В тени луны. Том 2 - Кайе Мэри Маргарет - Страница 9

Кишан Прасад поднялся при появлении миссис Коттар и спустя некоторое время отошел с Алексом, дружески обсуждая с ним предстоящую утиную охоту, и Винтер решила, что позволила увлечь себя воображению. В ту ночь она не оставила гостей по своему обыкновению рано. Она впервые осталась, наблюдая за Алексом и Кишаном Прасадом и уговаривая себя, что нет основания для подозрений. Что Кишан Прасад не делал Алексу никаких тайных намеков, и Алекс не воспринял так его слова.

Комиссар, как обычно, выпил слишком много и в конце концов оставил карты, развалившись на диване в дальнем конце комнаты, положив руку на талию миссис Уилкинсон — в настоящее время майор Уилкинсон был не в состоянии противиться такому поведению, еще раньше набравшись портвейна.

Винтер посмотрела на грубое, разгоряченное лицо своего мужа с белыми выпученными глазами и обвислыми рыжеватыми усами и увидела, как он гладит пухлое обнаженное плечо Крисси Уилкинсон, шепча что-то ей в ухо, от чего она принималась хохотать. Она знала, что не должна оставаться и что даже не было нужды подыскивать предлог, чтобы удалиться, так как немногие из гостей смогли бы заметить ее отсутствие. Она сидела неестественно прямо, желтая шелковая ткань ее юбки расходилась в стороны от тонкой талии, как лепестки распустившейся розы, и на ее лице была та же застенчивая улыбка, которая была на ней в кошмарные часы, последовавшие за свадьбой.

Она не могла уйти, потому что там был Алекс, и вдруг ей стало достаточно просто того, что он находился в той же комнате, так что она могла видеть его лицо и слышать его голос и смех. Понимать, уже представив его мертвым, что он цел и невредим, и чувствовать мучения любви в сердце. Завтра или послезавтра, или позже он может встретиться еще с одним спланированным покушением или умереть от холеры или тифа, или лихорадки, или от любой другой смертельной болезни, опустошавших Индию. В такой стране жизнь стоила недорого, и человек, смеющийся за обеденным столом, в один прекрасный день, менее чем через двадцать четыре часа, может быть найден мертвым, и прежде чем солнце сядет еще раз, оно уже будет похоронено под шестью футами земли.

Смерть была здесь слишком частым гостем, и, как сказала Моди Чилтон о жаркой погоде, о таких вещах лучше всего не думать. Но были и другие, менее непоправимые обстоятельства, которые могли бы так же разлучить ее с Алексом. Его могут перевести в какой-нибудь другой район или вернуть к полковым обязанностям. Он может влюбиться и жениться на каком-нибудь прелестном создании вроде Софи Эбатнот, которая, обладая определенно большим здравым смыслом, чем Винтер, не стала терять времени на то, чтобы влюбиться в него. Или в кого-нибудь вроде Делии… Нет, конечно, не Делия! Он всегда был только любезен с Делией. Но сейчас он был с ней более чем любезен…

Винтер незаметно наблюдала за ним через комнату и подозревала, что он немного пьян. Его глаза были очень яркими, а густые темные волосы небрежно рассыпались, он, по-видимому, находился в отличном состоянии духа и не возражал против того, чтобы развлекать мисс Гарденен-Смит — или, коли уж на то пошло, миссис Джош Коттар. Джош Коттар, у которого была репутация человека, который может выпить больше всех и все-таки остаться трезвым, обсуждал какую-то сделку в дальнем углу комнаты с одним из индийских гостей комиссара, но полковник Маулсен, сидевший слева от Делии, по всем признакам начал терять самообладание.

Кишан Прасад ушел в полночь, но его уход не был сигналом к уходу для других гостей, так как вечеринка по вторникам редко заканчивались раньше трех, а иногда и четырех часов утра. Но как раз перед тем, как часы пробили час, комиссар, успешно прошедший через компанейскую, любвеобильную, драчливую и слезливую стадии опьянения, в итоге совершенно лишился соображения; и как будто он ждал этого, Алекс поставил недопитый стакан, бросил карты на стол и поднялся.

— Куда вы уходите, Алекс? — спросила миссис Коттар.

— Спать, — кратко ответил Алекс. — Как следовало бы и всем вам.

Невероятно, но он сумел избавиться от них. Винтер не знала, как он это сделал, но через четверть часа уехала последняя карета, и остался один Алекс. Он задумчиво посмотрел на храпящую тушу комиссара, потом на Винтер и спросил:

— Не нужна ли вам какая-нибудь помощь?

