Иная судьба. Книга I (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна - Страница 30

Новый сон был спокойным и добрым. Несмотря на то, что даже в нём хотелось есть.

— Госпожа! — раскудахтались Берта и Герда. — Ах, госпожа, что же вы нас не позвали!

Марта недоумённо повела плечом. А зачем звать-то? Платье, что ей заботливо оставили разложенным в кресле, можно было надеть без посторонней помощи — оно зашнуровывалось спереди, поскольку было изначально предназначено для горничных, им слуг не полагалось. Со всем остальным хлопот тоже не возникло — ни с бельём, ни с чулками. Туфли, правда, снова оказались чуточку великоваты — такая уж у Марты была миниатюрная ножка, словно у настоящей Синдереллы. Но она подложила в носки кусочки мягкой замши, кем-то предусмотрительно оставленные, потопталась — вроде бы сойдёт, только каблучок непривычно высоковат, раньше-то она ходила в основном в сабо. Да ещё однажды на праздник дядя подарил ей нарядные сапожки, которые она и обула-то два-три раза, не больше…

А потом тихонько зашептались за дверью — и заглянули две девичьих головки, светленькая и рыженькая, в аккуратных кружевных наколках. Глянули, ойкнули, отпрянули и сунулись снова. Пока Марта не догадалась сказать, что можно войти.

Они хлопотали вокруг «госпожи», а той было и неловко и чуть смешно. Ведь она не старше этих девочек, но почему-то — обхаживали именно её, расправляли воланы на платье, пытались сделать высокую причёску, но, по её настоянию, так и оставили две косы; ей — одной! — снова накрыли столик и поставили большую чашку крепкого, как вино, горячего бульона и целое блюдо с крошечными пирожками, которыми так и хотелось набить карманы… К сожалению, кармашков в платье не было, жалко-то как, не запасти вкусностей… Пить бульон в присутствии других, когда те смирно стояли рядом, а Марта сидела — было вообще уже чудно. А на предложение Марты присесть и угоститься девушки только затрясли головами и посмотрели на неё с таким обожанием, что «госпожа» чуть не поперхнулась.

…Дома если ей удавалось за столом запустить два-три раза ложку в общую миску — и то ладно, считалось, что ей хватит. Тётка бдительно следила, чтобы весь её многочисленный выводок был накормлен — а у неё своих две девки, от первого мужа, что помер в оспу, да от Жана четверо — две пары близняшек. Поневоле будешь поглядывать, чтобы каждому кусок достался.

А тут всё это богатство — ей одной… Даже не верилось.

И это было ещё простейшим испытанием. А вот когда она робко поинтересовалась, можно ли ей пойти посмотреть замок, а девочки дружно ответили:

— Госпожа, вы ведь госпожа, что хотите, то и делаете, на всё ваша воля!

… вот тут у неё чуть голова не закружилась от страха. Это куда же её вознесло? Никогда Марте не приходилось кем-то командовать, разве что младшими племянниками, да и то — больше с шутками да прибаутками, попробуй на них голос повысь, влетит от тётки. А тут… Живо вспомнились ей Аннины вопли: «Дядя, пусть ей уши отрежут!» Это что же — такая власть над людьми была даже у соплячки? И всё потому, что госпожой родилась? Нет, она, Марта, никогда так не сможет…

Да и не нужно, шепнул ей глас рассудка. То-то у его светлости такой пасмурный вид был, когда он вроде бы потерянную супружницу увидел… от большого счастья, не иначе. Не хватало ещё стараться на неё походить… В конце концов, Марта хорошо помнила давнишний разговор в карете: что, мол, сюда, в Эстре, приехала совсем другая Анна. Значит, ту, вроде бы похищенную, никто и не знал. Вот и незачем ей походить на вздорную и крикливую бывшую хозяйку. Нужно просто подлаживаться под здешние порядки, устои, как… как замужем девушка в чужую семью переходит и по законам мужниной семьи живёт. А что? Рассказывают, что в других деревнях совсем иные обычаи, а если доводится крестьянке за городского выйти — там ещё чуднее разница. Но привыкают же…

Будь что будет.

— А можно мне… — Поправилась. — Я бы хотела посмотреть дом, походить тут… Вы могли бы мне всё показать?

— О, госпожа Анна, — почтительно ответила Берта, — у нас свои обязанности, мы дальше ваших комнат и если куда по делу — ходить не можем, нам запрещено…

— А вот если больших гостей по дому водить — так этим господин дворецкий ведает, — подхватила Герда. — От подвалов до самой башни, и вокруг ещё обведёт, всё до последнего кирпичика покажет. Изволите позвать?

