Иная судьба. Книга I (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна - Страница 53

Аккуратно подпиленный ноготь указал на затейливую цифровую вязь.

— Страница под порядковым номером сто тридцать три. Листаем, ищем… Умоляю, осторожно… Вот вам глава вторая, искомая. Зачитываем её и при необходимости возвращаемся назад. Обратите внимание на эту деталь, вам не нужно разыскивать Ог-лав-ле-ни-е, я заложил его специальной закладкой. Отыскиваете следующую главу, отвечающую на интересующий вас вопрос — листаете и находите нужную страницу… Не правда ли, удобно?

Чтобы сделать секретарю приятное, Марта покивала. На самом деле у неё от волнения настолько рябило в глазах, что она была не в состоянии прочесть ни строчки. Господин Фуке придвинул подставку с книгой ближе к маленькому диванчику без подлокотников, но с высокой удобной спинкой. Девушка уже знала, что называется он чудно — к а н а п е.

— Для начала — превосходно, — сказала Марта, припоминая уроки старого дракона. — Благодарю вас, уважаемый мэтр Фуке, пока что этого хватит. Не смею более задерживать.

Сказала-то из опасения, что учёный секретарь принесёт ей для ознакомления ещё одну чудо-книгу, и сама испугалась: правильно ли она себя ведёт? Но, должно быть, попала в точку, потому что секретарь не усмехнулся, не скривился после её слов, а лишь почтительно наклонил голову.

— Всегда к вашим услугам, сударыня. Если вам понадобится какое-то разъяснение — буду рад ответить на все вопросы.

Откланявшись, он легко сбежал по лестнице. Тяжёлая створка двери еле слышно скрипнула, бережно прикрытая рукой невидимого лакея. Марта со страхом посмотрела на разверстую, как ей показалось, книжную пасть…

И начала с Ог-лав-ле-ни-я, будь оно неладно…

Одолев полстраницы, она взмокла, будто дрова рубила. Однако упорно продолжала вгрызаться в текст. Перед Арманом она не лукавила — читала действительно медленно, но то бы ещё полбеды… В книге оказалось слишком много длинных слов, вроде бы и знакомых, но в немногих детских книжках, что она изучила вдоль и поперёк, перечитывая племянникам, таких не встречалось. Пишется-то слово, чаще всего, не так, как слышится, попробуй, одолей… Она разбирала одно за другим, но от излишнего усердия смысл прочитанного ускользал. И кто это всё насочинял? Неужели нельзя изъясняться проще?

«Этикет есть не что иное, как собрание (свод) правил и формальностей, касающихся внешности и образа действий в обществе, которое принято называть благовоспитанным.

Само слово «благовоспитанный» показывает, что «приличные манеры» есть нечто приобретаемое, прививающееся человеку воспитанием. Действительно, хорошее, благое воспитание прививается с детских лет. С самого нежного возраста о ребёнке заботится нянюшка, стараясь, чтобы вверенное ей дитя было вежливо и опрятно, затем гувернёры и гувернантки продолжают то, что начали няни, и, наконец, с переходом из детского в юношеский возраст молодые особы начинают посещать общество и здесь, под руководством матери, заканчивают своё воспитание, т. е…» Что ещё за «т. е.»? «…окончательно усваивают весь цикл приличных манер и светского этикета…»

С пятого на десятое разобрав, о чём идёт речь, Марта совершенно неблаговоспитанно зашмыгала носом. У неё-то не было ни нянек, ни гуверн… язык сломаешь об это слово. А главное — невыносимо жалко стало, что так мало помнила она матушку. Господам-то с пелёнок вдалбливают, как себя вести, куда ж ей тягаться, простой девчонке, а вот была бы рядом маменька — она бы помогла… Сквозь туман непрошенных слёз девушка продолжала упорно вычитывать предложение за предложением. Хорошо, что буквицы были крупные, округлые, красивые, сами в слова складывались.

