В тени луны. Том 1 - Кайе Мэри Маргарет - Страница 43

Индус долго молчал. Медленные валы лениво поднимали их, и в интервалах они видели далекий корабль и маленькую точку стремящейся к ним шлюпки, затем они опять опускались в долгую синюю пустоту, когда все исчезало и оставались лишь два человека и деревянная клеть для кур, одни в бесконечном океане.

Кишан Прасад смотрел на прозрачную воду и думал о невообразимых глубинах, что лежали под ними, вплоть до слизистого дна, и пальцы его конвульсивно сжимали грубое дерево, поддерживающее их.

Наконец он тихо заговорил, вопреки всем усилиям едва справляясь со своим голосом:

— Вы сказали, что, если бы знали, кто упал, то оставили бы меня умирать. Но кажется, что и так одного из нас здесь ждет смерть. Посмотрите туда.

Алекс повернул голову, у него подвело живот и сердце похолодело — на гребне за ними лежало длинное серебристо-коричневое тело, из воды высовывался лишь треугольный плавник. Акула!..

Под ними темнело море, а по воде палило низко висящее солнце, окрашивая гребень золотом и очерчивая хищницу огнем. Она не двигалась, но висела неподвижно, словно муха, застывшая в янтаре.

Алекс, казалось, потерял всякую способность двигаться. Он держался за край клетки одной рукой и смотрел назад в маленькие холодные глаза. Они наблюдали за ними с ленивым любопытством.

Индус хрипло прошептал:

— Эта деревяшка не выдержит двоих на поверхности, и моя жизнь — расплата за твою.

С этими словами он начал соскальзывать с клети, и Алекс настойчиво проговорил:

— Не будь дураком! Забирайся обратно, ты не умеешь плавать.

При первом же движении акула вильнула в сторону, и они увидели только ее плавник на приличном от них расстоянии. Они опять оказались на вершине вала, и снова стала видна шлюпка. Низкое солнце сверкало на лопастях весел, но шлюпка все еще была слишком далеко.

Алекс вспомнил, что слышал где-то про нелюбовь акул к шуму и начал бить по воде ладонью. Плавник исчез, сделал круг и вернулся назад. Кишан, спустившись в воду, держался за клеть одной рукой, и Алекс снова сказал:

— Забирайся назад, дурень!

Он схватил индуса за талию, поднял и водрузил на клеть, а затем затолкал на нее и его ноги, и тот оказался теперь на этой деревянной конструкции на четвереньках, держась за край. Куриная клеть была ненадежной и опасной, и теперь, когда на нее давил весь вес Кишана, она возвышалась над водой всего на один-два дюйма. Но, по крайней мере, все тело было над поверхностью.

Плавник медленно разрезал воду, курсируя по волне параллельно с ними, и вызвал у Алекса спазм холодной, лишающей возможности двигаться паники.

— О, Боже, если бы только у меня был нож, — прошептал он, не сознавая, что говорит вслух.

— Вот, — выдохнул Кишан. Он порылся в своей мокрой одежде — утлый плот под ним угрожающе закачался, и, вытащив нож с тонким грозным восьмидюймовым лезвием, сунул его в руку Алексу. Это было совсем не то орудие, которым можно было бы справиться против двадцатифутового чудовища, осторожно кружащегося около них, но ощущение его в руке вселило вдруг в Алекса чуточку надежды. Это было уже кое-что. Он читал о ловцах жемчуга на побережье Цейлона, которым удавалось отделаться от акул с помощью ножа.

Он снова стал бить ладонью по воде и шуметь, и акула уплыла вновь, подождала вдали и вернулась. Казалось, она зависла над ним, и он вдруг понял, что, если она нападет на него, когда он держится за клеть, толчок этого огромного тела опрокинет так называемый плот, и Кишан также окажется в воде.

Он забыл, что индус был врагом, смерть которого он только приветствовал бы и всего несколько минут назад сожалел, что не позволил ему утонуть. Человек на плоту был товарищем по несчастью перед хладнокровным морским убийцей.

Он разжал кисть и отплыл, не отрывая глаз от спинного плавника. Алекс поднялся на гребне, и акула еще раз зависла над ним. Она приближалась очень медленно и при этом переворачивалась. Алекс сверхчеловеческим усилием уклонился от нее, оттолкнувшись и вновь повернувшись к ней лицом. Он услышал хриплый, предупреждающий крик Кишана Прасада, и у него мелькнула мысль, что прибыла шлюпка.

