прадед. Я уже думал об этом. Но ведь мне всего четырнадцать лет.

– В самом деле? А выглядите вы на все шестнадцать.

– Даже если бы вы дали мне двадцать, это не прибавило бы ни единого дня к моему истинному возрасту. Мне еще целых семь лет придется терпеть опекуна и членов семейного совета, которые не обладают ни одним из качеств, необходимых для того, чтобы понять рыцарство. Как следствие, если я отправлюсь бродить по свету, они заставят меня вернуться домой, используя для этого все предусмотренные законом возможности, как говорится в церемониальных бумагах, которые мне время от времени читают.

– Вы очень несчастны! – с улыбкой произнес Семилан.

– Не смейтесь. Я испытываю потребность в приключениях и прихожу в ярость при мысли о том, что мне придется дожидаться совершеннолетия.

– Вряд ли вам стоит жаловаться, – ответил на это бандит. – В двадцать лет вы станете еще сильнее и, в сущности, даже моложе, чем сейчас. К тому же, как знать, ведь в жизни вполне может произойти какое-нибудь событие, которое позволит вам испытать свою силу и храбрость, причем в тот момент, когда вы будете меньше всего этого ожидать.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил юноша, догадавшись, что Семилан что-то недоговаривает.

– Ничего.

– Неправда.

– Нет, уверяю вас.

– Умоляю вас, говорите.

Семилан сделал вид, что прилагает над собой усилия, чтобы справиться с сомнениями.

– Нет, дитя мое, это было бы ошибкой.

– Ошибкой? Вы чего-то боитесь?

– Да! Я боюсь… боюсь! Послушайте, друг мой, давайте на этом остановимся! Сдержите обещание и приходите ко мне послезавтра.

– Ну да, я знаю, вам со мной скучно, – грустно произнес Самуэль.

– Глупости!

– Да, в противном случае вы сказали бы мне – ведь я страстно желаю знать то, что вы от меня скрываете.

– Дитя мое, я просто хотел заметить, что человек, каким бы богатым он ни был, не может осуществить все свои желания.

– Вы думаете, я этого не знал?

– Еще бы! – воскликнул Самазан.

– Сударь, меня воспитывали весьма недурно для того, чтобы я знал, чего стоит принадлежащее мне состояние, и поверьте, я ценю его не выше, чем оно того заслуживает.

– Ответ, достойный не мальчика, но мужа. Примите мои поздравления.

– Ну что же, раз уж вы так думаете, то попрошу вас отнестись ко мне как к мужчине и довести наконец до конца свою мысль.

– Послушайте, друг мой, давайте я буду относиться к вам как к другу, заслуживающему всяческого доверия.

– Я весь внимание.

– Упомянув о том, что пришло мне в голову, я испугался, что вы можете совершить какое-нибудь безумство, после чего ваши родные, опекун, семейный совет и мадам де Сентак возложат на меня ответственность за все безрассудства, которые вы можете натворить.

– Вы полагаете, я не умею хранить тайны?

– Ни на секунду в этом не сомневаюсь, – сказал Семилан, посредством всех этих недоговорок и препятствий еще больше возбуждая любопытство юноши.

– В чем же тогда дело? – спросил тот.

– Ну хорошо! Может случиться так, что вы, ввязавшись в какую-нибудь авантюру, переоцените свои силы, с вами произойдет та или иная неприятность, а отвечать за все придется мне.