«Из сказанного не следует, однако, что умение держать себя в обществе и усвоение правил хорошего тона, особенно внешней полировки светского человека, может быть приобретаемо исключительно с детства, путём воспитания; напротив, жизненный опыт показывает, что каждый взрослый человек, хотя бы и выросший на деревенской почве или где-нибудь в отдалённой провинции, может вполне перевоспитать сам себя и стать в полном смысле приличным человеком, т. е…» Опять это загадочное сочетание! «…т. е. усвоить все правила светских приличий настолько, что в лучших домах, среди природных аристократов, он ничем не выкажет своего плебейского происхождения и будет держать себя с тактом и изяществом настоящего дворянина. Ибо, как сказал один из мудрецов: великие свершения достигаются не силой, а упорством».

Сморгнув, Марта перечитала ещё раз.

До чего же длинно, пока до конца предложения доберёшься — забудешь, с чего начала… Но суть она уловила. И задумалась. Чай, не дураки книгу-то писали по приказу самого Его Величества, просто так не скажут… Значит, даже простому человеку сия наука этикетная может быть доступна, нужно только как следует постараться. Не силой, а упорством. Заучивала же она перед первым причастием целые страницы из Катехизиса, не с первого, конечно, раза, но ведь до сих пор помнит! И тётушка Доротея, что наставляла всех деток перед конфирмацией, её, Марту, очень хвалила. Значит, и здесь… Нужно только как следует постараться. А работать ей — не привыкать.

«В семье», «Об обязанностях вообще», «Торжества. Семейные праздники», «Светский этикет», «Увеселения», «Общие советы в разных случаях жизни». И это только части, шесть частей, а внутри каждой — по несколько глав! Взгляд невольно зацепился за самую последнюю: «О прислуге». Из любопытства Марта заглянула на указанную страницу.

«Хозяева никогда не должны забывать, что отдавать приказания гораздо легче, нежели исполнять их. Они всегда должны помнить, что прислуга — такой же ближний, который по взаимному договору, за условленную плату, соглашается исполнять их волю и подчиняет себя их приказаниям, чтобы посвятить службе им своё время и свои силы.

С прислугой всегда следует обращаться добродушно, однако, вместе с тем, не унижать и чувства собственного достоинства; избегать всякой фамильярности с ними; не слушать их разговоров и не вступать в разговоры с прислугой; только при таком обращении можно сделать её внимательной и предупредительной к нам, и вместе с тем довести до того, чтобы все возлагаемые на неё поручения она исполняла с готовностью и с соблюдением должного порядка. В особенности не должно вступать в спор с прислугой и лучше всего отказывать ей от должности без дальнейших неприятностей».

Не удержавшись от крестьянской привычки, Марта почесала в затылке. Эх… Что-то не больно церемонились с её сводной сестрицей в баронском замке, то по щекам налупцуют, то щипцами прижгут. А уж орали-то так… Про то, как лакеи в углах то и дело зажимали, лучше не вспоминать. Не просто так в горничных девушки долго не держались. А ежели Анна и здесь, в Гайярде, не стеснялась — понятно, почему на Марту при знакомстве все так странно поглядывают. Видать, герцог с герцогиней совсем разные книги в детстве читали.

Впрочем, Евангелие тоже добру учит, а понимают его все по-разному: и пастор, и его сестрица. Барон вот грамотный, в Святое писание хоть раз в жизни, да заглядывал, а какие дела творит, хоть и немощный? Ой, что-то она не о том думает. Работать надо. И не скакать по книжке вдоль и поперёк, а вернуться к началу, чтобы не упустить ничего.

…И всё же дело шло туго. Спасали красочные интересные картинки на каждом листе, но Марта старалась не отвлекаться, одержимая идеей познать как можно больше. Не удивительно, что через час с небольшим она выбилась из сил, а на покрасневшие глаза навернулись слёзы. Такой её и застал герцог.

— Вот так так! — сказал он огорчённо, подсаживаясь рядом. Марта всплеснула руками, и этот радостный жест заставил сердце герцога ответно затрепетать. — Я-то надеялся, что ты меня встретишь, как вчера, а ты тут зачиталась… Ни-ни, — он перехватил вскочившую в смущении девушку и ловко усадил на колени. — Милая, я рад, что ты нашла себе занятие. Ну-ка, рассказывай, что тебя так огорчило? Ты что — плакала?

— Что вы, ваша свет… — Марта осеклась. Герцог вопросительно приподнял бровь. — Жильберт… — неуверенно выговорила Марта. Глаза мужчины потеплели.