Винтер не была вполне уверена, что он имел в виду, но решила выбрать самое очевидное истолкование его и сказала несколько сдавленно:

— Вы не должны беспокоиться. Измаил поможет ему добраться до кровати.

Алекс едва заметно пожал плечами и повернулся, чтобы уйти, когда она его остановила.

— Капитан Рэнделл…

Алекс обернулся.

— Миссис Бартон?

Винтер сказала:

— Вы знали о том, что сегодня должен прийти Рао-сахиб?

— Я слышал, что он может быть.

— Поэтому вы остались сегодня?

Алекс посмотрел на нее, приподняв брови.

— Моя дорогая миссис Бартон, я был здесь сегодня, потому что ваш муж меня пригласил.

— Но вы бы отказались, если бы не подумали о том, что может прийти Рао-сахиб.

Алекс снова пожал плечами:

— Может быть. Почему вы спрашиваете?

— Зачем вы хотели его видеть?

Ленивый взгляд Алекса на несколько секунд задержался на ней, и потом он сказал:

— Потому что так получилось, что он интересовал меня. Для всего, что делает Кишан Прасад, есть причина, и это всегда одна и та же причина. У этого человека только одна мысль.

— Какая мысль?

— Моя дорогая девочка, — сказал Алекс с внезапным нетерпением, — вам это прекрасно известно, не хуже, чем мне. Однажды вы видели его лицо, когда мы проезжали мимо останков того транспорта. У него в жизни лишь одна цель: свергнуть правление компании. И чтобы достигнуть этого, он готов, если необходимо, своими собственными руками перерезать горло любому белому человеку в своей стране — с одним возможным исключением.

— Вы подразумеваете меня? Но вы считали, что он приказал тем людям убить вас. Вы так ему и сказали! Это вы хотели сказать, не правда ли?

Алекс покачал головой.

— Нет. Намеренно он не отнимет у меня жизни и не будет строить заговора против меня, потому что однажды я сделал серьезную ошибку и спас его жизнь. Но если за это возьмется кто-то еще, это будет совсем другое дело.

Винтер резко опустилась в кресло. Посмотрев на него, она спросила:

— О чем вы говорили? Это было похоже на обычный разговор, но это не так, верно?

Алекс опустился на диван напротив нее и засунул руки в карманы. Медленно он произнес:

— Не совсем. Я думаю, что он намеревался оказать вам услугу — или мне — и что он достаточно уверен в себе, чтобы позволить себе сделать это. Может быть, он прав.

Винтер сказала:

— Я не понимаю, — и Алекс взглянул на нее сквозь опущенные ресницы.

— Вполне допускаю. Вы собираетесь в горы эти летом?

— Нет.

— Я думаю, что вам следует поехать, и сделаю все, что в моих силах, чтобы вы так и поступили. Вы так стремитесь остаться? — Его взгляд обратился к дивану в дальнем углу комнаты, где лежал и храпел ее муж.

— Да, — сказала Винтер, смотря на его профиль в свете лампы.

Это ли имел в виду Кишан Прасад? Хотел ли он сказать, что в следующие месяцы в Лунджоре могут случиться волнения? Но если это было так, как она может уехать в горы, зная, что Алекс остается в Лунджоре?

Она почти неслышно сказала:

— Бывают времена, когда… так не хочешь, чтобы тебя отсылали.

Алекс неправильно истолковал двусмысленные слова. Он резко обернулся, его губы вдруг побелели.

— У вас будет ребенок? — спросил он.

Винтер не пошевелилась, но он увидел, как замерло ее лицо, и почувствовал содрогание, пробежавшее по ее телу, так же ясно, как если бы она прикасалась к нему, а не находилась в двух шагах от него.

Было бы нелепо сказать, что Винтер никогда не обдумывала такой возможности, потому что она часто представляла себя матерью детей Конвея. Но это было до их брака. С тех пор, как это ни удивительно, подобная мысль ни разу не приходила ей в голову; может быть, потому, что в подсознании ей не верилось, что она может зачать от того, кто вызывал у нее лишь страх и отвращение. Резкий вопрос Алекса заставил ее задуматься о том, что наполняло ее смертельным ужасом; как будто она была лунатиком, который, внезапно проснувшись, обнаружил, что балансирует на краю разверзшейся пропасти. Краска отлила от ее лица, оно приобрело желтоватый оттенок. Это не могло случиться с ней — не могло! Дети должны рождаться от любви…