Гибридная война. Выжить и победить - Магда Евгений Валериевич - Страница 7

К историческим урокам можно отнести и события межвоенного периода, в ходе которых Советский Союз и Германия были изгоями Европы и не имели возможности для полноценной интеграции в тогдашнюю систему международных отношений. Общим для Москвы и Берлина стал не только Рапалльский договор[38], позволивший им организовать систему поддержки друг друга и взаимовыгодных межгосударственных обменов, но и отношение к так называемым государствам-лимитрофам, серьезно изменившим политическую карту Европы после Первой мировой войны.

Советская Россия отрабатывала первые «гибридные войны» в 20-30-е годы ХХ века против сопредельных стран — Польши, Китая, а также в Центральной Азии. Например, в Польше, специальные группы советских диверсантов действовали, переодевшись в польскую военную или полицейскую форму, грабили и сжигали волостные управы, частные владения, захватывали поезда, дискредитируя центральную власть и пытаясь вызвать восстание в регионах так называемой «Польши Б», с нелояльным Варшаве белорусским и украинским населением. В упомянутый период советские военные советники активно действовали в районе КВЖД и в Маньчжурии, с вторжения в которую в 1931 году, по мнению ряда историков, и началась Вторая мировая война.

Похожие методы были и на вооружении у нацистской Германии, они проявивились в первую очередь в ходе аншлюса Австрии и осуществления ряда мероприятий в Судетской области, по условиям Версальского мира ставшей частью Чехословацкой Республики. Судето-немецкая партия Конрада Генлейна[39] — прообраз пятой колонны, военно-политическая сила, немало сделавшая для подписания в сентябре 1938 года Мюнхенских соглашений, которые впоследствии были охарактеризованы как Мюнхенский сговор. «Они получили указания ставить чехословацкому правительству невыполнимые условия и обострить ситуацию до такой степени, чтобы правительство отказалось выполнять их требования. И именно это должно было стать для Чехословакии началом конца — как военного, так и политического» [40].

Показательным выглядит тот факт, что, разрушая изнутри Чехословакию и периодически заигрывая с Польшей, нацисты в своей внутриполитической риторике не скрывали стремления расправиться с польской государственностью, степень возмущения существованием которой усиливалась в Берлине по причине вхождения в состав Польши земель, которые Гитлер и его соратники считали исконно немецкими. Собственно, это и определило направление главного удара в тот момент, когда началась Вторая мировая война.

Во время холодной войны СССР действовал в ряде стран через механизм поддержки левых или национально-освободительных движений, обеспечивая их не только оружием и деньгами, но и направляя советников и группы спецназа для военных действий, замаскированных под «борьбу народа с марионеточным режимом, поддерживаемым Западом». Советский военный персонал действовал в Африке, Юго-Восточной Азии, Центральной Америке, пытаясь минимизировать информацию о своем присутствии там. Выполняя «интернациональный долг», советские военные специалисты получали высокие зарплаты, но зачастую не могли претендовать на какие-либо льготы по причинам высокой степени секретности операций. Справедливости ради отметим, что и Соединенные Штаты зачастую использовали аналогичные методы в ходе противостояния в формате биполярного мира. От современной нам гибридной войны ситуация отличалась разве только тем, что удерживать взаперти информацию в 50-80-х годах ХХ столетия было намного легче, чем на нынешнем этапе развития человечества.

Объективно говоря, нынешнее противостояние России и Украины — война эмоций с использованием фактора доверия и недоверия. В Кремле отлично знают, насколько болезненными для нашей страны оказались Первая и Вторая мировые войны, между которыми украинский народ пережил геноцид в формате Голодомора. Нерешительность украинского политического руководства на протяжении практически всего периода независимости, масса упущенных шансов и возможностей для проведения реформ превратили Украину в удобный объект гибридной агрессии. Российское руководство после победы Евромайдана решило не ждать, пока новые лидеры Украины полностью войдут в курс дела, и ударило «под дых», в «мягкое подбрюшье» Украины — Крым, многие жители которого скептически были настроены по отношению к собственной стране. Отсутствие государственной стратегии развития Крыма и беспредел местных князьков (во время правления Виктора Януковича их называли «македонцами» за Макеевско-Донецкое происхождение) обусловило быструю потерю Украиной контроля над Крымским полуостровом.

Показательным выглядит тот факт, что агрессия России против Украины в гибридном виде оказалась удачным вариантом с точки зрения официального непризнания войны. Спустя девять месяцев после начала аннексии Крыма в Евросоюзе сомневались в доказанности наличия российских войск на территории Украины. «В Европейском союзе из-за недостатка "точной информации" не готовы признать, что на востоке Украины присутствуют российские войска», — это свидетельство европейского дипломата в интервью украинскому агентству УНИАН 14 ноября 2014 г.[41] В тот же день командующий силами НАТО в Европе генерал Филипп Бридлав сообщил о том, что «мы видели колонны российской техники, в первую очередь российских танков, российской артиллерии, российских систем ПВО и российских боевых войск, которые входили в Украину» [42].

Учитывая степень нереформированности нашего государства и уровень интегрированности российских агентов влияния в эшелоны власти, тот факт, что Украина выстояла под первыми ударами гибридной войны, можно считать чудом. Его секрет — в высоком уровне гражданской организованности и неподдельного патриотизма, как бы пафосно сегодня это не звучало. Волонтер и солдат как собирательные образы украинских граждан стали историческими персонажами 2014 года для крупнейшего государства в Европе, не исключено, что они окажутся наиболее эффективными и в 2015-м.

Украина не располагает резервом времени для осуществления преобразований. Провал кремлевского гибридного блицкрига не может быть поводом для радости, пока на Донбассе продолжаются боевые действия, а в украинском сегменте социальных сетей одна за одной накатывают волны паники и неверия. Выбор для Украины прост: ей необходимо измениться, чтобы победить, пережить трансформацию в эффективное государство, пользующееся уважением со стороны своих граждан. Острейший кризис со времен провозглашения независимости страны подобен болезни, в ходе которой государственный организм должен перебороть проблемы и подняться на качественно новый уровень развития.

Следует отдавать себе отчет в том, что гибридная агрессия против Украины не была бы возможна без многих лет подготовки. Речь идет не только о теоретическом осмыслении стратегии и тактики нового типа войны. Работа по расшатыванию и торможению реформ в Украине, дискредитации ее имиджа как в глазах мирового сообщества, так и собственных граждан велась долго, упорно и вдохновенно. Результат, как говорится, не заставил себя ждать.

В анализе политики Кремля относительно Украины на протяжении всех лет независимости — ключ к пониманию стратегии противодействия агрессору.

ВОЙНА ИМИДЖЕЙ: ЦЕННОСТИ ПРОТИВ РЕСУРСОВ

Противостояние России и Украины — это не только конкуренция двух бывших постсоветских республик, но и конфликт самого большого государства в мире с крупнейшим европейским государством. Конечно, это не единственная причина, почему к гибридной войне России против Украины приковано внимание цивилизованного мира. Между государствами, которые разделяют 2000 километров государственной границы, идет ожесточенная схватка не только за территорию (да, даже после аннексии Россией Крыма), а за влияние на умы миллионов граждан. История отношений двух государств — это не только история противостояния, в котором у Москвы много преимуществ и козырей. Над Украиной довлеет комплекс собственной неполноценности и привычки тех, кто называет себя национальной элитой, разменивать интересы народа на удовлетворение собственных потребностей.