Иная судьба. Книга I (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна - Страница 26

— Вот сейчас и узнает. Все они там были… рядом, так их и нашли. Продолжать, ваша светлость?

Анна открыла мутные глаза. Неверящим взглядом уставилась в потолок. Затем на герцога. И затрясла головой:

— Не… не надо! Нет!

Его светлость откинулся на спинку стула.

— Смотри, Анна, смотри. Им тоже было больно и страшно… Продолжайте, мэтр Роше.

… На этот раз Анна застонала не сразу: сперва охнула, в кровь прикусила губы, странно дёрнулась, сжимая ягодицы… и задышала часто, прерывисто. В открытых глазах нарастали боль и обречённость. «Нет. Нет… Не дождётесь…» — шептала низким, почти мужским голосом. Тело её стало как-то неестественно выпрямляться, ноги напряглись, вытянулись в струнку, она словно нашаривала ими опору, пыталась удержаться — если не на ступнях, так на кончиках пальцев… Это продолжалось недолго. Икры свело судорогой. Колени подогнулись. Несчастная захрипела, и вдруг изо рта у неё хлынула кровь. Голова с широко раскрытым ртом откинулась назад под странным углом.

— Кол вышел, — угрюмо пояснил менталист очевидное. — Этот хоть недолго терпел: сердце пропороло, умер быстро. Не всем так… Нескольких, кто покрепче, наши ещё живыми застали. Сняли, напоили маковым отваром, чтобы не мучились… Продолжать, ваша светлость?

Герцог, не сводя глаз с бездыханного тела, покачал головой.

— Ждите. Может, и не понадобится.

В пыточной стояла тишина. Его светлость угрюмо вглядывался в искажённое предсмертным оскалом лицо, потерявшее даже следы былой миловидности. Да и мудрено было сохранить хоть что-то, Смерть редко кого красит, разве что святых, для которых кончина светла и благостна… Нынешняя, что пришла за этой женщиной, была отвратительна и не внушала ни скорби, ни благоговения.

— Похоже, всё, ваша светлость, — тихо сказал менталист. — Или почти всё. У неё повышенная чувствительность к воздействию, двоих хватило с избытком. Будьте осторожны, может успеть сказать что-то, такое редко, но бывает.

— Ах, Анна, — тихо, но отчётливо, произнёс герцог, — какая же ты всё-таки… дура. Ты так ничего и не поняла. Тебя использовали как пешку, как самую мелкую фигуру… и выкинули, когда не стала нужна. Гордон, сволочь, подставил тебя, предал, отказался…

По застывшему лицу казалось бы умершей пробежала судорога. Клацнули зубы. Глаза открылись. Менталисты, не сговариваясь, шагнули вперёд, прикрывая герцога от возможного предсмертного проклятья.

— Чтоб ты… — прохрипела Анна. Над магами и человеком вспыхнула сфера защиты. — Гордон, скотина, бриттское отребье, чтоб ты сдох, змеёныш… Я тебя доста…

И умерла. На этот раз — навсегда.

Менталист из Анжи грузно осел на пол. Коллега еле успел его поддержать, не позволив распластаться на каменных плитах.

— Сапфирит ему, — гаркнул его светлость, — быстро, быстро, чего вы ждёте? Вот же он, у вас на столе!

Комендант, выхватив из коробки кольцо, перебросил, чтобы не терять времени, дознавателю, тот вложил его в руку надорвавшегося собрата и покрепче сжал пальцы. Курьер глубоко вздохнул и очнулся.

— Оставите это себе, мэтр Роше, — распорядился герцог, убедившись, что маг приходит в себя. — Благодарю вас обоих. Можете рассчитывать на любую компенсацию.

Менталисты сдержанно поклонились. Они знали, что его светлость держит слово. Достаточно было наведаться на следующий день к казначею — и получить щедрые премиальные. Сапфирит останется у Роше — и это справедливо, потому что расход сил при трансляции предсмертных воспоминаний чрезвычайно велик, не сопоставим с простым считыванием. Каждый получит в полном соответствии с затраченными усилиями. Его светлость, как всегда, справедлив и щедр.

Маги ушли. Здесь в их услугах больше не было необходимости.

