Иной среди Иных - Каплан Виталий Маркович - Страница 23

– Дмитрий, – устало протянул Борис Игнатьевич. – Поймите, что именно в Ночном Дозоре вы как раз и могли бы приносить наибольшую пользу. Не мне, не Светлым – а людям. Обычным людям. Которых вы, вообще-то говоря, обязаны любить как самого себя. По заповеди Спасителя. Как знать, не этого ли в сложившихся обстоятельствах требует ваш долг христианина? И не бежите ли вы сейчас от своего креста?

И что ему ответить? Звучало это заманчиво, открывало лазейку… и даже не слишком обдерёшь бока, протискиваясь. Господи, взмолился Дмитрий, ну помоги… Снова помоги, как утром. Дай разумение… Ведь я же не выстою. Сломает он меня… это не Антон с Леной… это настоящий…

Он сам не знал, кто «настоящий». Искуситель? Князь ада? Нет, не чувствовалось в пожилом Ином ничего этакого… инфернального. На какие бы чудеса он ни был способен – всё равно ведь человеческое… слишком человеческое.

Но старик в кресле ждал ответа. А слов не было. Господь не спешил с подсказкой.

Почему-то вдруг Дмитрию стало скучно. И он вновь взглянул на часы – теперь уже в открытую.

– Вы очень складно говорите. Но ведь вы же сами не верите во Христа? Значит, все ваши слова – это попытка посмотреть на вещи моими глазами. Но этого у вас никогда не получится, потому что у вас нет веры. Я… извините, но я уж как-нибудь сам разберусь со своей совестью и со своим крестом. А сейчас… Вы извините, но мне пора. Меня жена в больнице ждёт. И сын… Борис Игнатьевич… Ну вы что, силой меня тут будете держать?

– Ладно, идите, – шеф Ночного Дозора махнул рукой. – Но вы же понимаете, что этот разговор будет не последним?

– Да уж понимаю, – вздохнул Дмитрий.

– И, пожалуйста, ни во что больше не встревайте, – попросил Борис Игнатьевич. – Тёмные же теперь от вас не отстанут. Охоту они на вас начали. Вы, чуть что – звоните обязательно. Антону или лучше сразу мне. В вашем мобильном уже есть мой номер. До встречи, Дмитрий. Скажите Наташе, чтобы вас подвезли до больницы.

Выходя из кабинета, он вдруг остановился на пороге. Внезапная мысль – наивная, полудетская, заставила его обернуться.

– Борис Игнатьевич… Вот объясните… Раз уж вы следили тогда за мной в электричке … Вы помните, что сказал Валера об Иисусе? За что получил по физиономии? А вот вы… Вы что об этом скажете? О его словах?

Старик в чёрном кожаном кресле молчал долго. А ответил – коротко.

– Без комментариев. Легенды такие действительно среди Иных ходили, а уж насколько им доверять… Иные живут долго. Очень долго. Но сейчас на Земле нет ни одного Иного, своими глазами видевшего Христа. Значит, всё это – вопрос веры.

Дмитрий кивнул и вышел из кабинета. Выпрашивать автотранспорт у секретарши он не стал. На метро доедет, не развалится…

14.

Аня отговорила его ехать первой электричкой. Ну, не успеет к ранней литургии, так успеет к поздней. А надо же ему хоть немного выспаться, после всех переживаний.

Самой ей тоже не мешало бы отоспаться, но куда там! Она прочно прописалась в больнице, не отходила от Сашки. Объективной нужды не было, функции коры восстановились полностью, стопроцентно. Лариса Викторовна сперва всё поговаривала о научной публикации – неслыханно, сенсационно. Но потом осознала – а о чём писать-то? Никаких новых методик не применялось. Просто разрушенный мозг вдруг оказался здоров. Ни с того ни с сего. Засмеют коллеги. Чудо Господне к диссертации не подошьёшь.

Оставались, конечно, переломы. Но это, по словам врачей, был вопрос даже не месяцев – недель.

Дмитрию не пришлось ничего доказывать жене – та сама велела ему завтра же ехать в Лавру. Приложиться к раке преподобного Сергия, помолиться, поблагодарить Господа за чудесное исцеление.

– И Татьяне сегодня же позвони, пускай батюшке передаст! Это ж такое чудо… мы оба недостойны его.

В последнем Дмитрий нисколько не сомневался. Насчёт себя так уж точно. …На Ярославском вокзале было людно, шумно, суетливо. Подходил к концу дачный сезон – и горожане стремились доделать бесконечные садовые дела. Даже хмурое небо, намекавшее на скорый дождь, никого не пугало. Москвичам ли шарахаться от капризов погоды?