— Как раз вовремя, — хмуро подумал Алекс. Но затем увидел быстрое движение слева… еще плавник. Вторая акула… третья. Они кружили около него словно из простого любопытства, а он почувствовал тяжесть воды под собой, когда первая вернулась для повторного нападения, но он снова как-то сумел его избежать. Теперь они устремились к нему все вместе. Он не стал ждать, когда они разорвут его на куски, а сжал в руке нож и поплыл на ближайшую из них.

Движение его, очевидно, оказалось неожиданным для рыбины, так как она исчезла со скоростью света, а он быстро обернулся, увидел в лениво катящемся водяном валу приближающееся к нему проворное туловище другой и на секунду отчетливо разглядел тоненькие полосатые тельца рыб-пилотов, плывущих впереди и рядом, затем нырнул, чтобы встретить ее, когда она нависла над ним со своими острыми челюстями, и что было силы всадил в нее нож.

Нож скользнул по подреберью и выскользнул у него из руки, а в воде медленно появилось облако крови. На мгновение две другие акулы замерли, но в следующее мгновение вода вскипела, они набросились на раненую подругу, разрывая ее на куски. Вода покраснела от крови, Алекс повернулся и поплыл прочь. Он все еще отчаянно плыл, как вдруг почувствовал, как кто-то схватил его за плечо и закричал, а потом его втащили в шлюпку, и он бездыханно и беспомощно упал к ногам команды.

— Прошел по лезвию, — проговорил первый помощник, хлопая его по плечу. — Бросился в пасть смерти и отделался испугом. Вот! Гляньте, мистер Прасад. Святые угодники! Что за скотины, они опрокинут нас. Веслами, веслами ее, стервозу!

Лодка опасно закачалась, так как десятифутовая акула, привлеченная кровью, столкнулась с килем, а океан вдруг ожил, как будто состоял из треугольных плавников и гладких перекатывающихся тел… А затем они поплыли к кораблю, и путь их озаряло заходящее солнце, а море было уже не синим, а черным под ними и золотым впереди.

Алекс сидел и ухмылялся Кишану Прасаду, голова кружилась, а Кишан Прасад смеялся, подняв голову в кратком жесте приветствия. На какое-то время они больше не были врагами, так как только что были перед лицом неминуемой смерти и все же каким-то чудом избежали ее и остались целы и невредимы. Они пили горячий грог, предложенный первым помощником, слегка улыбались друг другу и с изумленной благодарностью смотрели в ясное небо над головой в то время как ласкары болтали и налегали на весла, а «Глэморген-Касл» с возбужденными, приветствующими их пассажирами становился больше и ближе и наконец повис над ними — такой прочный и безопасный.

Алекс плохо воспринимал шум, крики, как и людей, пожимающих ему руки и хлопающих по плечам. Он едва держал голову и изо всех сил не давал глазам слипаться, зевая прямо в лица поздравляющих его пассажиров и, спотыкаясь, прокладывал себе путь в каюту, где рухнул на койку, а корабельный доктор, следующий за ним, нашел его так крепко уснувшим, что он не проснулся даже, когда его раздели и прикрыли одеялом.

На следующий день он проснулся рано утром, чувствуя себя бодрее и лучше, чем все последнее время. Долгое плавание, большое напряжение прошлого вечера с последующим почти двенадцатичасовым непрерываемым сном, оказали на него явно более благотворное влияние, чем ленивые жаркие дни и знойные беспокойные ночи с тех пор, как они покинули Мальту. Его компаньоны по каюте, по-видимому, были на палубе, и Алекс лежал, глядя на тесное пространство и низкий потолок над головой со странным, новым для него чувством иного миропонимания и удивления оттого, что он жив. Сойдя с койки и одевшись, он поднялся на палубу подышать предрассветным воздухом.

Солнце еще не взошло, но небо уже было ярким, палуба блестела от ночной росы и соленой воды и группа ласкаров мыла корабль. В предрассветном сумраке море было бесцветным, лишь вблизи корабля оно казалось холодно черным и прозрачным, как стекло. Решетки и крышки люков на палубе были заняты пассажирами, которые предпочли прохладу ночи под звездами жаре закрытых кают, и проснулись пока только ласкары.