Остальные не трогались с места. Казалось, дело закончено, чего же более? Но герцог всё ещё всматривался в лицо покойной, пытаясь прочесть в своём сердце — что же он ещё чувствует? Ненависти не было. Жалости тоже. Смог бы — заставил её умереть за половину всех погибших, а память остальных перекинул бы на паука, засевшего в бриттском посольстве. Дипломатическая неприкосновенность, черти её дери… Он не трогался с места, остальные выжидали. Писарь по знаку коменданта набрасывал объяснение по изъятию согласно высочайшей воле особо ценного предмета из вещественных доказательств, заплечных дел мастера в очередной раз просматривали своё хозяйство — вдруг его светлости вздумается продолжить? Все хорошо помнили о двоих умертвиях, которые были повязаны вместе с беглой преступницей и содержались сейчас в камере неподалёку. Им полагалось бы вообще не высовываться из Некрополиса, единственного места во всей Галлии, где легально могли пребывать подобные существа. И уж, безусловно, необходимо было выяснить, как они миновали двойные кордоны и с какой целью находились рядом с герцогиней. Дабы не упустить очередного прорыва.

Герцог смотрел на Анну.

Что-то было не так. Не завершено. Несмотря на оскал Разрушительницы наслаждений и Разлучительницы собраний, на её тяжёлое давящее присутствие. Его светлость вновь погрузился в собственные ощущения, временно отключившись от внешнего мира. Что не так?

Неким шестым чувством он уловил появление рядом кого-то ещё. Но верный Винсент молчал — и не потому, что его могли нейтрализовать, нет, герцог бы почувствовал эмоции молочного брата… Появился кто-то, кого не впустить не могли. Равный по силе и влиянию ему, сиятельному герцогу, правителю Галлии, любимцу короля.

Открыл глаза, покосился на мощную фигуру одесную.

— А вы здесь зачем, ваше высокопреосвященство? — поинтересовался не слишком вежливо. Он не любил вмешательства церковников, но… приходилось смириться. Дело с Анной вышло за рамки личного и обрело государственный размах Хорошо ещё, с тайной службы его величества никто не заявился…

— Затем, — коротко и не совсем по чину ответил архиепископ Эстрерский, также не обременяя себя этикетом. Ему было не до того. — За этим же самым. Сейчас начнётся.

И уставился тяжёлым взглядом на дрогнувший живот покойной.

Герцог медленно встал.

Не надо было отпускать менталистов. Какая-никакая, а всё ж магия, сейчас пригодилась бы… Краем уха уловил, как лязгнула шпага, вынимаемая капитаном из ножен. Напряжение, разлитое в воздухе, схватило за горло.

Внутри неостывшей плоти шевелилось нечто живое. На округлости живота образовалась заметная выпуклость, двинулась к пупку, метнулась вниз, в сторону, вспучила бок, натягивая кожу… Как будто некое существо тыкалось изнутри, пытаясь найти выход.

— Это что ещё… — только и смог выговорить герцог.

— Дьявольское созданье, — мрачно сказал его святейшество. И перехватил поудобнее пастырский посох. — Хорошо, что здесь и сейчас…

Живот Анны вспух, всё тело затряслось мелкой дрожью. Рубец-стигмат лопнул, края раны расползлись, и в получившийся разрез стало протискиваться… протискиваться…

Герцог не успел э т о разглядеть. Молния, сорвавшаяся с навершия посоха, выжгла утробу покойницы вместе с пытающимся неестественно родиться содержимым. И даже привыкший ко всему на своей работе палач Анри перекрестился с облегчением.

Страшно завыли два нечеловеческих голоса за стеной. Послышались гулкие удары. Кто-то колотился в обитые железом двери.

— Чуют гибель своего отродья… — с удовлетворением заметил архиепископ. Кивнул на то, что осталось от тела. — Отпеть как христианку… Да очнитесь, ваша светлость, мы не закончили! У вас два экземпляра этих тварей, уже достаточно взрослых, чтобы сопротивляться. Я приехал за ними.

— Уже донесли, — мрачно констатировал герцог, оторвавшись, наконец, от страшного зрелища обожженной плоти, некогда бывшей его супругой.

— Ну, зачем же так… Доложили, — поправил архиепископ. И повернулся к коменданту. — Отпеть, как я и сказал, дабы позаботиться о бессмертной душе, затем сжечь — для недопущения остаточной скверны. Поверьте моему опыту, так будет спокойнее.

Герцог поморщился. Однако затевать с представителем Церкви свару из-за решений, которые он и сам бы принял — глупо. Особенно с этим представителем… Украдкой покосился на мощную фигуру, распирающую скромную монашескую рясу. Архиепископ, несмотря на высший чин, тяготел к простоте и удобству, а богато расшитые стóлы сковывали движения и чересчур давили на могучие плечи бывшего военачальника.