В каждую кассу стояла изрядная толпища, и двигались очереди в темпе медленного танца. Дмитрий уж всерьёз прикидывал, а успеет ли он на отходящую через десять минут Александровскую электричку, как откуда-то спереди его окликнули:

– Дмитрий Александрович! Здравствуйте.

Он машинально шагнул вперёд на голос – и тут же очередь сзади плотно сомкнулась. Теперь если что – «вас тут не стояло, мужчина».

– Дмитрий Александрович! Вы тоже куда-то едете?

Максим Ткачёв стоял почти у самого окошка кассы. В синей джинсовой куртке, с маленьким рюкзачком на плече. Очень обрадованный встрече.

– Доброе утро, Максим!

– Вам куда билет брать? – деловито спросил мальчик. – Давайте деньги. Стоявшая за ним старуха высказалась в пространство, что вот, мол, всякие там норовят по блату влезть без очереди, а электрички у всех уходят. На что Максим, повернувшись к скандальной бабке, совершенно спокойно ответил:

– Ну как же вы не понимаете? Ведь это же мой классный руководитель! Оказалось, им на одну и ту же электричку. Максим ехал до конца, до Александрова.

– У меня там бабушка живёт, – пояснил он, когда они вышли через турникеты на платформу. – Вот я и еду…

Вид у него почему-то был не особо весёлый.

– А нам сказали, что вы болеете, – сообщил Максим в тамбуре. Только туда и удалось войти – вагон был набит под завязку. – У нас алгебру Наталья Афанасьевна замещает. А геометрию пока никто. А вы когда вернётесь?

– Да завтра уже выйду, – сказал Дмитрий. – У меня тут, понимаешь, проблемы были. Сын попал в аварию, несколько дней в реанимации. Но вот вчера дело пошло на поправку. Так что с завтрашнего дня продолжу вас мучить графиками парабол.

– А… – махнул рукой Максим. – Параболы мы с Натальей Афанасьевной уже начали. Это нестрашно. А в Сергиев Посад вы зачем?

– В Лавру. Помолиться о выздоровлении Сашки… сына. Поблагодарить Бога, что помог. Ведь вчера утром уже всё казалось безнадёжным. И только в самый последний момент… Так что обязательно надо съездить.

– Я понимаю, – согласился Максим. – Я хоть в Бога и не верю, но вы правильно едете. – Он помолчал и вдруг добавил глухо: – А я вот не знаю, правильно ли еду.

Веяло от его тона чем-то промозглым, скучным. Как мокрая серость за окном.

– Что-то случилось? – осторожно спросил Дмитрий.

Максим помолчал. Видимо, решал, стоит ли рассказывать.

– Я с мамой поссорился, – наконец сообщил он, глядя в заплёванный пол. – Ну и решил уехать к бабушке пока… чтобы она поняла, что я не просто так… что это серьёзно.

Вот это номер! Максим, доселе казавшийся не по годам спокойным и рассудительным, вдруг выкинул фортель!

– Причина серьёзная? – Дмитрий чувствовал, что серьёзная. Не стал бы Максим устраивать такое по пустякам.

– Понимаете, – вздохнул Максим, – у мамы последнее время всё хуже и хуже было на работе. Она же на телевидении работает, выпускающим редактором. Ну вот, их телеканал кто-то сейчас перекупил… там какой-то контрольный пакет акций, которые считали по одному, а теперь оказывается, что надо было по-другому. Был какой-то суд… В общем, им уже два месяца зарплату не платят и вообще обещают всех поувольнять, а потом взять на контракты. Но не всех, а некоторых… Маме, наверное, не светит.

– Да, ситуация понятная, – кивнул Дмитрий. – Но какая связь? Ты-то тут при чём?

– А вы не дослушали, – мягко упрекнул Максим. – В пятницу маме позвонил один её знакомый с питерского телевидения. И предложил работу, там, в Питере. Там у них новая программа открывается, «Второй взгляд». В смысле, что на первый взгляд всем кажется одно, а на второй… Короче, её зовут туда ведущей. И обещают всякие перспективы…

– Так это же хорошо!

– Кому как, – Максим упрямо качнул вихрастой головой. – Это ж значит, надо переезжать туда, в Питер. Продавать здесь квартиру, покупать там и ехать. На всю жизнь. А я не хочу. У меня тут друзей полно, и по старой школе, и… – он замолчал, поморщился, словно прислушиваясь к дёргающей боли в зубе. – Я не хочу всё это бросать. Тут всё своё, а там чужой город. Чужие люди. И ещё неизвестно, как там сложится мамина карьера, – приплюсовал он взрослый аргумент. – Может, и там всё развалится, но в Москву уже не вернёшься… представьте, снова продавать квартиру… а тут ведь они гораздо дороже. А мама ведь и здесь могла бы работу найти. Просто ей очень захотелось в этот «второй взгляд». Она увлекающаяся натура…