— Зачем же, я и сама его найду. — Девушки захлопали глазами, и Марта поняла, что сморозила что-то не то. — Он человек пожилой, ему, наверное, нелегко будет самому-то столько ходить…

Лица девушек посветлели.

— Ой, ну что вы, знаете, как он наш Гайярд любит! Гайярд — это так наш замок называется, помните? Он его просто обожает, — сообщила Берточка. — Никому не уступит такую работёнку. Пойду, скажу, что вы просите зайти…

И не успела Марта слова вставить — взметнула накрахмаленным передничком, застучала накрахмаленными юбочками и умчалась.

«Я прошу его зайти», — мысленно повторила Марта, запоминая. «Ага. Даже если он здесь самый главный над всеми — но его светлость над ним хозяин, а я — жена…» Она порозовела. «… жена его светлости. Стало быть, хозяйка. Ой, как бы не ляпнуть глупость какую, а то скажут: ворону привёз его светлость, а не жену…»

«гайярд», — ещё повторила она красивое звучное название. «гайярд…»

И поспешно поднялась навстречу пожилому дворецкому. А тот явился так быстро, будто ждал, когда позовут.

В душе у мэтра Гийома творился полный разлад. С одной стороны, он вроде бы и уверился в том, что прежняя герцогиня на самом деле была фальшивой, а эта — настоящая; да и подслушанный у кухонных дверей разговор заставил серьёзно призадуматься. По всем статьям выходило: совсем не такая теперь госпожа Анна, что была у них раньше, небо и земля… Может, и так, однако не зря говорят: в тихом затоне черти водятся. Та, что год назад приехала из Фуа, тоже поначалу была тихоней, а потом как разошлась… Но и к ней приспособились. А чего ожидать от этой? Хуже всего, что хозяин, кажется, решительно принял её сторону, и если что не так — уже не пожалуешься…

Мэтр был крайне удивлён, что новая хозяйка сама его встретила. Она встала, когда он вошёл! А ведь, собственно, дворецкий, несмотря на звучное название должности, всего-навсего старший лакей, поставленный над остальными, невелика птица, если подумать, хоть его светлость и представил мэтра супруге столь торжественно. Анна де Фуа-прежняя лишь соизволяла скосить глаза при его появлении да холодно ставить в известность о том, что ей нужно; эта же — встретила, смущённо поздоровалась. И, глядя прямо в глаза, попросила показать её новый дом.

…Он готов был без устали рассказывать о коллекциях вин в хозяйских погребах, но заметил, что госпожа Анна с трудом сдерживает дрожь, и обругал себя последними словами: платье на герцогине было лёгенькое, а в подвалах царил, соответственно, могильный хлад, совсем не подходящий для легко одетой женщины. Поэтому прямо из погребов он повёл её смотреть кухни. Вот где царило вечное пекло! Хозяйка была поражена не столько размерами кухонь, сколько тем, что их было две: одна для господ, другая «чёрная», для прислуги и охраны, и ещё неизвестно в которой запахи были упоительней! И в обеих царствовала тётушка Дениза, разгорячённая печным жаром и властью над десятком поваров и полусотней поварят и посудомоек, над кладовыми и ледниками, над коптильнями, жаровнями и котлами. Но даже она не смогла устоять против восхищённого взгляда новой госпожи и щедрой рукой самолично плеснула в фарфоровую миску замечательного супчика с гусиными потрошками, когда герцогиня согласилась снять пробу и убедиться, что для простого люда готовят так же вкусно и сытно, как для господ.

Они прошли мимо людских, обустроенных куда лучше, чем у многих в Эстре: здесь у самого скромного подметальщика была собственная койка, никто не спал по очереди в пару с другим, а в помещениях было чисто, сухо, уютно. Конечно, о казармах мэтр лишь упомянул, а водить новую хозяйку не стал, ибо нечего делать молодой женщине среди солдатни, хоть кое-кто из рейтар и благородного происхождения. Зато они почтили вниманием конюшни, поскольку знатным господам не зазорно интересоваться благородными лошадьми. Там Петер пообещал подобрать хозяйке самую смирную и благонравную кобылку, потому как «на той оторве, что под прошлой оторвой была — нынешней просто невозможно ездить, снесёт». Герцогиня не сводила глаз с вороных и серых в яблоках красавцев, а один из них даже выпросил у неё невесть откуда взявшуюся краюшку. Должно быть, Петер подсунул, не мог же хлебушек сам собой оказаться зажатым в господской ладошке…